Сын убийцы миров - Шатилов Валентин. Страница 47

– Постой! Так у нас с тобой практически одинаковый геном? – я даже остановилась, пристально глядя на Олега. – То есть мы как брат и сестра? Тогда о каких же жениховствах ты ведешь речь? Это же противоестественно! Кровосмесительство называется! Близкородственное скрещивание! Инбридинг!

– Нет, Елена, у нас другая крайность, – весело покачал головой Олег. – Наши с тобой геномы так далеки – почти противоположны. Как северный и южный полюс. И поэтому составляют почти единое целое. Потому что взаимодополняют друг друга. Но это только при умелом скрещивании! – и юный похабник подмигнул мне. Совершенно нескромно.

– Да как ты смеешь!… – зашипела я. – Знаешь, что тебе надо? Снять штаны и набить лицо!…

– А ведь есть, учти, и другая сторона медали, – как ни в чем не бывало продолжил Олег. – Геном – геномом, но ведь еще… А, ладно, потом.

Мы уже пришли. И он занялся примеркой гривны очередному клиенту.

Времени это потребовало немало. Я даже утомилась бродить в составе почетного эскорта и, чуть подвинув гривны, присела на один из уступчиков-прилавков. Отдохнуть.

Мужчины этого, кажется, не заметили. Они, как малые дети за фокусником, таскались за Олегом, приходя в немой восторг от каждого его движения.

А я посидела-посидела – и стало мне холодно на голых камнях. И побрела я себе тихонько – самостоятельной экскурсанткой.

И набрела на малозаметный коридорчик.

В конце которого меня встретила дверь.

По-моему она была каменная. Вид, по крайней мере, имела именно такой – внушительный и неподъемный. И неоткрываемый. Зато со стеклянным окошком.

Конечно же, я сразу прильнула к нему, заглядывая.

А с той стороны был зал. Или даже не зал – какое-то огромное пространство, освещенное ярким желтым светом. Уходящее в необозримую даль. А по этой дали курились дымки от далеких костров.

«Что еще за стойбище такое?» – удивилась я.

Но меня ждало еще большее удивление. Костровые дымки вдруг сдвинулись со своих мест и заскользили. Быстро, целенаправленно. Прямо на меня. То, что именно я являюсь их целью, было совершенно очевидно: раньше-то они стояли как попало, а теперь ползли все в одну сторону – в сторону двери, за которой я и стояла.

– Ай! – воскликнула я, отскакивая от окошка.

– Ну и как тебе наша псарня? – спросил за моей спиной Олег.

– Псарня? Что еще за псарня? – недовольно поинтересовалась я. – Гривну-то хоть для Матвея нашли?

– Нашли, княгиня, даже две! – откликнулся Акинфович, демонстрируя оба запястья.

По-моему он был на седьмом небе от счастья, только очень пытался это скрыть.

– Ну и слава богу.

– Обыкновенная псарня, – продолжал гнуть свое Олег, чуть улыбаясь. – Как же! В каждом уважающем себя княжеском поместье должна быть своя псарня!

– Что-то собак я как раз и не увидела.

– Да вот же они! – Олег показал в окошко.

Я взглянула, ахнула и снова сделала попытку отскочить. Но отскакивать было некуда – лыцарство (Серега ведь тоже вроде как лыцаром стал – и он же с гривной!) плотной стеной толпилось позади.

А отскочить очень хотелось. Потому как дымы были уже здесь, прямо перед дверью. Причем, без всяких костров – одни только пепельно-седые, бурлящие столбы чего-то газообразного. Может быть и не дыма, а пара. Главное, что все они были совершенно самостоятельными. Костров под ними не было. Дымы были вполне самодостаточны. Не дымы даже, а просто струи мути, циркулирующей в самой себе.

А еще они напомнили мне амеб, виденных под микроскопом на уроке биологии. Инфузорий-туфелек. Те были такие же полупрозрачные, неустойчивые, пульсирующие. Только эти туфельки, которые за дверью, были гораздо больших размеров. Не туфельки, а просто-таки сапоги для великанов.

И сейчас эти самоходные инфузории-сапоги столпились с той стороны, заглядывая в окошко на нас.

Не знаю чем они там заглядывали – глаз обнаружить я у них не смогла. Но ощущение было безрадостное. Будто тебя жадно прощупывают десятки алчущих взглядов. Если это и есть олеговы собачки, то они, кажется, не прочь полакомиться. Причем, нами.

– А ты уверен, что это псарня? – обеспокоено спросила я.

– Ну, хочешь, конюшней назови. Хотя они мне по повадкам больше напоминают именно собак, а не лошадей.

– Диких собак? – уточнила я. – По имени «Динго»? А то, знаешь, есть еще близкие собачьи родственники по имени «шакалы»… Может, ты этих собачек имеешь в виду?

– Нет, вполне домашних.

– А по-моему они на нас облизываются!

– Конечно облизываются! И хвостом виляют! Они же давно хозяев не видели, вот и радуются.

– Да? – все еще с сомнением спросила я. – А мы точно их хозяева? Может они ждут кого-то другого?

– Меня они уж точно ждут! – заверил Олег. – Сейчас пойду, поглажу, приласкаю. Надо было еще вчера к ним зайти, забыл совсем.

– Ты к ним пойдешь? – замирая, спросила я. – Прямо вот так – откроешь дверь и зайдешь в эту… псарню?

– Хочешь – вместе пойдем?

– Вдвоем? Или всех захватим?

Олег оглянулся на свиту из лыцаров, подумал, покачал головой:

– Пожалуй всем сразу идти не стоит. Все-таки столько чужих людей одновременно – это может их взволновать. А они все-таки животные. Могут и грызануть, разволновавшись. Давай, для начала, вдвоем. Ты, все-таки, близкий мне человек, они тебя не тронут. А и захотят – мне легко будет уследить и вовремя цыкнуть.

– Ага, значит, все-таки могут куснуть?

– Даже люди иногда кусаются, – резонно заметил Олег. – А уж собаки… Даже самые домашние!… Вообще-то я решил назвать их «спирами». От латинского слова «дыхание».

– Ты и латынь знаешь? – неискренне восхитилась я.

Он потупился:

– Нет. В словаре посмотрел.

– А при чем тут дыхание?

– Присмотрись, они напоминают струйку пара изо рта в морозный день.

– Поэт! – хмыкнула я. – Тогда уж, скорее, облако зловонных испарений из канализационного люка. Но в морозный день. Или пар из пробоины в водопроводной трубе с горячей водой! По размерам своим.

– Ну да, – вынужден был согласиться Олег. – По размерам – конечно. Но по сути своей, по структуре… И потом «спир» – звучит красиво. Почти как «эфир».

– Почти как «спёр». – желчно заметила я. – Но не будем о грустном. Ты собирался меня с ними познакомить? С собачками своими? Со спирами? Тогда пошли! Только… – я удивленно пошарила рукой по холодному камню. Дверной ручки не было. – Как эту дверь открывать-то?

– Просто, – сообщил Олег.

Протянул ладошку, вложил указательный палец в крохотную малозаметную вмятинку, надавил – и дверь подалась вперед.

Нет, не подалась! Она не двигалась – она как бы истончалась, исчезая слой за слоем.

– Сейчас я прикрикну на спиров. Чтоб они не выпрыгнули сюда, в коридор, – предупредил Олег.

И замычал. Или завыл. В общем, произвел какой-то звук. И вроде в этом звуке даже не было ничего особо отвратительного, но со мной произошло одно неприятное событие. У меня случился легкий приступ карачунной кручени. Тело вдруг ушло в неизвестные дали, сознание повисло на тоненькой ниточке. Будто легкий воздушный шарик, готовый в любую минуту вырваться и улететь…

К счастью, он не улетел.

Я глубоко вздохнула, приходя в себя, оглянулась. Лыцарство тоже стояло как из проруби вынутое – взбледнувшее, подрагивающее губами. Значит, не одна я такая впечатлительная – и то радует!…

– Я первый зайду, – сказал Олег, оборачиваясь. И замер, напрягся, увидев наше состояние. – Ох, извините. Забыл. Маме тоже тогда не понравилось. Когда она была здесь… Спиры издают достаточно непривычные звуки. И с ними таким же образом приходится разговаривать… Я-то привык. Если с пеленок это слышишь – можно привыкнуть…

– Да ничего, – успокоила я его, до сих пор внутренне обмирая. – Пойдем лучше, чего стоять на пороге.

Олег шагнул в открывшийся проем. И тут же облачился в скафандр.

Так… Значит атмосферка в этой «псарне» не слишком благоприятствует человеческому организму! Что ж, представляется возможность испробовать свежеприобретенный гривенный гарнитур. Обеспечит ли он меня защитой?