Соловей для черного принца (СИ) - Левина Екатерина. Страница 64

Прежде чем выйти из комнаты, я села на кровать и застыла, сжав в пальцах бархатную ткань покрывала. Нужно было дождаться гонга, но вовсе не это заставило меня просидеть несколько минут на кровати, устремив взгляд на горящие поленья в камине. Я вдруг жутко разнервничалась. Мне пришло в голову, будто я совершила самую большую ошибку, приехав сюда. Я просто погощу, твердила я себе. Но величественный замок и первое впечатление произведенное на меня его обитателями, заставляли меня чувствовать, что все близкое и знакомое осталось позади и я переступаю порог совсем нового мира. Что я в нем найду? Этого я не знала.

Но раздался звонкий удар гонга и развеял все мои бредовые страхи. По коридору удалялись торопливые шаги Жаннин, а затем — звонкий перестук каблуков Джессики, на миг замеревший у моей двери. Когда все стихло, я вышла и, не спеша, отправилась вслед за ними.

Дверцу внизу я обнаружила сразу. Толкнув ее, я оказалась на втиснутой между каменными домами дорожке. Впереди была точно такая же маленькая дверца в стене башни. А прямо над головой нависал переход между башнями, по которому мы шли с Жаннин. Дорожка была настолько узкой, что юбка цеплялась за розовые кусты, а если раскинуть руки, то ладонями, можно коснуться каменных стен домиков. Я прошла по тропинке и дернула за ручку двери.

В этот момент сбоку послышался треск. Обернувшись, я увидела, как из кустов на меня вываливается краснощекая туша полковника Редлиффа. Выдохнув мне в лицо перегаром, он стал стремительно падать, и если бы я не отскочила к стене, то была бы непременно раздавлена его немалым весом, отяжелённым к тому же бутылками. От его дыхания и исходящего от всей его обрюзгшей массы зловония мне стало дурно. Задрав голову, я втянула в себя свежий воздух. У моих ног раздался раскатистый храп. Под боком у полковника лежала, выпавшая из его рукава, бутылка. Из трещин в стекле текли, смешиваясь с пылью, горько пахнущие ручейки бренди. Я опасалась, что он начнет ерзать и поранится об нее. Взяв один из пустых цветочных горшков, рядком выстроившихся под низкой скамейкой у домика, я осторожно положила в него разбитую бутыль. Держа горшок в руках, я перешагнула через тело полковника, но его рука неожиданно оторвалась от земли и сомкнулась на моей лодыжке. Я вскрикнула и дернула ногу, но он держал цепко, уставившись на меня красными замутненными глазками.

— Ты же птичка, — промямлил он почти человеческим языком. — Та самая смешная птичка…

— Не вижу в себе ничего смешного, — сдержанно ответила я и вновь дернулась. От этого движения свободно застегнутая туфля слетела с ноги и упала прямо на живот мужчине. Полковник икнул и, выпустив ногу, схватил туфлю. Он стал размахивать ею над головой, выкрикивая что-то нечленораздельное. Стоя на одной ноге и держась за ручку двери, я попыталась завладеть обратно своей туфлей. Но каждый раз он успевал отдернуть руку. Наконец, ему это стало надоедать, и пьяный сон окутал его. Уже засыпая, он довольно разборчиво пробормотал:

— Компания требует меня! Сипаи подняли восстание…Я должен усмирить их любой ценой! Птичка… скажи им, что я немного задержусь! Во имя Англии и нашей королевы!

Не слушая его лепет, я сжала в руке обувь, а другой рукой обхватила цветочный горшок с разбитой бутылкой и кое-как, на одной ноге, запрыгнула в башню. За ней было освещено, но я была так взвинчена, что совсем не подумала, откуда там мог взяться свет. И лишь оказавшись лицом к лицу с Дамьяном, поняла, что все похвалы моему уму, были невероятно преувеличенной лестью. Он стоял, прислонившись плечом к стене и скрестив на груди руки. На нем была атласная рубашка молочного цвета, с широкими завернутыми рукавами, твидовые серые брюки и жилет. У ног горела лампа, хорошо освещая во тьме вход и меня.

От неожиданности я замерла, даже не потрудившись спрятать то, что держала в руках. Дамьян критически осмотрел туфлю, а при виде горшка с торчащей из него бутылкой из-под бренди, скривил губы. Меня охватила сильная неприязнь к нему и его зубоскальству. Я выкрикнула:

— Это все не мое!

— Правда? — Дамьян глумливо оглядел меня сверху до низу, задержав взгляд на выглядывающих из-под юбки кончиках пальцев.

— Да! Нет…не совсем. Тут не все не мое… точнее, мое не все…Туфля моя! А бутылка нет…И горшок не мой! Я его взяла временно! Из крайней необходимости…Он, между прочим, цветочный!

— Да неужели?! А я по скудости своего ума подумал было, что этот горшок весьма далек от цветов. И, между прочим, временами крайняя необходимось возникает чертовски некстати, и хвала Господу, если под рукой окажется сей насущный предмет, пусть даже и цветочный.

Я громко фыркнула, демонстрируя свое отношение к его словотрепству. На что Дамьян звонко прищелкнул языком и

Дамьян оторвался от стены и, на долю секунды я подумала, что он подойдет ко мне, но, смерив меня насмешливым взглядом, он пошел прочь, бросив через плечо:

— И поторопись — тебя заждались. О полковнике я скажу Гривз. А горшок оставь здесь, не потащишь же ты его за стол… если нет особой необходимости.

Злясь на этого отвратительного человека и на себя, глупое создание, и на вздор, который тут нагородила, я с грохотом опустила горшок на каменный пол и, наклонившись, надела туфлю. Ну почему я всегда попадаю в нелепые ситуации, когда нахожусь с ним! Почему мои хваленые мозги отказываются думать, а язык сам собой начинает нести всякую околесицу!

Когда я вошла в гостиную, все уже расселись за столом, уставленным медной и оловянной посудой, а миссис Гривз и Джудит разливали суп. Кипевшее во мне негодование вмиг улетучилось при виде деда. Граф был в сюртуке цвета густого яичного желтка, придававшего его лицу горчичный оттенок, цыплячью шею каскадом обвивал несвежий платок, заколотый булавкой с бирюзовым жуком. На лбу и красноватых проплешинах обрамленных длинными паклями седых волос блестела испарина. В этот раз волосы не были, как обычно, стянуты шнурком в крысиный хвостик, а свободно свисали по плечам. Старик вытянул из-под кленового подсвечника льняную салфетку и стал промокать ею лоб.

Слева от него сидела несгибаемая леди Элеонора в высоком закрученном шиньоне и шляпке-лодочке с длинным изогнутым пером. Справа — Дамьян. В отсвете свечей атлас его рубашки переливался, привлекая внимание. Чем особенно злоупотребляла мисс Рассел, сидевшая на противоположной стороне стола. Не сводя глаз, она гипнотизировала профиль Дамьяна, машинально накручивая на указательный палец длинную черную прядь волос. Ее одежда, как мне показалось, была немного вызывающа: полупрозрачная блуза и стянутая сзади пышными оборками юбка с турнюром и шлейфом. Естественно, Дамьян видел ее откровенный взгляд, но оставался безразличным, чем, похоже, приводил Джессику в бешенство. Когда миссис Гривз склонилась над ним, чтобы налить суп, он перемолвился с кухаркой парой фраз. Видимо, сообщил о полковнике. Та быстро закивала и убрала одну тарелку и приборы со стола. Наблюдая за ними, леди Редлифф грозно сжала губы, и я подумала, что ее мужу явно не поздоровится после ужина. За столом также сидела Жаннин, как всегда вся в белом. Ни Эллен, ни ее мужа не было.

Я направилась к пустующему месту рядом с Жаннин, но строгий голос меня остановил.

— Ты опоздала!

— Прошу прощения, леди Редлифф. Больше такого не повторится.

Я отодвинула стул, но она взглядом приковала меня к месту.

— Объяснись! У нас не заведено потакать дурным привычкам. В Китчестере пунктуальность — это закон, и будь добра беспрекословно следовать ему. У меня нет желания каждый вечер отправлять мистера Клифера разыскивать тебя.

— Еще раз извините. Мне не хотелось бы оглашать причину, задержавшую меня. Но могу сказать, что она была достаточно серьезной

— Такой ответ меня не устраивает. Если ты не в состоянии одеться вовремя, это не значит, что другие посчитают это достаточно серьезной причиной.

Я стиснула спинку стула, меня так и подмывало с упоением рассказать ей, как ее муж вывалился на меня из кустов, а затем размахивал туфлей и лепетал про индийское восстание и любимую королеву. Но как бы я ни была оскорблена, жалкая месть меня не привлекала. Я взглянула на деда, в надежде, что он осадит Элеонору. Но тот явно наслаждался нашим противостоянием. Помощь пришла оттуда, откуда я и не надеялась.