Из рук врага - Плотников Сергей Александрович. Страница 39

— Ну вы мягко стеле… ай! Ау! Хватит! Хватит! Согласен на службу! Прекрати уже, лечить больше придётся!

— Согласие зафиксировано, — что-то пометил там у себя Марсо. — Этого на лечение.

Шип-«шприц» в плечо пленнику, ставшему союзником и будущим гражданином, — и лиана, до того маскирующаяся под верёвку, под моим управлением утаскивает бывшего-будущего карго-моряка на «склад» с тремя десятками таких же небритых, принудительно вымытых и фиторелаксантом погруженных в «здоровый крепкий сон».

— Следующего даю.

Грегори устало махнул рукой. А до начала так рвался показать свой судейский талант! И вон как морщится: пришлось отправить троих подряд в отбой просто потому, что мы не сразу сообразили сделать нейроплётку. Н-да, Восток — даже тут дело тонкое. А вот в немытом халифате, не говоря уже об империи, подчинённых бьют только в крайних случаях, и это экзекуция — способ нелетальной (обычно) казни, а не ведение беседы «начальник — подчинённый». Дикие люди. Хорошо, мне с ними не плыть.

49

«Попытка подключения внешнего интегрированного в кожу фронтальной поверхности головы оптического устройства, эксперимент 158».

Я смотрю на ровный ряд строк попыток, покрывающих несколько страниц журнала экспериментов, и грущу. Мало того что управление внутри собственной головы корневой системой симбионта происходит буквально на ощупь, так я даже не представляю, какое место «цепляю» топологически. В очередной раз жалею, что я не медик. Не знаю, что бы мне это дало, но, по крайней мере, я бы знал, где этот чёртов «зрительный бугорок» (помню из какого-то сериала название) находится. Ещё помню из школьного курса, что нервные пути от глаз перекрещиваются и левый уходит в правое полушарие, а правый — в левое. Попытка внедрить волокна растения в глазной нерв привела к тому, что я на некоторое время чуть не ослеп! Малейшее сдавливание прорастающими тяжами волокон модифицированного паразита приводит к появлению в поле зрения фиолетовых и чёрных кругов и квадратов, конвертации цветов и прочей хрени, включая ослепительные фантомные вспышки и боль. И — никакого результата, сигнал с налобного фасеточного фитоглаза (со стороны выглядит как этакая татуировка зелёного с жёлтым цветов) уходит как в пустоту.

И вот теперь я наугад по очереди тыкаю «видеокабель» в разные части собственного мозга… наверное, я всё-таки тронулся мозгами делать на себе такое! Зато точно знаю, что то, что у меня занимает минуты, на любом другом подопытном на анализ ощущений уйдут часы и дни. Потом нельзя сказать, что у меня ничего не получается, хотя смена настроения в зависимости от интенсивности светового потока — это, я скажу, просто <непечатное слово>. Хорошо, что корни не затрагивают когнитивных функций разума, иначе я бы точно спёкся ещё сразу после пересадки «рассады». И не повреждают ткани и органы, раздвигая клетки и межклеточные волокна, видимо, биохимическим путём.

Что это там шуршит? О, больше шуршит… меньше… Чёрт. Не может быть… Почему не может? Очень даже может! Я слышу свет! Теперь я знаю, куда крепить «внешнее ухо», если когда-нибудь его придумаю! Запись. Корни отвести! Фу-ух… Пойду прогуляюсь по берегу. «Кандидаты в граждане» как раз выволокли (сами, ручками, нечего им на живые деревья смотреть) корпус своей джонки на песок для кренгования: будут чистить ракушки и наросшие кораллы. Экспериментально установил: интервал между экспериментами достаточный, чтобы успокоились последствия, — три часа. Чёрт! Я ведь это опять продолжу делать.

Интересно, я действительно сошёл с ума (какая досада!) или с симб-флорой это никак не связано и я просто увлёкся делом, на которое в этом мире больше никто не способен? Ведь когда я найду точку оптического подключения (а я найду!), то это будет реальный шаг за границы всего, что, возможно, было в оставленном двадцать первом веке. Самое главное — меня никто не понимает… Пока. Ничего, скоро таких, как я, будет аж четверо, нужно только разобраться с «внешним глазом» и начать работу с Лимой… Кстати, клеточные тяжи-корни можно прорастить прямо в волосы, и заставить их «включить» пластиды, как в листьях. Да я гений! И можно будет выкинуть надоевший платок-тюрбан, без которого не спуститься на пляж с «будущими гражданами». Так, к чёрту отдых. Волосы — не мозг, ждать не надо!

Интерлюдия 4

Когда боги создавали мир, то были не иначе как в изрядном подпитии. Что, кстати, оправдано, говорят же жрецы, что тогда они собрались вместе один-единственный раз, и если соберутся второй — не быть больше миру. Небось по пьяной лавочке решат переделать собственное творение — ну там справедливости добавить, нищету с бедностью убрать, чтоб еды всем хватало и войн опустошительных не было… И сломают всё на фиг!

Капитан Бут за собой знал такую, говоря по-умному, тенденцию: стоит выпить лишку — и сразу душа требует то простить старые долги (непременно нагрянув в гости к тому, кому должен), то, наоборот, вытрясти монет из должников. Команда обычно яро поддерживала своего лидера: что первое действие, что второе никогда не обходилось без криков, поножовщины, а то и грабежа сдуру открывшего двери ростовщика… В малых портах королевства была, что называется, своя атмосфера, весьма вредная для незнакомых и посторонних. Собственно, чужаки среди «вольных торговцев», джентельменов удачи, «чёрных» (то есть ночных) рыболовов и прочих ярких личностей долго не жили: видно таких было за версту, и один поворот не за тот угол решил бы все проблемы владельца джонки и предводителя сброда скорее головорезов, чем матросов. Но, увы.

За время, пока занесённая не иначе как по проклятию богов ветрами и временным течением к одинокому острову — потухшему ещё до седой древности вулкану джонка сначала мокла в гавани, оставленная пленённым экипажем, а потом силами остатков этого же экипажа проходила тщательный, никогда не проводимый ранее капитальный ремонт с заменой не только совсем подгнивших досок днища и бортов, но и всей остальной обшивки. Под действием подлого колдовства сам шкипер и его выжившие подчинённые успели выболтать засевшим на этом клочке суши колдунам всё что можно и нельзя. И к сожалению, колдуны полученной информацией знали как воспользоваться и тем самым посеяли в душе бывалого морского волка нешуточные сомнения: чем дальше, тем больше.

Поначалу у Бута даже тени колебания не возникло: невидимое оружие, с неимоверной лёгкостью скосившее и атакующих, и оставшихся на борту во время неудачного абордажа, несколько месяцев, пролетевшие буквально за пару дней, иголки, заставляющие болтать и болтать, как после шести кружек паскудного рома (только обычно после рома уже и двух слов связать не можешь)… Ну, всё понятно. Владеющие магией все свои проблемы колдовством паскудным и решают, верно? Всё как в сказках и легендах: случайно наткнулся на убежище колдунов? Пиши пропало. Будешь делать всё, что тебе скажут, из тебя вынут душу, превратят в прислужника, с каждым днём опутывая всё глубже тенетами чар. Редкие счастливчики вырывались на свободу, частенько сходя с ума, исключительно потому, что колдуны так в свою магию уходят, что сами обычного мира не знают, а смекалистый пленник сообразит, как выбраться. В бочку залезет да со скалы сбросится в текучую воду или прикинется мулом в караване: ясно же, что остальные тоже превращённые люди, только другие видят их животными. А ещё можно было стать доверенным лицом колдунов, если предложат, конечно: путников заманивать да дев невинных красть…

Первое, что вызвало своим несоответствием между ожидаемым и наблюдаемым желанием хорошенько приложиться лбом о переборку, были сами личности «колдунов». Да, одежда странная, да, бороды растут, а так — обычные варвары с юга Азура, таких что среди купцов, что среди портового отребья встретить уже лет сто как можно. Поднялся западный сосед, как есть поднялся — раньше далее Внешних рынков морских портов не пускали чужаков, да сгинули те времена вместе с Полисами. А теперь чужаков, может, и не каждый второй, но много, очень много. Кто с родины от преследования бежал, кто сюда приехал да опустился, а то и поднялся на заморских диковинках. Вот и эти… «колдуны»: встретишь на «сером» базаре и не скажешь ничего — бывалые мужики, сразу видно — и поторговаться могут, и зарезать по-тихому, если что.