Соловей для черного принца (СИ) - Левина Екатерина. Страница 74

Его отец весь напрягся, словно ожидая в моих действиях скрытого подвоха.

— Познакомься, — сказала я, улыбаясь и указывая на деда, — это Лемуэл Эдвард Вильм Сноу, граф Китчестер. Граф, этого смышленого парня зовут Лемуэл Стоун. Он трудится здесь в конюшне и очень, очень — повторила я со значением, — сильно помогает своему отцу.

Мне показалось, что старику не понравилась такая вольность с моей стороны, но он все же кивнул и даже удостоил Леми шутливым подмигиванием. Тот стоял гордый, полыхая алевшими веснушками, но вот в его глазах появилась подозрительность. Он внимательно оглядел графа, окинув его горящим взглядом с головы до ног, затем недоверчиво спросил:

— Так вы граф? Самый, самый взаправдашний?!

— Он самый, — усмехнулся старик.

— О-о…

— Что совсем не такой страшный?

— Ага, — разочарованно согласился мальчик, опустив глаза на шаркающий по полу ботинок. — Вы совсем не как граф. Граф высокий, сильный…

— Лемуэл! — грозно окликнул сына мистер Стоун, — прочь сейчас же! Извините его милорд! Прошу вас не сердитесь! Он сам не знает, что говорит. Тараторит без умолку.

— Что вы, мистер Стоун, граф вовсе не сердится, — уверила я конюха, заметив, однако, как в глазах старика всколыхнулись искры раздражения.

Дед махнул в сторону лошадей и приказал властным тоном.

— Седлайте же, наконец! Да побыстрее. За что я вам плачу, за трескотню?

Через пару минут мы уже ехали вдоль возвышавшейся над нами крепостной стены. По той дороге, что вела к подъемному мосту. Подо мной была Фани, но она вела себя мирно и не горела желанием меня сбрасывать и бесноваться. Старик уже позабыл свое раздражение и вовсю демонстрировал мне таланты экскурсовода, рассказывая о хозяйстве. Проезжая среди каменных домов, я поняла, что здесь живут не так много людей, как я думала до этого. Некоторые постройки были хозяйственными флигелями, другие сарайчиками, где держали птиц и даже свиней.

— Всего восемь семей, — сообщил дед на расспросы. — Чьи-то предки служили в замке, а теперь их дети или внуки арендуют землю. Или, как Стоуны, до сих пор здесь работают.

Мы выехали за пределы замка, и дед предложил проехаться к ближайшей деревне Эмбер-Виладж. Там, по словам деда, оставались еще несколько арендаторов. Большинство же жителей давно, еще при прежних графах Китчестерах, выкупили землю и были вполне самостоятельными. Подобная картина была и в других деревнях. Дед долго сетовал на расточительность своих предков и, желал им гореть в аду за то, что те были такими бестолочами, что распродали за бесценок землю, а деньги тут же разбазарили.

— Китчестер до сих пор не оправился от этого вандализма, — заявил граф. — Если ты была в галере, то видела всех этих негодяев! Все они там дружненько висят в одной кучке и упиваются медленной гибелью Китчестера! Заметила, какие у них преступные рожи?!

Я протестующее засмеялась.

— Нет, ничего преступного я в них не заметила, дедушка. Лица, как лица.

— Недолго им осталось упиваться! — коварно пообещал граф, гневно погрозив пальцем. — Еще пару годков и Китчестер опять встанет на ноги.

Прямо как дитя! Правильно говорят, что стар, что млад. На его лице промелькнуло озорство замышлявшего проказы мальчишки. И эта невзрослая манера держать себя в сочетании с морщинистым лицом производила интригующее и вместе с тем болезненное впечатление.

Утро стояло чудесное. Туман еще не растворился весь и отдельными лоскутами покрывал землю. Солнце уже поднялось над лесом, заливая теплыми лучами ярко-зеленые, блестевшие от росы луга. От этого слепящего блеска я щурила глаза. Сердце ликовало, и безумно хотелось подхлестнуть лошадь и мчаться, мчаться неведомо куда, пока душа не затрепыхается в груди, переполнившись восторгом от бешенной скачки. Но мне приходилось сдерживаться. Еле переставлявшая дрожащие ноги, старая Фани не одобрила бы подобный поворот событий. Надеюсь, Дамьян вскоре появиться вместе с новой лошадью для меня!

— …Тут главное остерегаться туманов, — тем временем говорил дед, большую часть его речи я благополучно прослушала, занятая своими мыслями. — Утром ты сама видела они, как густые сливки. Глаза лопнут — разглядывать собственный нос. Когда пасмурно и хмарь, они возникают внезапно. Болота ведь отсюда недалеко, и лучше держаться от них подальше…

На обратном пути я завела разговор про Эллен, вспомнив вчерашний ужин. Было видно, что дед раздумывает, отвечать ли на мои вопросы. Поговорить дед любил, поэтому ждала я не долго.

— Нора права, нужно растормошить эту девчонку. А то она так в самом деле свихнется.

— Я не заметила в ней ничего необычного.

— Нет? Еще представится случай, — обнадежил меня старик, но, подумав немного, сказал. — На самом деле она никакая не сумасшедшая, просто иногда бывает не в себе. Всё ее помешательство сводится к ее болезням. Она окончательно зациклилась на своих недугах, пичкает себя всякой дрянью, может литрами поглощать козью сыворотку… фу, разве можно пить эту гадость! А она пьет и не морщится! Уже это говорит о том, что она свихнулась… В общем, дурочка настолько убедила себя в инвалидности, расстроенных нервах и скорой кончине, что, и впрямь, рано или поздно сойдет с ума от всех этих вымыслов.

— А чего Эллен боится в часовне? — спросила я, когда дед сделал паузу. — Леди Редлифф упомянула привидение. Но ведь не живет же там и в правду привидение!

— Упаси боже, нет, конечно! — граф каркающее расхохотался, отчего моя Фани вздрогнула и стала нервно переминаться, заупрямившись идти дальше. Я терпеливо пощебетала с ней и лошадь, опасливо косясь на неадекватного наездника Стрекозы, двинулась вперед.

— Тогда что же ее так тревожит? — не отставала я от деда.

— Собственное воображение, — твердо произнес старик. — Представь, изо дня в день пить всякие травы, настои, лекарства и прочую дрянь… один черт ведает, что там намешано! После таких злоупотреблений не то, что галлюцинации, себя Господом Богом возомнишь!

Я была удивлена, во время бесед с Эллен я не видела никаких признаков зацикливания на болезнях и тем более бредовых видений. Она была мила, дружелюбна и вполне здравомысляща.

— У нее, как и у всех больных, бывают моменты прояснения, — пояснил мне граф, когда я поделилась с ним своими мыслями. — Поэтому, Нора и считает, что ее еще можно вытащить из этого полумертвого состояния, в которое она себя загнала.

— Но не такими же изуверскими методами, — возмутилась я.

— Хе-хе, Роби, ты многого хочешь от старухи. Как может, так и делает…Чудо, что она вообще переживает за свою дочь. Признаться раньше я думал, что ей глубоко наплевать на нее.

— Так Эллен что-то видела в часовне?

— Да. Несколько лет назад. Она пришла в часовню, чтобы помолиться за сына. Во время молитвы ее кто-то позвал и звал так до тех пор, пока она не взглянула на алтарь. Там лежал ее сын. Он начал с ней разговаривать и умалять присоединиться к нему. Рассказывал как холодно, как одиноко и тоскливо ему там. И голос, как она говорила потом, у него был дьявольский… Только вечером мы хватились Эллен. Этот слизняк Уолтер даже не заметил, что его жены нет ни в спальне, ни в солярии. Он тогда грезил кузнечиками и всякой ползучей тварью и почти весь день проводил на лугу, поскакивая и попрыгивая на своих длинных ходулях, как жаба-переросток… Так вот, когда мы за ней пришли, она лежала без сознания. Только через пару дней она достаточно пришла в себя, чтобы рассказать все. С тех пор Эллен лишилась последнего здравомыслия. Чаще стала впадать в расстройства и подвергаться нападению опасных недугов. В часовню ходит только на службу, чтобы не навлечь грех на душу, но пребывает там в таком напряжении, что после чувствует себя смертельно больной.

Слушая его, мне пришла в голову мысль.

— А Дамьян уже жил в то время в Китчестере?

Старик глянул на меня из-под насупленных бровей и молча кивнул.

— Дело в том, что Жаннин считает, что всякие подозрительные звуки и привидения — это все забавы Дамьяна. Такой жестокий розыгрыш — в его духе.