Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия. Страница 14

Завадский опустил глаза, свеча в его руке дрогнула, колыхнулось пламя, отбрасывая причудливые тени на стены коридора.

- Софи, не ко времени разговор сей, - попытался уйти он от ответа на вопрос.

- Знаешь, о чем я думала весь вечер? - заглянула она ему в глаза. – После того, как Александр Сергеевич ушел, я размышляла о том, чтобы разорвать помолвку.

- Не по сердцу он тебе? – вздохнул Андрей.

- Я не знаю, Andrй, - честно призналась Софья. – Я не могу сказать, что он не приятен мне… Я запуталась, не понимаю, что я чувствую к нему, знаю только, что более не равнодушна к нему.

- Софи, понимаешь, Александр, для него слово честь не просто слово красивое, - заговорил вдруг Андрей. – Он ежели, что сказал, сделает непременно, никогда от слова своего не отказывался.

- И что же он тебе сказал? – улыбнулась Софья.

- Что никогда не обидит тебя, - выдохнул Андрей.

- Покойной ночи, Andrй. Спасибо тебе…

- За что? – удивился Андрей.

- За то, что ты есть у меня, за то, что любишь меня, - улыбнулась ему Софья и коснувшись поцелуем его щеки, проскользнула в комнату.

Сонно моргнув на диванчике в будуаре шевельнулась Алёна:

- Барышня, не спится вам? Нужно чего?

- Нет-нет. Спи, – прикрывая ладонью пламя свечи, отозвалась Софья, проходя в свою спальню.

Забравшись на постель, девушка мыслями своими снова вернулась к Раневскому. Вспоминая разговор с ним, Софи нахмурилась: «Александр сказал, что брат его застрелился. Но отчего человек может лишить себя жизни? Может быть здесь замешана женщина? Может от безответной страсти? Маловероятно, - вздохнула она. У него ведь были жена и дети. Здесь нечто иное? Но что? Возможно банкротство?» – вздрогнула она. Видимо она права в своей догадке и именно потому Александр искал невесту с богатым приданым: «Я слишком много думаю о Раневском и все меньше о Корсакове, - перевернулась на живот Софья, - Неужели чувства мои переменились? Как же понять это?»

С этого самого вечера Александр почти каждый вечер стал бывать у них. Снова были вечера в гостиной, иногда к их небольшой компании присоединялись Дмитрий Петрович и Ольга Николаевна.

На конец февраля в Москве пришлась нежданная оттепель. Снег подтаял, чувствовалось скорое приближение весны. Софья с удовольствием гуляла в Екатерининском парке в компании Андрея и Раневского. Теперь она с нетерпением ждала этих часов, когда можно было неспешно идти рядом с ним по аллее парка, и даже его молчание перестало тяготить ее. Сегодняшний день не стал исключением. Их молчаливая прогулка уже подходила к концу, и они почти достигли выхода из парка, где Софью и Андрея ожидал возница в легких санях. Засмотревшись на девушку, у входа в парк, Соня поскользнулась и, пытаясь сохранить равновесие, ухватилась за рукав шинели Раневского. Реакция Александра была мгновенной: подхватив ее под локоть, он не дал ей упасть посреди аллеи.

- Бога ради, Софья Михайловна, осторожнее, - раздраженно обронил он.

- Pardonnez-moi ma maladresse, Alexandre (Простите мне мою неловкость, Александр), - покраснела Софья, и взгляд ее помимо воли вновь метнулся к незнакомке.

Проследив за ее взглядом, Раневский замер на месте. Та самая девушка, которая привлекла внимание Софи, чуть заметно улыбнулась и склонила голову в молчаливом приветствии. Александр поклонился в ответ.

- Идемте, Софи, - увлек он ее к выходу из парка.

Андрей задумчивым взглядом проводил девушку, с которой раскланялся Раневский, и поспешил догнать сестру и ее жениха. Софья с трудом подстроилась под быстрый шаг Александра. Не сдержав любопытства, она обернулась, чтобы еще раз взглянуть на его знакомую. До чего же она была хороша: золотистые локоны из-под полей кокетливой шляпки красиво обрамляли миловидное личико, модное пальто из голубого бархата подчеркивало стройный стан. Но почему он не представил их друг другу, почему так спешит уйти?

Проводив Софью и Андрея до саней, Раневский торопливо простился с ними и вернулся в парк. Разглядев среди гуляющих Надин и ее тетку, Александр устремился вслед за ними.

- Вера Григорьевна, - склонился он в почтительном поклоне перед спутницей Надин, - Вы позволите мне сказать несколько слов Надежде Сергеевне.

- Bien Sыr, Alexandre. (Конечно, Александр), - улыбнулась Вера Григорьевна, отступив на несколько шагов.

- Надин, - повернулся к девушке Александр, - Вы здесь в Москве?

- Как видите, Александр Сергеевич, - улыбнулась Наденька. – Маменька считает, что подвенечное платье надобно только у московской портнихи заказывать.

- Подвенечное платье? – выдохнул Александр.

- Ко мне Березин посватался, и я приняла его предложение, - сухо заметила Надин. – Вы думали, я буду проливать горькие слезы? - зло проговорила девушка.

Тяжелый взгляд Раневского, казалось, проникал ей прямо в душу. Александр стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки. Прикрыв веки, Раневский глубоко вздохнул, лицо его вновь обрело спокойное выражение:

- Желаю вам счастья и долгих лет, Надежда Сергеевна, - отступил в сторону Александр.

- Отчего вы не познакомили меня со своей невестой? – усмехнулась Надин. – Это ведь она была, верно? Очаровательна.

Надин и не пыталась скрыть сарказма, так явственно проступавшего в ее словах. Одно дело услышать, другое – увидеть собственными глазами. Одно грело душу: будь его избранница хороша собой, ей было бы вдвойне больнее, но вряд ли это ничтожество, что она видела рядом с ним, сумеет заполучить его сердце и душу. «Твое сердце всегда будет принадлежать мне», - глядя ему в глаза, думала Наденька.

- Вы еще будете иметь возможность познакомиться с Софьей Михайловной, когда мы приедем в Рощино, - сухо заметил Александр.

- Вне всякого сомнения. Ведь мы всегда были добрыми соседями с вами, Александр Сергеевич. Рада была видеть вас.

- Всего доброго, Надежда Сергеевна, - откланялся Раневский.

Простившись с Верой Григорьевной, Александр, не оглядываясь, устремился прочь. В самом деле, отчего он, нарушая все мыслимые приличия, не пожелал знакомить Софью с Надин? «Потому что я стыжусь ее, - вздохнул Раневский. – Потому что не такой должна быть моя супруга».

Те же мысли пришли в голову Софи по дороге к дому. Хорошее настроение, бывшее ее спутником с утра, после этой нежданной встречи в парке улетучилось без следа. Красавец-кавалергард и рядом с ним она – невзрачная и некрасивая. Вне всякого сомнения, он стыдится ее, стыдится бывать с ней в обществе, поскольку причина его женитьбы становиться столь очевидна, при одном только взгляде на нее. «Боже, неужели права была Лиди, и после венчания муж отошлет меня в деревню? - расстроилась Софи. - Еще не поздно передумать, - вздохнула она. – Передумать и никогда более не видеть его», - закрыла она глаза в отчаянии. «Как? Когда? Когда это чувство к нему успело завладеть мной? Я ведь была уверена, что мое сердце навсегда отдано Корсакову. Но отныне даже мысль о том, что Лидия станет ему супругой, нисколько не огорчает. Разве смогу я теперь отказаться от него? Разве смогу жить без него?»

Весь остаток дня Софи была рассеяна и задумчива. Два чувства в душе боролись между собой: желание быть с ним не взирая не на что, даже на его холодность и уязвленная гордость, которая требовала отказать ему, чтобы сохранить жалкие остатки собственного достоинства.

Размышляя о том, Софья вспомнила тот день, когда Раневский пришел к Дмитрию Петровичу просить ее руки. Каким скованным и напряженным, он показался ей тогда, будто опасался, что она откажет ему. «Но ведь он и в самом деле опасался того, - пришло ей на ум. – Что если положение его настолько отчаянное, что… Нет-нет, только не это. Александр не такой как Анатоль. Брат его не думал о том, на что обрекает семью. Пусть он не любит меня, пусть, но ведь я люблю, всегда буду любить», - заныло сердце при этих мыслях.

На утро следующего дня прибыла портниха, привезла готовое подвенечное платье. Софья долго вертелась перед зеркалом. Платье было изумительным: прозрачный чехол из газа поверх белоснежного плотного шелка. Оно совершенно не стесняло движений, довольно большое декольте привлекало внимание к глубокой ложбинке груди.