Музыка тропического ливня - О'Брэйди Джудит. Страница 14

— Где вы раздобыли вино и шоколад? — поинтересовалась Линда. Ведь даже в столице острова магазины продавали лишь самые обычные продукты; они редко баловали покупателя дорогими французскими винами или импортным шоколадом.

— В «Плэнтэйшн». У меня там приятельские отношения с управляющим.

— Почему бы вам не перебраться в этот отель, а не на мою виллу?

— Все номера в «Плэнтэйшн» забронированы уже на два года вперед.

А ведь он прав. Она как-то забыла об этом. Линда открыла вино, которое принес сосед: «Кот-ро-ти» — изумительный напиток, великолепно подходящий для утки, и поставила бутылку на стол, чтобы та «подышала». Джеймс, широко расставив ноги, уселся на стул и мельком взглянул на блокнот, лежавший на столе.

— Что это? — спросил он.

— Заметки о блюде, приготовленном к ужину. Я пишу книгу по кулинарии.

Она пишет книгу по кулинарии! Звучит прекрасно. Такая собранная, целеустремленная, творческая натура!

— Отлично, — восхитился гость. — Полагаю, вам потребуется дегустатор, ценитель ваших блюд?

— И вы предлагаете свои услуги? — Она взбила соус из ананаса и бренди.

— Поскольку я буду жить в вашем доме, можете использовать меня как «подопытного кролика».

— Премного вам обязана, — сухо молвила Линда.

— Как будет называться ваша книга?

— Еще не знаю, но очень хочу придумать что-то такое, что отличало бы мою книгу от всех остальных кулинарных изданий. К примеру, «Пища гурмана, вылетевшего в трубу», «Богатая пища для бедных», «Стол для тощих». Вам понятна идея?

— Вполне. Однако вы не боитесь столкнуться с проблемой рынка — определенным противоречием между спросом и предложением.

В чем-то он прав. Причем свои замечания Джеймс делал, основываясь на ее записях, которые просматривал.

— Где вы достаете эти ингредиенты? — спросил он.

— В «Плэнтэйшн». У меня там приятельские отношения с шеф-поваром.

— А ведь они завозят свежие продукты из Штатов и Европы, — сообщил Джеймс Феличчи.

— Вот именно. Громкое имя требует изысканной кухни.

Ужин был готов, и они перешли в столовую. Джеймс разлил вино в бокалы. Ее взгляд скользнул по его руке, сжимавшей бутылку. Загорелая, сильная и твердая рука сексуального мужчины.

— Хочу произнести тост, — сказал он, поднимая бокал. Линда подняла свой, и их глаза встретились. На мгновение, длившееся, казалось, вечность, их сковало молчание. — За успешное и плодотворное сосуществование! — Джеймс произнес эти слова мягким голосом, и вдруг воздух в комнате словно наэлектризовался. Темное мерцание мужских глаз тотчас отразилось в глазах женщины, а ее сердце дрогнуло так сильно, что она ощутила ноющую боль в груди. У Линды возникло какое-то странное предчувствие. Предчувствие опасности, возбуждения. Но вот они чокнулись — хрусталь о хрусталь, веселый, радостный звон, насмешка над всеми тревогами — и слова женщины прозвучали легко, естественно, как трепет листьев:

— Надеюсь, что так и будет.

Линда с трудом отвела взгляд от Джеймса и отпила вина. Мгновение, длившееся вечность, прошло, и они принялись за еду. Блюдо получилось отменным — истинный кулинарный шедевр, пусть даже так думала лишь сама хозяйка. Завтра она доведет новый рецепт до совершенства и занесет его в копилку для пишущейся книги.

— Когда будут готовы ваши фотографии? — спросила Линда, вспомнив при этом, что Сьюзен еще не позвонила ей и не сообщила, имеются ли в библиотеках Нью-Йорка сочинения Джеймса Феличчи.

— Придется подождать еще несколько дней — их проявляют и печатают в лаборатории на Барбадосе.

Оказалось, что Джеймс много путешествовал, начав свою профессиональную карьеру с фотожурналистики. С кем он только ни встречался: с берберскими кочевниками в Сахаре, с масаями в Танзании и с диким племенем в Папуа-Новой Гвинее. Ему довелось видеть такое, чего никогда не видела Линда. В то время как ей, одинокой и несчастной женщине, приходилось томиться в пятизвездных отелях на разных континентах, он продирался сквозь джунгли, спускался на эскимосских лодках — каяках по рекам, участвовал в сафари. Джеймс Феличчи обедал в одном кругу с вождями племен, исполняя обрядовые танцы с индейцами Амазонии, пересекал на верблюдах пустыни.

Слушать Джеймса и наблюдать при этом за выражением его лица, глаз, жестами уже само по себе было чрезвычайно увлекательно. Линда смеялась, чувствуя себя совершенно свободной и раскованной. Джеймс умел развлекать. И умел нравиться! А его руки — какие сильные у него руки!

Вот так за разговором они незаметно опустошили бутылку. Линда смаковала каждый глоток чудесного вина. Оно пьется так легко, когда сидишь за столом не одна, когда есть с кем поболтать, особенно с таким интересным мужчиной, рассказывающим интересные истории.

Линда удовлетворенно вздохнула. Как хорошо, когда с кем-то можно поговорить, посмеяться! Ведь есть в одиночестве — такое скучное занятие! Нет, она вовсе не садилась одна за стол каждый вечер. У нее были друзья на острове, и они частенько ходили друг к другу в гости. И все-таки лучше, чтобы рядом был мужчина, который целиком принадлежал бы тебе. Мужчина, с которым можно было бы каждый день вместе обедать и ужинать, делиться мыслями, чувствами и спать на большой, счастливой кровати. Нежданно-негаданно явилась мысль: таким мужчиной мог бы стать Джеймс.

— Что-нибудь не так? — спросил он.

Линда резко вздохнула и с трудом изобразила на лице сияющую улыбку.

— Нет, все в порядке. Можно подавать десерт?

Гость утвердительно кивнул головой, и хозяйка удалилась на кухню, чтобы захватить очередное произведение кулинарного искусства — замороженный мусс с земляникой, которую ей презентовал шеф-повар «Плэнтэйшн» — разумеется, француз.

Втянув в себя аромат мусса, украшенного веточкой мяты, Джеймс нахмурился и спросил:

— И все это вы готовили для себя одной?

— На данный момент я рассматриваю кулинарию как свою профессию, — с важным видом заметила Линда. Ее совсем не прельщало, живя на острове, целыми днями лишь бить баклуши на пляже.

— Вам надо выйти замуж, чтобы кто-то мог ежедневно воздавать должное вашим достижениям на этом поприще.

— Да, это было бы чудесно. — Линда уже побывала замужем, но мужу было наплевать на ее кулинарные способности. — Вы можете переселяться на следующей неделе и тогда станете ценителем моего поварского искусства.

— Благодарю. Сделаю это с большим удовольствием. Скажите, а почему вы живете одна? — Он будто хотел подчеркнуть: речь идет не о каком-то космическом заговоре с целью обречь ее на одинокое существование, на жизнь без любви, а о том, что она сама тянула с выбором будущего супруга из числа претендентов, которых у нее наверняка превеликое множество.

— Мне так больше нравится, — ответила женщина таким тоном, словно за ней действительно гонялись толпы красивых мужчин, добивавшихся ее руки, барабанивших по ее двери, жаждавших войти не только в ее дом, но и в сердце.

— У вас, конечно, есть мужчина.

— Нет. У меня нет мужчины.

Она ведь и в самом деле вела одинокий образ жизни, причем уже давно; жалобы на судьбу тут ничего не меняли. Мужчина — это не товар, который покупается в магазине, а любовь — не плод, который можно сорвать с дерева. На глазах у Линды выступили слезы. Ей не надо было пить так много вина. Выпив лишнего, она становилась плаксой.

— Пойду приготовлю кофе, — сдавленным голосом произнесла женщина и, отшвырнув ногой стул, выбежала из комнаты.

Спустя несколько минут они вышли на веранду и уселись на ротанговый диванчик пить кофе. Теплый вечерний воздух звенел от стрекота сверчков и кваканья древесных лягушек. Из-за пальмовых листьев выглядывала полная луна. В ее серебристом свете мерцала неподвижная гладь Карибского моря. Все было так красиво, так романтично! Сердце Линды забилось сильнее.

— Вы от кого-то сбежали на остров, не правда ли? — спросил Джеймс.

— Нет. Я не сбегала ни от какого мужчины, и никакой мужчина не сбегал от меня. — Она старалась держаться независимо и спокойно, но голос ее задрожал, и задуманного эффекта не получилось.