За рамками приличия - Селмер Мишель. Страница 22

— Теперь я, по крайней мере, знаю, почему ты целую неделю сама не своя. — Она помолчала, потом спросила: — Он соблазнил тебя?

— Он вел себя как истинный джентльмен, — возразила Кэти. — Это все я. Не знаю, о чем я думала. Скорее всего, вообще не думала.

— Все станет проще, когда ребенок родится. Ты не должна будешь с ним видеться, если не захочешь.

Теперь, когда мама узнала об их связи, скрывать все остальное было невозможно.

— На самом деле я могу оказаться привязанной к нему лет на девятнадцать.

— То есть?

— Есть очень большая вероятность того, что ребенок, которого я ношу, — мой.

Она ждала взрыва негодования, но, вместо этого, мать только крепче прижала ее к себе:

— Ой, Кэти, почему же ты ничего не сказала?

— Я боялась, вы рассердитесь. И мне было страшно стыдно, что я все так запутала.

— А что Адам?

— Он был великолепен. Правда, он разбил мне сердце, но это не его вина. Вы с отцом не очень расположены к нему, но он не такой, как вы думаете. Бекка говорила нам неправду, мама.

— Кэти…

— Я знаю, что ты не хочешь в это верить. Я тоже не хотела. Но Адам кое-что рассказал мне, а у него нет причин лгать.

— Мне не так трудно в это поверить, — сказала грустно мать.

— Мы не станем говорить папе о ребенке, мама, как ты думаешь? — спросила Кэти.

— У нас с отцом нет друг от друга секретов.

— Он придет в ярость. Захочет убить Адама.

— Не думай о нем плохо. Сначала он, возможно, расстроится, но потом поймет. Я думаю, ему будет легче примириться с ситуацией, если он узнает о ней от меня.

Кэти испытала такое облегчение, что чуть не расплакалась:

— Когда ты ему скажешь?

— Вечером, когда мы пойдем спать. Тогда у него будет целая ночь на размышления.

Кэти крепко обняла мать:

— Спасибо. За то, что ты все понимаешь. Я боялась, ты разочаруешься во мне.

— Родная моя, ты всегда была лучшей дочерью в мире. Я никогда не разочаруюсь в тебе.

Кэти положила голову на плечо матери и вдохнула запах ее духов. Успокоительно знакомый запах.

— А Адам знает о твоих чувствах?

— Зачем ему знать? Даже если бы он испытывал то же самое, все равно ничего бы не вышло. Мы слишком разные.

— В каком смысле?

— Он богат и утончен, а я — нет.

— Значит, ты считаешь, он лучше тебя?

— Не лучше. Просто ему нужно от жизни одно, а мне — другое. Не говоря уже о том, что он в Эль-Пасо, а я счастлива там, где я есть. — Она подняла глаза и посмотрела на мать. — Разве не ты говорила мне, что он не такой, как мы?

— Говорила. — Миссис Хантли погладила дочь по щеке. — Просто мне не нравится, когда моя девочка несчастлива. Адам, наверное, неординарный человек, раз ты его полюбила.

— Знаешь, это тупик: Адам заявил, что больше никогда не женится. А если бы он вдруг захотел на мне жениться, мне бы постоянно казалось, что я состязаюсь с Ребеккой. Не думаю, что Бекка понимала, как ей повезло.

— Вероятно, нет. Твоя сестра многое принимала как само собой разумеющееся.

Кэти сидела, прижавшись к матери. И ей вдруг захотелось опять стать маленькой. Тогда все было гораздо проще, и жизнь действительно имела смысл.

— Тебе, наверное, стоит позвонить Адаму, — осторожно посоветовала мать.

Да, пожалуй, надо извиниться за «пятиминутку». Конечно, ему не понравилось, что мать его ребенка, возможно, спит с кем попало.

Адам не виноват, что она влюбилась в него. И нечестно срывать на нем обиду.

— Я позвоню прямо сейчас.

Мать еще раз крепко сжала ее в объятиях и ушла из гостиной. Кэти думала, что Адам будет изрыгать пламя, но его голос, когда он ответил, звучал жалобно.

— Ты в порядке? — спросил он.

— В порядке.

— Я должен перед тобой извиниться. Я привык все держать под контролем, привык распоряжаться. А ты так далеко… Я чувствую себя… ну, беспомощным, что ли.

Ему явно было нелегко в этом признаться.

— Я тоже извиняюсь. Эта фраза про Вилли… Я зря так сказала. Конечно, ты имеешь полное право интересоваться. Так вот, я не сплю ни с ним, ни с кем другим.

— Ты, конечно, не надумала переехать ко мне до рождения ребенка?

Боже праведный! Это был бы сплошной кошмар.

— Я не могу, Адам.

— Это я так, на всякий случай.

— Кстати, я не чувствовала себя плохо. Мама услышала, как я говорила, что мы с тобой спали, и ждала объяснений.

— Что ты ей сказала?

— Правду.

— Я предполагал, что ты дождешься, когда мы узнаем точно.

— Я собиралась, но в данной ситуации молчать было невозможно. И просто удивительно, как хорошо мама это приняла.

— А твой отец?

— Она сама поговорит с ним сегодня вечером. Он может отреагировать не так спокойно.

— Он не держит в доме ружье?

Кэти улыбнулась:

— Он ни в кого не целился с тех пор, как застал меня за сараем с одним работником. Мы целовались. Мне тогда было шестнадцать лет.

— Ты шутишь?

— Нет. Он действительно выстрелил в того парня. Напугал его до полусмерти.

— Значит, мне придется следить, что делается у меня за спиной.

— Нет. Если папа решит стрелять в тебя, он будет целиться в грудь. Или в живот — если захочет, чтобы ты помучился.

— Вот теперь ты шутишь, — заметил Адам, но чувствовалось, что он немного нервничает.

— Да, теперь я шучу.

— Значит, ты хорошо себя чувствуешь?

— Великолепно.

Они углубились в обсуждение ее беременности. Он рассказал об альтернативном методе анализа ДНК, и они договорились, что поднимут этот вопрос, когда в следующий раз пойдут к врачу. Они проговорили целый час. Потом, уже лежа в постели, Кэти вспоминала каждое слово. Как ей хотелось, чтобы все было по-другому! Иногда она страшно скучала по Адаму. И боялась, что, если он опять предложит ей заняться любовью, она не сможет ему отказать.

Заснула Кэти только под утро и проспала завтрак, но Элви согрела ей яйца и бекон. После завтрака она отправилась на поиски матери. Та была в курятнике.

— Извини, я проспала.

— Все в порядке. Тебе надо больше спать. Я, например, в первые месяцы беременности часто уставала до изнеможения.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь, прежде чем запрусь в кабинете?

Это был день, когда Кэти подводила баланс и делала заказы.

— Вроде мне ничего не нужно… Вчера вечером я говорила с твоим отцом.

У Кэти упало сердце.

— И что он сказал?

— Он сказал, что чувствовал, что между вами что-то происходит, — послышался голос у нее за спиной.

Кэти быстро обернулась и увидела в дверях отца.

— А еще он сказал, что ему хотелось бы, чтобы ты вышла замуж и зажила своим домом, а ребенок, не важно чей, это всегда Божий дар.

— Спасибо, папа.

Кэти была готова заплакать.

Отец подошел к дочери, обнял ее, и она расплакалась у него на груди.

Ей было страшно стыдно за то, что она боялась собственных родителей. Они — чудесные люди. И Кэти вновь спросила себя, как спрашивала уже много раз: неужели Бекка этого не замечала?

Пока жива, она не повторит ошибки сестры.

Казалось, день, когда Кэти должна посетить врача, никогда не наступит.

Адам твердил себе, что просто хочет знать, как развивается ребенок, но на самом деле он скучал по Кэти. Теперь они вели долгие телефонные разговоры, обычно по вечерам, когда он возвращался с работы, а она заканчивала свои дела. Прежде он не любил высказываться, предпочитал слушать и наблюдать, но с Кэти у него не было проблем: она говорила за двоих. И чем больше они беседовали, тем откровеннее становился с ней Адам.

Его поражало, насколько разные Кэти и Бекка. Бекка была сложной, часто непонятной, Кэти — простой и естественной. Если она что-то говорила, то говорила искренне. Если она была с ним не согласна, прямо заявляла об этом и отстаивала свое мнение. И Адаму это нравилось, потому что очень немногие осмеливались ему возражать. И он считал Кэти более равной себе, чем многих своих состоятельных друзей.