Маленькая Миледи (СИ) - Минаев Дмитрий Николаевич. Страница 17

Бабах! Со всего маху врезаюсь в камни. Как же больно! Лежу вверх тормашками, голова между колен, задница — между зубцами. До такой позы и Боря Моисеев не додумался бы.

Откуда тебе знать. Он — человек творческий.

Может и так — мне не до этого. Обессилено падаю на бок. Сил хватает только на то, чтобы кое-как собрать в кучу руки-ноги и встать на карачки. Пошатываясь, смотрю вперёд, как баран на новые ворота и ничего не понимаю. Если я здесь, то кто лежит там? Это тело Олы или нет? Перевожу взгляд на свои руки. Что-то с ними не так. С трудом поднимаюсь. Как сомнамбула иду к факелу. Что за хрень?! По мере приближения к свету мои руки и ноги истончаются, тают. Да что такое?!

Но подумать над этим феноменом у меня нет времени. Из люка выскакивают ещё два воина. Наши! Стражники! Первый — давешний усач.

— Эрфур, — командует он второму, более молодому, — хватай тело нэдины и вниз.

До меня только сейчас доходит, что я призрак и без материальной оболочки скорее всего не жилец.

— Э-э, мужик! Стой! Куда! — ору я, когда парень скрывается в люке, но меня, похоже, никто не слышит. Я в припрыжку бросаюсь следом за похитителем. Усач неожиданно делает шаг мне наперерез. Бамс! Мы сталкиваемся и отлетаем в стороны, едва устояв на ногах. Недолго думая, прыгаю в люк. Есть! Цепляюсь за перила мёртвой хваткой, чтобы не упасть. А малый уже на следующем пролёте. Перемахиваю через перила. Чёрт! Поскользнулся. Получив пинок под зад моим коленом (честное слово не хотел), похититель быстро-быстро скользит вперёд, уже не успевая перебирать ногами. К счастью, ему хватило ума в прыжке развернуться, чтобы впечататься в стенку спиной. Ведь на руках у него было моё бренное тело.

У-у, мой милый, куда ж ты меня потащил без спросу? Мы так не договаривались! Обхватываю малого руками за шею и подпрыгиваю, пытаясь вернуться в тело девочки. Не знаю, сколько весят призраки, но больше так делать не буду. Парень едва не рухнул, в последний момент успев упёреться плечом в стену. А я стукнулся об неё левой коленкой, хорошо, что несильно. Вот я и дома!

Наверное, из-за глупой шалости парень нехило приложился левым локтем, потому что его рука разжалась, и мои ноги соскользнули на пол. Я едва успела зацепиться за его перевязь, чтобы не упасть.

— Отпусти меня, Эрфур, дальше я сама, — губы распухли, поэтому раздалось лишь невнятное бормотание, но малый, кажется, меня понял.

— Осторожно нэдина, там трупы давгов, и скользко от крови, — предупредил молодой воин.

— Спасибо, Эрфур, я вижу.

А, кстати, почему я могу различить на ступенях тело убитого варяга. Здесь же должна стоять тьма кромешная? А мне будто кто настройку подправил — осветлил фон. Теперь он тёмно-серый, а силуэт на ступенях — чёрный, как и растекающееся пятно крови. Раньше такого не было. Впрочем, тогда я видел плохо, а в темноте и подавно.

Огибаю препятствие. О-о, это старый знакомый, тот молодой разбойник, в которого я метнула факел. Уже отвоевался. Сколько же кровищи от него натекло. Аккуратно ступаю вдоль стены по ещё не замызганным краям досок.

Возвращаюсь в свою комнату. Здесь тоже кровь. Море крови! Откуда столько! От давгов? Не может быть! Один уколот в глаз, другой в руку. А что у Фиды с головой? Чем перепачканы её волосы? Подхожу к краю лужи, которая в темноте кажется чернее ночи, протягиваю руку. В последний момент отдёргиваю. Проклятье! Это мозги! К горлу подкатывает тошнотворный комок. Какая гадость! Перед глазами всё плывёт и качается. Бросаюсь к столу и припадаю к горлышку кувшина с водой. Уфф! Хоть немного полегчало, но противный привкус во рту всё равно остался.

Хватит раскисать, надо что-то делать! Я оглядела свою ночнушку. Правый рукав — в крови, подол — в крови, ноги — тоже в крови. Волосы — и те в крови. О разбитом лице я вообще молчу. И это не считая грязищи, в которой я успела извазюкаться. И вдобавок ноги замёрзли, ещё немного и совсем одеревенеют. Сколько ж можно бегать босиком.

Я закатала правый рукав и сполоснула руки. Даже в темноте было видно, как на белом полотенце, которым я вытиралась, появились кровавые разводы. Наматываем его, как шарф, вокруг шеи. Хватаю шмотки, прижимая их к телу левой рукой, сапожки — в правую.

— Эрфур, пошли в низ!

— Не стоит, нэдина, там могут быть давги.

Будто в подтверждение его слов снизу послышался топот ног. Он быстро приближался.

— Эй кто там, отзовись, — окликает незваных гостей мой суровый страж.

— Эрхур?

— Кто это? Не узнаю.

— Это я, сершант Хабд.

— А что с голосом?

— Прылошило меня не шило, — промычал королевский гаар.

Вот показалось его лицо. У-у-у, как всё запущено. В отсветах факела, который держал двигавшийся за ним воин, стала ясна причина его плохой «фикции». Левая щека гаара была разбита и опухла. Страшно было подумать, чтобы с ней случилось если бы не шлем. Тут Хабд заметил меня.

— Куда это фы, нэтына?

— Вниз, мыться.

Надеюсь, моё произношение было лучше, чем у сержанта.

А неплохо вы наверно смотрелись, с зеркально разбитыми мордами.

— Флы бы фы, нэтына, ф сфою коммату, — не сдавался гаар.

— А что мне там делать, убитых караулить, — возмутилась я.

— Фнызу мобут быть тафги.

— Вверху тоже.

— Как там, — обернувшись к Эрфуру, Хабд показал глазами вверх.

— Там остался Хорх.

— А фде Сол?

— Убит.

— Эрхур, буть с нэтыной. Колофой отфефаешь.

Похоже, эта фраза стала пределом терпения сержанта. Он скривился так, что мне его стало жалко до слёз. С такой раной и Жириновский стал бы лаконичен, как спартанец.

— И куда мы идём? — уточнил Эрфур, когда Хабд с ещё двумя воинами рванули вверх по лестнице.

— Ты же слышал — вниз.

Мы спустились. В самом низу, чтобы миновать раскиданные там трупы и море крови, юноше пришлось взять меня на руки. Мы вошли в прачечную. И здесь тьма египетская, только в дальнем углу в печке багровым зловещим огнём светятся не успевшие остыть угли. Проклятье! Ещё один труп — молодая женщина. Чёртовы давги, сколько же они перебили народа! Рядом с печкой кто-то шевельнулся.

— Эрфур, к бою! — крикнула я парню, который успел опустить меня на пол.

Тот тут же выхватил меч.

— Эт-то в-вы н-нэд-ди-ин-на? — послышался дрожащий голосок.

— Кто там, выходи, — грозно окликнул неопознанного мой телохранитель.

Из самого дальнего угла показался тёмный силуэт. Сделал шаг нам навстречу, потом ещё.

— Это я, Сона.

Девушка взяла лучину и сунула в угли. В отсветах поднесённого к лицу пламени её волосы блеснули красным.

Так это та рыжая девулька, что я тут встретила с утра, и потом на дворе с этими… как их… пимфами. Я хотела спросить, как она тут оказалась, но Эрфур меня опередил.

— Сона, что ты тут делаешь?

— Я шла за водой…

— А почему сюда, а не к колодцу? — тут уж удивилась я.

— Так я туда и шла…

Слушая рассказ девчушки, я только диву давалась. Судя по её словам, именно ей мы и были обязаны тем, что до сих пор живы. Посреди ночи какая-то нелёгкая вынесла Сону во двор…

Может, до ветру ходила.

А чего так прямо и не сказала?

Это при молодом то парне, потенциальном женихе. Ну ты, мать, даёшь.

Извини, не сообразила. Как бы то ни было на самом деле, возвращаясь обратно от колодца, она нос к носу столкнулась с давгами. Сона заорала и бросилась бежать. Услышав её крик, стражники подняли тревогу. Тут то и началась вся ночная свистопляска.

Встречный бой местного значения. Кстати, в рассказе девицы было много нестыковок. Даже Эрфур, хоть и был молод, слушал её повествование весьма скептически, кривя рот и похмыкивая. И почему девчонку сразу не убили.

Даже если приврала — фиг с ней, кому надо — разберутся. А не убили?.. Может потому, что — рыжая. Наверно, даже давгу непросто пырнуть мечом ту, что так похожа на твою дочь или сестру. А секундного замешательства девчонке хватило, чтобы сбежать. Но сейчас это было неважно. Главное привести себя в порядок.