Будни тёмного мага (СИ) - Романовская Ольга. Страница 39

Ангерца застал живым и невредимым. Сидел, читал. Переменился в лице, когда дверь сама собой отворилась, а воздух наполнился голосами невидимых собеседников.

Я вольготно расположился в кресле, устроив на коленях Одану, и коротко изложил суть того, что им обоим предстояло сделать.

Элоиз не отвертится. Завтра же все заподозрят неладное, а некромантка перейдёт к решительным действиям. Она обязательно попытается убить Садерера — но рядом буду я.

— Дана, — на прощание шепнул я, — постарайся достать где-нибудь крови и облей ей грязную одежду невесты лендлорда. До того, как горничная отнесёт её прачке. Но сама не подставься. Хорошо бы ещё наследить в комнате, но это лучше сделать мне. Один неприметный полустёртый рисунок — и вот уже на Элоиз косятся. И вот ещё что, веди себя естественно, не беги и не прячься. Ты уедешь после того, как её выгонят, после, а не до.

— А как же ода?

— Сейчас мы тебе её сочиним. Неси заготовки. Снять невидимость пока не могу — ограничители светлых мгновенно среагируют. Вернёмся потом в сад — снова верну, как было.

Ода вышла пафосной, но руку к ней приложил не я, а ангерец, поднаторевший в поэзии. Так наловчился в рифмах, сладкопевец! Небось, очаровывал своими творениями девушек. Но спрашивать не стал: обидится.

Уже далеко за полночь снова сделал жену осязаемой, чмокнул и отпустил на заслуженный отдых. А сам неохотно превратился в собаку.

Завтра мне придётся обернуться днём, чтобы иметь возможность похозяйничать в комнате Элоиз.

Не оставь меня в своих мыслях, Тьхери!

Утро выдалось то ещё. Я не выспался: никак не мог заснуть. И дело вовсе не в собачьем облике, с ним-то я свыкся, а в человеческом. Я ведь живой, а тут жена, такая соблазнительная в новом виде (нет, она и в старом хороша, просто хочется разнообразия), ночь, а мы давненько… И не только с ней: у меня на женщин времени не было. Хотя в этом плане Данка может не волноваться: я юбки не собираю. Не безгрешен, тут уж врать не стану, перепихивался, когда припирало, но с теми, у кого имени спрашивать не нужно. В таких случаях предпочитаю служаночек с постоялых дворов: дёшево и удобно.

Словом, я очень даже был не прочь порезвиться в саду или на сеновале, но, увы, по соображениям безопасности не мог. Вот и ёрзал на постели. Дошёл до того, что чуть не отправился на поиски какой-нибудь девочки. Потом кое-как заснул, дав себе обещание сразу после выдворения Элоиз удовлетворить желание всеми возможными способами, где и как угодно.

Так что утро я встретил в самом лучшем для убийства настроении.

На завтраке не присутствовал — пёс ведь, незачем подозрения плодить. Зато застал самую важную часть представления.

Садерер великолепно справился с ролью, искренне удивившись, узнав, что Элоиз ещё не побывала в часовне Светоносного.

— Как вы могли забыть, леди, сегодня же такой день! Все ангерские девочки ещё на рассвете возложили венки к ногам Светоносного и помолились за родных. Забыть об одном из главных праздников нашей родины — Дне солнца, добра и справедливости! Именно в этот день наш достопочтенный предок, король Асафаил Первый, силой своей молитвы к великому богу остановил междоусобное кровопролитие и повелел…

— Спасибо за экскурс в историю, сеньор, но я помню, — очаровательно улыбнулась Элоиз. — Я собиралась помолиться немного позже, как привыкла. И даже распорядилась убрать часовню цветами.

— Разве?

Лендлорд, сам того не желая, испортил всю игру. Красноречивый взгляд невесты свидетельствовал о том, что ему следовало промолчать. Но слово сказано — не заберёшь.

— Да, Эльхан, просто твои слуги нерасторопны. Либо не желают исполнять моих указаний.

— Леди, зачем утруждать кого-то? — а ангерец-то в ударе! — В вашем саду, несомненно, найдётся немало прекрасных цветов. Полагаю, Светоносный оценит подобное внимание, да и вам всё равно пришлось бы преподнести ему белую розу.

Элоиз едва заметно скривилась, поспешив спрятать своё недовольство за очередной улыбкой.

Заинтересовавшийся обрядами другой страны лендлорд изъявил желание присутствовать на церемонии. Невеста попыталась возразить, сказать, что она сугубо личная, но Садерер заверил, что на неё никогда не приходят в одиночестве, разве что если человека забросило на чужбину или у него нет ни друзей, ни родных.

Пришлось Элоиз топать в сад, изображая радость, собирать букет из цветов, которые любезно срезали для неё Маналеры, и медленно, задерживаясь под любым предлогом, направилась к часовне. Но отвертеться не удалось.

Лендлорд галантно распахнул перед невестой двери.

Элоиз замялась, попыталась сослаться на неотложное дело, но под укоризненным взглядом Садерера вынуждена была смириться с незавидной участью.

Я еле сдерживал злорадство, представляя, какого ей сейчас. Энергетика у таких мест мощная, скрючит сразу.

Всё, вошла пташка. Полюбоваться бы на твои мучения, только не хочу оказаться на одном костре с тобой. Посему я уйду, обернусь человеком, пошлю соглядатаем какую-то зверушку, а сам проберусь в комнату Элоиз. Надеюсь, успею до её панического бегства.

И хорошо бы Одана уже кровью ей одежду испортила.

Жаль, очень жаль, что личико Элоиз прошлой ночью не пострадало!

Местечко для оборота нашёл ещё вчера — по соседству с животными маги глушилок не ставили. Неподалёку обнаружил и зверька, которому предстояло стать моими глазами, — как всегда, крысу. А что, умные животные, юркие, проворные и мелкие.

Накинул на себя полог невидимости и отправился в покои Элоиз.

А шустрая крыска уже добралась до храма.

Там было интересно, так интересно, что я пожалел о своём отсутствии. Но вот что нас с Элоиз роднит — Светоносный нас обоих ненавидит.

Садерер возложил свои цветы и преклонил колени, а вот Элоиз не торопилась. Она была бледна и дрожала. И на это обратил внимание жених. Предположив, что она заболела, предложил ей прилечь. Эх, весь план насмарку!

Положение спас ангерец, взял некромантку под руку, будто поддерживая, и со словами, что прикосновение Светоносного исцеляет лучше любых лекарств, повёл к алтарю.

Каждый шаг давался Элоиз с трудом. Она покрылась потом, побледнела, но, стиснув зубы, шла. Очевидно, понимала, что и так надела ошибок. Стойкая сучка, не сломалась!

Но вот реликвий не перенесла. Я тоже не мог вынести, когда тот арков светлый маг подсунул мне их для клятвы. Такова уж природа энергетики Светоносного: она стремиться искоренить всё тёмное.

Элоиз завизжала, едва роза коснулась алтаря: она ведь держала её в руках. Цветок вспыхнул и мгновенно обуглился.

Садерер, изображая заботу, поспешил подхватить леди. Та отшатнулась и, споткнувшись, нечаянно коснулась пальцами алтаря.

Да, предыдущий визг был и не визг вовсе. Какая музыка для души! Как и ожоги на её ладони.

Знаю, милая, это штука серьёзная, боль жуткая, а ещё голову железным обручем давит, и чей-то голос неслышно шепчет: «Ты отродье зла, сгинь, нечистая тварь!».

— Что с тобой, Алестина? — испуганный лендлорд бросился к невесте.

Элоиз повернула к нему искажённое судорогой лицо и простонала: «Оставь меня!».

И тут — явление светлых. Одана привела. Уж не знаю, под каким предлогом, но привела. Замерли оба на пороге часовни, жёнушка — с ужасом, маг — нахмурившись, смотрят на Элоиз. А та уже сползла на пол, часто-часто дышит.

— Это очень странно, сеньор, и очень похоже на реакцию тёмных…

Светлый сделал шаг вперёд, не сводя взгляда с Элоиз. Та натянулась, как струна, ощетинилась диким зверем и взяла себя в руки. Встала на ноги, извинилась перед присутствующими за истерический припадок («К несчастью, со мной иногда такое случается, — последствие детской травмы») и, преодолевая себя, поправила букет у алтаря. Обернулась к жениху, улыбнулась и попросила оставить её одну, дабы она могла спокойно помолиться: «Увы, там будут слова, которые предназначены лишь для ушей Светоносного».

Смелая, очень смелая. Видимо, сядет у порога, где влияние светлой энергии не столь ощутимо.