Наследник - Попов Михаил Сергеевич. Страница 41

— Ну чо, козел, довыделывался?! — Брызгая слюной, кривляясь, выкрикнул самый прыщавый из них. Судя по дикции, говорить его учили, набив рот манной кашей. — Груздь, может ему еще раз по башне дать, да бабло забрать?

На Груздя отозвался приблатненный вожак.

— Не гоношись. Дядя еще извинится должон. А, дядя? — Ботинок Груздя лениво ткнулся в бордовое от боли лицо мужчины.

Компания снова заржала. Что ж, как говорил Рэмбо: они начали первыми.

Все-таки хорошая вещь — мысленные щупальца. Не привлекая излишнего внимания, я коснулся не изуродованных извилинами мозгов. Как и ожидалось, мыслей всей компании не хватило бы и на пару машинописных строк. Зато стадный инстинкт был развит столь сильно, что я с трудом преодолел охватившее меня желание, присоединится к толпе.

Я, конечно, мог бы попытаться решить конфликт старым, давно испытанным способом, как и с науськанными чертом пацанами у круглосуточного ларька, но здесь ребятишки постарше. Да и настроены серьезнее. В одиночку против девятерых — легко, инстинкт самосохранения давно превратился в пустой звук, но смысл? Хорошо если просто изобьют, но держу пари, у половины в карманах ножи, и дай только повод… Даже если бы и мог с ними справится, что с того? Ну, сломаю пару костей, выбью пару зубов, да только изменить ничего не смогу. Очухаются и пойдут по новой, только злее станут и осторожнее. А так могу хотя бы попытаться.

Мысли подростков поддавались с трудом. Спаянные злобой они напоминали не желающий крошиться под моими ударами гранит. Однако первый эффект проявился сразу: под изумленными взглядами пассажиров, подростки замерли уставившись в одну точку, забыв о своей жертве. Не искушая судьбу, мужчина ужом скользнул меж высоких солдатских ботинок заляпанных грязью и спешно покинул вагон.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем я смог перевести дыхание и утереть обильно выступивший на лбу пот. Все.

Пассажиры поздней электрички, наверное, еще долго будут рассказывать друзьям и знакомым загадочный случай, когда группа малолетних хамов напала на одинокого пенсионера, а затем без всяких видимых причин попадала в обморок. Может обколотые были? Но, несомненно, каждый будет сопровождать рассказ ударами в грудь и выкриками, что уже собирался, было осадить стервецов, да не успел — сами скопытились…

Пусть рассказывают! Только я знаю, что, придя в сознание эти, по существу еще дети, не глядя друг на друга, разойдутся в разные стороны, а на утро поспешат устраиваться на работу кто на завод, кто в колхоз и больше никогда не смогут поднять руку на человека… Вроде все правильно, вот только почему на душе такой неприятный осадок? Словно в навоз ступил.

Понимание содеянного обрушилось на голову, словно вода на раскаленный металл. Какое я имел право судить, что хорошо, а что плохо? Поддавшись чувствам, я возомнил себя единственно правым. Чем лучше то, что сделал я, того, что делали они? Да, я спас десяток людей от этих уродов. Не только сегодня, кто знает, что они выкинули бы завтра, послезавтра? Но этим я уподобился им. Пусть сделал все тоньше, изящнее… но страшнее. Я стер их личности, сделал безвольными марионетками способными самостоятельно ходить, работать, воспитывать детей… Но теперь это безвольные роботы послушные вложенной программе: не навреди, работай на благо общества, будь примерным, подставляй левую щеку…

Курящий рядом со мной мужчина вздрогнул и отодвинулся от греха подальше, когда я, взвыв, что было сил, треснул кулаком по железной двери. Кожа на костяшках пальцев лопнула, выступила кровь. Суставы заныли. Провожая взглядом срывающиеся с руки тяжелые капли крови, я покачал головой: несколько дней. Всего всего несколько дней, и я избавлюсь от этого кошмара. А что бы не натворить чего похуже, запрусь дома и пусть хоть землетрясение на улице — не выйду! Быть Богом заманчиво. Вот только вряд ли я смогу быть добрым Богом… Странно, почему душу охватила такая сладкая истома и желание покопаться в мозгах курящего рядом мужчины?

Придя домой, не говоря ни слова Грязнуле и радостно взвизгнувшему Невиду, я прямиком отправился в ванную. Врубив душ на полную мощность, с полчаса крутил краны — сначала холодная, потом горячая. Снова холодная, снова горячая… Контрастный душ немного привел в чувство, суматошно скачущие мысли упорядочились.

На кухне меня уже ждал, приготовленный предупредительным Невидом кофе. В уютной, безопасной тиши квартиры, все недавние сомнения показались глупыми и надуманными. Ну и что с того, что промыл мозги нескольким идиотам? Не сделай этого, половина на следующий год неминуемо на зону загремит. А другая половина еще через год. И не известно по какой статье. А так и жизнь может кому спас, и матерей — есть же у них матери? — пожалел.

— Ну, как съездил? — Прервал мои мысли кот.

— Отлично! Нормальный мужик оказался, хоть и стал работать на чертей. Но недолюбливает их сильно! По словам Сатаниеля, он должен был меня убедить в невозможности возвращения Сварога, а он наоборот подробно объяснил, как это сделать. Да еще и кой-каким штучкам обучил, что бы никто не вздумал, у меня на пути становится.

Вкратце пересказывая встречу с бывшим волхвом, я выпил кофе и попросил еще. Вообще-то предпочитаю чай, но уж больно хорошо у Невида получается этот бразильский напиток.

— Да… — Протянул Грязнуля едва я закончил. — Что на свете деется? Я, конечно, предполагал что Иван может наперекор новым хозяевам пойти… Похоже, и это твой дед просчитал. Вот голова была!

Да уж, спорить не буду. Вот если бы он еще меня посветил в свои планы, то и желать больше нечего. Однако что-то подсказывает, что дед умышленно не оставил никакой информации. Хотел дать возможность выбора. Жаль только не дал выбрать хочу ли я играть главную роль в этой постановке.

— Говоришь, рассказал он тебе о Свароговой поляне? — Продолжил кот. — И о камне рассказал? Очень хорошо. Не думал я, что кто-нибудь о нем помнит…

— Постой, — прервал его я, как только смысл слов добрался до моего понимания. — Ты хочешь сказать, что знал о поляне и камне? И о том, как вернуть Сварога?

— Да. — Кот не мигнув, выдержал мой обвиняющий взгляд. — Знал. Но рассказать не мог. Не имел права. Твой дед так решил. Узнать все ты должен был сам, приложив к этому усилия. Или не узнать ничего, коли, таким будет твой выбор. Пойми, иначе все получилось бы напрасным. Призвать Сварога может лишь тот, кто действительно этого хочет. А желание подтверждается и укрепляется действием. Кому как не тебе знать — что легко дается, то становится ненужным. А то, что потом и кровью — ценится превыше всего!

Как ни хотелось отвесить оплеуху этому мохнатому гаду, а все же он прав. Сколько через мои руки прошло ребят с великолепными данными. Чемпионами становились чуть не в первый год занятий. И где они все? Три, максимум четыре года и разбегаются в поисках новых увлечений. Зато те, кто пашут до седьмого пота, с трудом карабкаются со ступеньки на ступеньку, становятся мастерами. Пусть даже не мастерами, но ценят то, чего смогли достичь.

Правда это относится к спорту… но будем считать, что в тонких эзотерических материях все обстоит так же. Доводилось читать нечто похожее то ли у Гурджиева, то ли у Успенского… А может и вообще у Рериха или Блаватской. Столько перечитано было в пору увлечения оккультизмом, теперь и не упомнишь.

Расскажи мне Грязнуля все сразу на чистоту, может и не захотел бы я ничего делать. Не было бы ситуаций, что заставили задуматься… Вот только в пользу чего?

Стыдливо отведя глаза от кошачьей морды, я почесал затылок. А хочу ли делать это теперь? На смену покаянию пришло неведомое ранее ощущение могущества. Смогу ли я теперь отказаться от такого? Пусть даже служа ангелам или чертям. Но ведь они сами говорят, что вскоре не смогут сравниться со мной в силе. Так еще бабушка надвое сказала, кто кому прислуживать будет. А может я создам новую религию, новое общество. Учту ошибки существующих религий. В отличие от расплодившихся сектантов применяющих всего лишь методы психологического воздействия, я смогу подтверждать свои слова настоящими чудесами. Подумаешь — ходить по воде или исцелять больных! Да я сейчас десяток инвалидов могу в работяг превратить. А уж палку в змею или пять тысяч одной буханкой… Видимо эти мысли слишком явно отразились на моем лице, потому что Грязнуля вкрадчиво спросил: