Будни тёмного мага (СИ) - Романовская Ольга. Страница 42

Подхватил, подвесил в воздухе инструменты некромантки — попрыгай, дорогуша! Они, к слову, остались видимыми: ритуальный кинжал — самое то, что бы показать жениху. Красивое зрелище!

— Сволочь! Подонок провинциальный, я тебе этого не спущу, — зашипела Элоиз.

Значит, я провинциальный, а ты столичная штучка? Мне напомнить, где тебя откопали? И закопают там же, если повезёт.

И тут весёлость, как рукой сняло. Перейдя на магическое зрение, убедился в том, что не показалось, и поспешно сотворил щит, постаравшись сделать его отражателем. Всё равно почувствовал — сшибло с ног, протащило немного, впечатав в дерево. Носом пошла кровь. Плевать, зато живой, и внутри всё цело. А ведь должен был быть фарш.

Щит всмятку. Какое-то там отражение энергии — в клочья разорвало. Вместо меня.

Синим цветом смерти вокруг окрасилось абсолютно всё. Гремучая смесь!

Не знал, что она умеет смешивать Дыхание смерти и Пляску Каашера. Маги, они шутники — назвать пляской перемалывание органов. Их крутит, вертит, сплющивает — словно смерч из ножей, только его не перехватишь, не остановишь — тут нужно уворачиваться и отбивать, если вовремя заметишь, конечно. А я проявил беспечность, упустил мгновение материализации заклинания.

Вдвойне уважаю. Элоиз. Убью с удовольствием и честью.

Утёр кровь, поморщившись от боли в плече, хотел достойно ответить, но понял, что это лишнее: лендлорд видел, как его леди Алестина Ферайи одним мановением руки уничтожила всё живое на несколько десятков ярдов. Видимо, упавшие замертво птички и покалеченные деревья произвели на него впечатление, потому как лендлорд остолбенел, в глазах читалось недоумение. А потом его сменил страх. Тёмного колдовства милорд боялся больше всего на свете.

Он попятился, оглянулся на Садерера (тот, к слову, выглядел тоже не бравым парнем), потом снова с опаской посмотрел на Элоиз, спешно пытавшуюся спрятать некромантский арсенал и придать себе невинный вид. И иллюзию убрать. Только окровавленный труп жених тоже видел и в свете зверского выражения лица возлюбленной истолковал определённым образом.

— Алестина — это ты? Ты…

— Эльхан, я так испугалась! — и бровью не повела. — Сеньор Эсфохес, наверное, вам уже всё рассказал. Тут творились страшные вещи…

— И их творила ты.

— Эльхан, как ты можешь говорить такое? Меня оговорили!

Ох, я бы поверил! Так руки заламывает, так смотрит…

— Я видел, Алестина, видел, как ты держала в руках эти жуткие ножи, как ты колдовала.

— Это не я!

— Покажи предплечье.

Изображая оскорблённую невинность, Элоиз подошла и поинтересовалась, снять ли ей платье на глазах у ангерца. Видимо, надеялась, что жених передумает, поверит на слово. И он почти поверил, только Садерер помешал, потребовав, чтобы осмотр провёл маг.

— Речь идёт о моей чести. Вы не верите мне на слово — так почему же готовы поверить леди Ферайи? Мы с ней равны.

Влюблённый олух задумался. В его голове не укладывалось, что его несравненная невеста может оказаться колдуньей. Но от Садерера Эсфохеса не отмахнёшься, не обвинишь просто так в клевете, да и эффектное зрелище всё ещё стояло перед глазами. Словом, он решил раз и навсегда во всём разобраться, чтобы развенчать свои и чужие сомнения. Разумеется, надеялся, что ошибся, что ему всё привиделось, в голову надуло, а у Садерера — больное воображение, подогретое завистью. Конечно, все мечтают о такой невестушке, как Элоиз. Клад же, а не девушка!

Только невеста была не в восторге, начала кричать, плакать, жаловаться, что лендлорд её не любит, что верит кому угодно, кроме неё. И мысленно подписала смертный приговор нам обоим: мне и ангерцу.

Переругиваясь, троица направилась обратно в замок.

Элоиз держалась особняком — изображала, что дуется. А потом вдруг пустила коня галопом. Я ожидал чего-то подобного: светлого иллюзией не обманешь, он тёмный знак хоть под слоем штукатурки разглядит и, в отличие от жениха, давно её подозревает, присматривается.

Но убежать Элоиз не удалось: лендлорд перехватил, убедил, что доверяет, что никаким унизительным проверкам подвергать не станет, и тут же придумал историю о бликах солнца и таинственных убивцах.

Зато Садерер проявил настойчивость: сразу по возвращению потребовал проведения освидетельствования. Мужчины чуть не поссорились на радость некромантке, но ангерец пригрозил политическими последствиями и вызовом на дуэль:

— Если вы полагаете, что я лгал, очерняя вашу невесту, докажите. Но доказательств нет, а посему это очернение моей чести и гнусная клевета. А за всякое оскорбление принято отвечать, милорд.

И лендлорд сдался, но не потому, что поверил доводам ангерца, а потому, что наоборот, не верил.

Вот ведь идиот, я ж тебе на блюдечке, рискуя собственной жизнью, преподнёс наречённую чуть ли не во всей красе. Ну, извини, она никого при тебе не резала, но я за Садерера отвечаю, не мог допустить, чтобы его кишки на удобрения пустили.

Прошли в дом, позвали светлых.

Я, разумеется, проскользнул следом: не пропущу такое зрелище.

Поняв, что не отвертеться, Элоиз сбросила маску, позволила себе грубости и гневные взгляды, чуть ли не проклятия. Садереру и вовсе дала пощёчину, оцарапав щёку и назвав провокатором. Словом, бесилась, ёрзала, как уж на сковородке.

Один светлый предусмотрительно отвёл в сторону и закрыл щитом (правильно, она будет в такой ярости, что, позабыв о боли от охранок, попробует убить) лендорда и ангерца, другой шагнул к Элоиз и попросил приспустить платье с плеча. Она одарила его взглядом «что б ты сдох» и демонстративно отвернулась. Но маг попался настойчивый, сам потянулся к застёжкам, игнорируя гневные замечания и приказы лендлорда.

Элоиз не сдавалась, сопротивлялась до последнего, проклиная магов и осыпая упрёками жениха, но предплечье всё же оголили. И, судя по довольной улыбке, волшебника, знак был на месте. Мгновенье — и он проявился. Его тут же продемонстрировали притихшему лендлорду.

— Она тёмная, милорд, как я и говорил вам. Вы же помните, как леди вела себя в храме.

Это были последние слова светлого. Вот он ещё живой — а вот уже корчится на полу. Кровь фонтаном бьёт из пробитого горла.

Значит, у неё с собой был ещё один кинжал. Запасливая!

С быстротой молнии метнувшись к лендлорду, Элоиз попыталась схватить его, но не позволил щит.

Игнорируя просьбы хозяина замка, оставшийся в живых светлый был полон решимости уничтожить некромантку. Она это поняла и, увернувшись от пеленающего заклинания, со всех ног кинулась в свою комнату. Зачем — вопрос глупый, откроет портал — и поминай, как звали.

Бегала быстро, замок знала, как свои пять пальцев, боли не боялась, потому как отваживалась-таки магичить. Правда, попробовала всего один раз, потому как не сумасшедшая.

Сняла туфли и со всей своей вампирьей скоростью… Вот ведь, раздери их оборотни на ленточки, воскресшие зомби, осиновый кол им со свинцом в сердце! А мы с магом, равно как и стража, так бегать не умели, хотя я быстрее этого светлого увальня буду, что радует — не превратила семейная жизнь в борова. И колдовать нельзя. Я бы её снял, легко прижучил — но охранки эти, арку их в зад!

Закономерный итог — смылась некромантка. Зато все вещички оставила на всеобщее обозрение. Меня они не интересовали: не мне же делать чудные открытия о личности без пяти минут лендлордской жены. Вместо этого подошёл к Садереру и потянул за собой в сторону. Убедившись, что нас не подслушивают, дал последние указания на сегодня: обратиться в Имперское сыскное управление с заявлением о проведении некромантского обряда госпожой Ферайи.

Теперь Одана. Для неё тоже дело найдётся: доказать, что лендлорда покорила покойница. Для этого мне необходимо найти покинутую могилу и раздобыть описание внешности Элоиз в прошлой жизни.

Мужа её с удовольствием подниму и отдам на допрос светлым. Кстати, а не направиться ли к Кадеху и попросить провести эту маленькую операцию. Но после того как я наведаюсь домой.