Исчезающие Девушки (ЛП) - Оливер Лорен. Страница 37

Она положила свою руку поверх его и оторвала пальцы отца от моего запястья. Менеджер - парень по имени Кори (Дара однажды флиртовала с ним) - медленно начал двигаться к нам, очевидно, находясь в шоке. Наконец, отец отпустил меня. Его руки упали на колени. Он моргнул.

- Господи. - Краски схлынули с его лица. – О, мой Бог, Ники, прости. Я никогда…, я не понимаю, что на меня нашло.

Моё запястье горело огнём, и я понимала, что сейчас разревусь окончательно. Этой ночью я должна была наладить отношения с Дарой. Отец снова потянулся ко мне, на этот раз прикасаясь к моему плечу, но я встала так резко, что стул скрипнул по полу. Кори замер посреди ресторана, словно боясь, что и его вовлекут в этот фарс, если он подойдет ближе.

- Мы больше не семья, - повторила я шепотом, потому что попробуй я заговорить громче, горло могло сжаться в судорожных рыданиях. - Вот почему Дара не здесь.

Я не осталась смотреть на реакцию родителей. В ушах начался гул, точно такой же, как сегодня днем, перед тем как я упала в обморок. Я не помню, как прошла через ресторан и вырвалась под ночное небо, но вдруг я оказалась на улице на противоположной стороне парковки, побежала через газон, глубоко глотая воздух. Я жаждала взрыва, конца света, какого-нибудь киношного бедствия, желала, чтобы темнота сгустилась, как вода, над нашими головами.

Николь Уоррен "American Lit-Adv" [15] 28 февраля «Затмение»

Задание: В романе «Убить пересмешника» мир природы часто используется как метафора человеческой натуры во многих затронутых в книге проблемах (страх, предубеждение, справедливость и т.д.). Пожалуйста, напишите текст объемом 800 - 1000 слов о событиях в мире природы, которые могут иметь метафорическую значимость, использую некоторые поэтические приёмы (аллитерация, символизм, антропоморфизм), которые мы прошли в этом разделе.

Однажды, когда мы с Дарой были детьми, родители взяли нас на пляж наблюдать за солнечным затмением. Это было еще до того, как открыли казино в Шорелайне и до того, как был построен Норвалк, и как появилась длинная цепочка мотелей и семейных ресторанов, а позже стрип-клубов и баров. «ФанЛэн» уже был, как и оружейный магазин; а больше ничего, только песок с галькой, береговая линия и небольшие дюны, как взбитые ветром сливки, с пятнами выгоревшей на солнце травы.

На пляже сотни других семейств устраивали пикники, расстилали на песке покрывала, пока диск луны лениво наползал на солнце, будто медленно притягиваясь магнитом. Помню, как мама чистила апельсин. Помню горький запах смолы. Помню, как папа сказал: «Смотрите, смотрите, девочки, начинается!» Еще помню темноту: небо стало серым, как мел, а затем наступили сумерки, но быстрее, чем любые другие сумерки, которые я видела прежде. Неожиданно нас поглотила тьма, будто мир открыл рот, и мы провалились в черную глотку.

Все зааплодировали. В темноте образовалось маленькое созвездие из вспышек, - это люди начали фотографироваться. Дара схватила меня за руку и начала плакать. И моё сердце остановилось. В этот момент я подумала, что мы навсегда потеряемся в темноте, зависнем в месте между ночью и днем, солнцем и землей, сушей и волнами, которые затащат землю обратно под воду.

Даже после того, как луна начала сползать с солнца, и дневной свет снова показался, яркий и неестественный, Дара не прекращала рыдать. Родители подумали, что она раскапризничалась, потому что хочет спать или мороженное, и, в конце концов, нам купили по рожку, слишком большому, чтобы его можно было съесть, и который капал нам на колени по пути домой.

Но я поняла, почему она плакала. Потому что в тот момент я тоже это почувствовала, - чистый сильнейший ужас, что темнота останется навсегда, что луна прекратит свое движение, что баланс никогда не будет восстановлен.

Видите, даже тогда я знала, - это не трюк, не шоу. Иногда день и ночь меняются местами. Иногда низ становится верхом, любовь превращается в ненависть, и то, что ты думаешь, находится у тебя под ногами, вдруг подбрасывает тебя в воздух. Иногда люди перестают любить тебя. И это тоже своего рода темнота, которую не изменить, и неважно, сколько лун поднимется, освещая небо слабым светом.

Ники: 20:35

Распахиваю входную дверь с такой силой, что она врезается в стену, но я слишком зла, так что меня это не заботит.

- Дара? - Выкрикиваю её имя, хотя интуитивно чувствую, что она не вернулась домой.

- Привет, Ники. - Тетя Джеки выходит из кабинета, держа в руках стакан с чем-то, что выглядит как неоново-зеленая тина. - Смузи?

Должно быть, она приехала к нам домой прямо из ресторана. Родители послали её поговорить со мной?

- Нет, спасибо.

Я действительно не в настроении общаться с тетей Джеки и выслушивать её «мудрости», которые всегда звучат так, словно написаны под крышкой бутылки: «Позволь правде окружить тебя. Сфокусируйся на окружении. Иди, или тебя потащат». Но она расположилась перед лестницей, перегораживая проход к моей комнате.

- Ты заночуешь у нас?

- Подумываю об этом, - отвечает она, делая большой глоток смузи, оставляя зеленые усы над губой. - Ты ведь понимаешь, это не способ получить ответы. Только, если ты действительно хочешь поговорить с ней.

- Думаю, я знаю свою сестру, - говорю я раздраженно.

Тетя Джеки пожимает плечами.

- Как скажешь.

Она смотрит на меня несколько секунд таким взглядом, как будто не может решить – раскрыть мне тайну или нет.

- Что? – Недоумеваю я.

Она наклоняется и ставит коктейль на лестницу. Потом выпрямляется, берет меня за руку.

- Знаешь, она не сердится на тебя. Она просто скучает по тебе.

У неё были холодные руки, но я не одёрнула свою.

- Она тебе это сказала? - Тетя Джеки кивнула. - Ты говорила с ней?

- Почти каждый день, - пожала плечами тетя Джеки. - Я долго беседовала с ней сегодня утром.

Я вырываюсь, делая шаг назад, почти спотыкаясь о сумку тети Джеки, которая валялась, как мёртвое тело, посреди гостиной. Дара всегда смеялась над тетей Джеки из-за её запаха пачули, из-за её вегетарианских отваров и из-за её бесконечных разговоров о медитации и реинкарнации. А теперь они лучшие подруги?

- Она не говорила мне об этом.

- А ты спрашивала? - Произносит она с жалостью во взгляде. - Старалась ли ты по- настоящему?

Я не отвечаю, прохожу мимо тети Джеки, перешагивая по две ступеньки за раз, поднимаясь в комнату Дары, которая по-прежнему темна и пуста. Поздравительная открытка так и лежит на подушке, точно там же, где и утром. Её не было дома с прошлой ночи? Куда она могла пойти? Наверное, к тети Джеки. Или, может быть, (внезапно ответ стал настолько очевидным, что я не могла поверить в то, как не додумалась до него прежде) она с Паркером. Они, вероятно, вместе устроили какое-нибудь сумасшествие в стиле Дары, типа, добраться до Северной Каролины и обратно за 24 часа, или заночевать в отеле Восточного Норфолка, кидая картофельные чипсы из окна чайкам.

Я вытащила телефон и набрала номер Дары. Спустя пять гудков звонок переключился на голосовую почту. Так что, либо она занята, и если она с Паркером, я даже не хочу знать, чем она занята, или игнорирует меня. Поэтому я пишу ей.

«Встретимся напротив Врат Ада в «ФанЛэнд» в 10 вечера».