Сын убийцы миров - Шатилов Валентин. Страница 12

– Это стоят совсем другие люди, – хмуро пояснил Олег.

– А ты ничего не путаешь? Может, тебе все еще кажется, что ты играешь в вашу толкиенистскую ролевую игру? В которой убитые спокойно поднимаются и сами отправляются в «мертвятник»?

Олег остановился и развернул меня лицом к себе.

– Извини, Елена, я не смогу тебе сейчас все объяснить – у нас на это нет времени. Но поверь: все кончилось. Виктора Ивановича и его подручных больше нет. Теперь у нас одна задача – выйти отсюда так же незаметно, как пришли.

– Это мы-то незаметно пришли? – поразилась я. – А взрывы, пожары? Мне показалось, что именно ты к ним руку приложил! – и я поежилась вспоминая мясницкие детали этого рукоприкладства. – Кстати, фокусы с оторванными руками тоже постарайся мне объяснить. Как-нибудь на досуге. А то я, боюсь, плохо спать буду, вспоминая их.

– Приложил, – коротко ответил Олег. – Объясню. Но не сейчас. Все, что могло взрываться и гореть, уже сделало это. Шумового прикрытия у нас больше нет. Поэтому нам и нелегко будет выбраться.

Мы осторожно выглянули в холл «Эльдорадо». Там было не то чтобы пустынно, но малолюдно. По битому стеклу и пенным лужам, в которых плавали клочья сажи, бродило несколько охранников, легко узнаваемых по камуфляжным костюмам. Один понуро стоял в уголке, прижимая к затылку белую тряпицу, запачканную кровью. В нем я опознала одного из тех, «наружных», которых Олег «обезвредил» в самом начале нашей тайной операции. А зачем он это сделал? Паники с горящими автомобилями по-моему хватило бы, чтобы нам проскочить незаметно! Надо будет потом и это спросить.

Через холл споро проскочила стайка девиц, у каждой в руках набитые сумки, из которых чуть ли не вываливались яркие тряпки. Девицы выскакивали со стороны парадной мраморной лестницы, ведущей в подвальный этаж. Местные танцовщицы? Уносят свои артистические костюмы? Пожалуй. Заведение не скоро оправится от погрома и скандала. Если оправится вообще. Потому и танцев пока не предвидится.

Я потянула Олега обратно в боковой коридорчик и сказала:

– А ведь долго здесь не постоишь. Или охрана заглянет, или троица твоих «убитых» вылезет на свет божий. Обидно будет если в итоге нас здесь и захватят… У тебя, случайно, нет шапки-невидимки в рукаве, чтобы все-таки выйти незамеченными?

Олег внимательно на меня посмотрел:

– Это идея. Шапки-невидимки нет. Но имеется очень черное покрытие.

– Как в мультфильме? Был такой мультфильм – «Черный плащ».

– Не совсем плащ. Больше напоминает скафандр.

– У тебя с собой скафандр? – уважительно хмыкнула я. – И где ж он?

– Вот, – Олег поднял к моим глазам свое тонкое запястье. – В гривне.

– Шутишь? – с надеждой сказала я. После всех сегодняшних чудес я готова была поверить и в эту чушь.

Он отрицательно мотнул головой:

– Не шучу. Но трудность в другом. Это мои гривны. Я мог бы попробовать с тобой поделиться одной из них. И даже научил бы нескольким самым простым способам управления. Но это МОИ (он выделил это слово) гривны. Передать их тебе не сложно. Но сможешь ли ты…

– Что, что? – поторопила я. Так вдруг захотелось получить одну из его таинственных фенечек и поучаствовать в этой сказке на равных с Олегом. – Что смогу? Надеть?

– Выжить… – вздохнул Олег. – Ты даже не представляешь, как это опасно – взять чужую гривну…

– А зачем тогда предлагал? Нечего было и разговор заводить…

Олег помолчал. Погладил свою пястную фенечку – ласково, нежно. Сказал проникновенно:

– Понимаешь, шанс есть. Именно для тебя. Мы с тобой так связаны…

– Связаны? – я не удержалась от улыбки. – Чем это мы связаны, малыш?

Он посмотрел очень серьезно и произнес твердо, без всяких сомнений:

– Мы предназначены друг для друга.

– Что-о-о? Ты сегодня явно переутомился. Пора в постельку и баинькать!

– На самом деле все сложнее, но мне трудно пока по-другому объяснить. Вопрос сейчас в другом: хватит ли этой нашей связи, чтоб моя гривна хоть недолго потерпела тебя? И даже помогла?

– И какой ответ на вопрос?

– Давай попробуем. Вот эта моя пястная гривна больше других тебе симпатизирует. Если что не так – не кричи и не делай резких движений. Я попытаюсь ее быстро снять.

– А что должно быть не так? Ты хоть предупреди чего бояться!

– Не знаю, – честно признался Олег. – Но, думаю, мы оба это заметим.

– Как интересно! – я покачала головой. – Заинтриговал! Давай сюда гривну!

– Не так сразу. Сначала я ее должен уговорить. Упросить. Ведь ей предстоит расстаться со мной на некоторое время.

Он подтянул левый рукав повыше и принялся колдовать. Сначала охватил запястье вместе с гривной ладошкой. Сжал. Помассировал. Потом погладил большим пальцем правой руки искристую полоску со стороны ладони. Потом – мизинцем – с противоположной стороны. Провел ногтем несколько раз вдоль ее переливающихся нитей. Снова охватил всей ладонью.

Я смотрела на эти манипуляции с улыбкой. До тех самых пор, пока не заметила бисеринки пота, проступившие на его лбу. При том что особой жары вокруг уже не было. Глубокая ночь оказалась приятно свежей и прохладной. Неужто пальчиком поводить – это такой адский труд, что пот прошибает?

– Готово, – чуть осипшим голосом сообщил Олег. – Вот.

Гривна была снята. Она лежала на его маленькой ладони обмякшая, потускневшая – просто старая черная ленточка. Невероятно растянутая от долгого употребления – длиной с небольшой поясок. Как это она была совсем недавно сжата до размеров тонкого олегова запястья?

– Теперь самое сложное, – порадовал он. – И опасное. Держи. Только, пожалуйста, будь ласкова с ней. Это необходимо для твоей же безопасности.

Я забрала фенечку, расправила ее обвисшую петлю чтобы надеть на руку.

– Осторожно! – взмолился Олег. Он был бледен и напряжен. – Не сразу… Пусть она хоть немного привыкнет к тебе! Просто положи ее себе на правое запястье, не надевая, и подержи так.

– Но у тебя она была на левой руке!

– Да. А у тебя должна быть на правой. Если, конечно, все пройдет удачно и она примет тебя. Хотя бы на некоторое время.

– Какие сложности при нашей бедности, – проворчала я, но послушалась.

Повесила, не надевая, ее на правую руку. И даже погладила, подражая олеговым пассам.

Это оказалось на удивление приятно. От гривны исходило мягкое тепло. Наверно, нагрелась на запястье Олега. И еще она была чуть скользкая на ощупь – как хороший шелк. Забавная фенечка.

– Можно уже?

– Попробуй, – прошептал Олег, вглядываясь в гривну. – Только медленно. Совсем медленно. Как только можешь медленно…

– Может, чем советы давать – поможешь сделать как надо?

– Нет, нельзя. Лучше не рисковать. Была бы она твоя – еще туда-сюда. А она моя, я же объяснял. Не нужно, чтобы она чувствовала меня лишний раз. Попробуй все-таки сама надеть…

Я пожала плечами, осторожно, двумя пальцами, подняла гривну и вздрогнула от голоса, раздавшегося над ухом:

– Извините, а что вы делаете?

Позади нас стоял давешний бугай, цепной пес Виктора Ивановича, и с интересом следил за нашими манипуляциями.

Сказать, что я испугалась – значит ничего не сказать. Меня как будто кипятком обдали. Ледяным. От которого сердце ухнуло вниз, и дыхание перехватило.

Как в тумане я услышала вежливый голос Олега:

– Мы играем. Это такая игра. Она вам будет не интересна.

– А-а, – разочарованно протянул бугай. – Спасибо за объяснение. Извините еще раз, что прервал вашу игру. Но мне показалось, что вы на меня не обидитесь за это. Ведь девушка такая доброжелательная, она сказала мне: «Спасибо», когда я поддержал ее. Ну тогда, когда она чуть не упала…

Олег мягко, но решительно прервал его:

– Мы не обиделись. Вы можете идти.

– Да, конечно… – кивнул бугай, улыбнулся (отчего его рожа с маленькими, близко посаженными глазенками не стала краше) и осторожно, по-над стеночкой, протиснулся мимо нас.

– Он же идет в холл… – с ужасом констатировала я.