Капитан. Наследник империи - Дубчек Виктор Петрович. Страница 17

Эльф чуть замялся.

– Настоящее имя сего достойного мудреца – Думья; насмешливое и неподобающее прозвище же дал ему ваш покорный слуга.

– «Думья» – «Дурта», – хихикнул эльфёнок, бесхитростно радуясь какой-то непонятной капитану игре слов.

Это был один из тех моментов, когда Немец всерьёз чувствовал, что разговаривают они всё-таки на разных языках. Объяснения обоюдному пониманию не было ни у Кави, ни тем более у него самого. Принц говорил, что надеется на разъяснение, которое, возможно, даст этим полиглотским фокусам достойный мудрец Дурта.

Принц говорил о многих надеждах.

«Интересно, – подумал капитан, покосившись на обоих Кави, – как они принцессу-то делить будут?..»

Свезло, конечно, девке. Да и братцу хлопот вдвое против прежнего.

– Не думаешь, что Содара нас намеренно отпустил? – напрямую спросил Немец, защёлкивая на место магазин.

– Может статься… – проговорил эльф, – но я всё же склонен полагать, что успех нашего бегства был неподдельным, обусловленным исключительно вашей замечательной отвагой и воинским мастерством.

– Говоришь, умный он был? – спросил капитан, игнорируя лесть.

– Он запомнился мне человеком благородным, осторожным в суждениях и решительным в делах. К великому сожалению, принц Содара не успел в полной мере проявить себя…

– А как ты его зарубил? – влез в беседу эльфёнок. – Говорят, он же первый мечник империи вообще.

– Не столь зарубил… – снова ушёл от прямого ответа Кави-старший, приподнимая за ножны свой узкий меч.

Капитан успел заметить, что такие изящные клинки в Варте были не в ходу: и у гвардейцев, и у Содары мечи выглядели куда массивнее и тяжелее.

– А я свой ножик потерял, – огорчённо сообщил эльфёнок.

– Тот, отцовский?

– Ага…

– Жаль. Мне тогда удалось спрятать его в дупле.

– В друпаде, у ручья?

– Именно. А уже много позже, когда Севати…

– Товарищи, вечер воспоминаний предлагаю всё-таки пока отложить, – с сожалением прервал эльфов Немец. – Дурта ждёт. Где, ты говоришь, его фазенда?

– Ну уж и не лачуга. По вашим меркам – так и вовсе хорошо.

– И всё же я уверен, что всего разумней нам будет оставить коней здесь, – сказал принц, игнорируя не слишком тщательно скрытую насмешку.

– Что? А, ну в дом-то я их тащить и не предлагаю, – спохватился человек.

Кави-старший перехватил взгляд Кави-младшего и укоризненно покачал ушами: не дело смеяться над неведением, ежели сие неведение имеет под собою вескую причину. По крайней мере, сударь капитан, во многих вопросах излишне, может быть, склонный к принятию самостоятельных решений, не пытался спорить там, где сознавал собственную некомпетентность.

Кави никак не удавалось перенять на себя бразды правления их маленькой группой. В Земле – так именовался родной мир Немца – он признал главенство человека из естественной вежливости гостя. Однако же и в Вишве, где, казалось бы, сами суры должны были отдать главенство принцу, капитан продолжал играть праму. И получалось это у него столь естественно и незатейливо, что Кави с некоторым удивлением ощущал известную даже комфортность подобного положения. Было ли это действительно следствием высокородности сударя капитана, либо же искусство управления в Земле достигло существенно больших высот – эльф не пытался и гадать.

– Чего гадать-то? – донёсся до его слуха голос Немца. – Визуально следов засады не наблюдаю. Пойдём да узнаем.

– Преимущество сего места заключается, помимо прочего, в его удивительной уединённости, – вслед за человеком успокоил Кави юного себя. – За всё то время, что я скрывался у Дурты, никто не потревожил нашего спокойствия.

– Мало ли… – неодобрительно пробормотал юный эльф.

Впрочем, принц вполне понимал его опасения; да и краткий обмен взглядами с человеком показал, что и Немец тако же предпочтёт перестраховаться.

– Значит, тощий, длинный, рыжий?

– Точно так, сударь капитан.

– Здесь побудьте. Проследите, чтоб зверюги не заржали.

И, ступая своей особенной – с носка на пятку – походкой, скрылся за деревьями.

Как всегда: принял решение – тут же исполнил.

Либо же наоборот, усмехнулся Кави: принял решение – а ты исполняешь.

– А чего это он тобой помыкает? – спросил младший. – Ты принц или не принц?

– Видишь ли, Кави… – с улыбкой сказал принц, – не всякие отношения следует сводить к отношениям главенства и подчинения. Зачастую эльфы – и люди, – связанные единой целью, не слишком нуждаются в точном распределении меж ними ролей.

– Чего?

– Не важно, в сколь высоком статусе пребывает бидалака, – со вздохом пояснил принц, – лишь бы пазил мушей.

– А…

Но прежде чем несколько раздосадованный Кави-старший сообразил, что иносказание его не слишком удачно отражает суть затронутого вопроса, младший огорошил его суждением сколь новым, столь и нелепым:

– Ты зря связался с человеком. Люди все предатели, я их ненавижу.

– Севати, – после секундного размышления напомнил принц.

– Не считается, – упрямо возразил юный тумул. – Она даже не хочет жить во дворце.

– Я помню, – согласился Кави, – и ты всерьёз полагаешь, будто намерение сбежать с тобою на северную границу делает принцессу сколь-нибудь менее человеком?

Он со странным удовольствием наблюдал собственное – не правда ли?.. – смущение. Удовольствие это было весьма двойственного рода: при взгляде с одной стороны казалось оно комически свирепым; с другой – свирепость сия была направлена в его же, пусть и чуть более молодое, сердце.

Сур весть… доведётся ли ему в полной мере свыкнуться с новыми обстоятельствами?

«Севати», – подумал принц, поджимая уши в неожиданно остром душевном смятении.

Изначальный план предполагал необходимость наново – опираясь на весь жизненный опыт зрелого эльфа – завоевать сердце принцессы. Кави, вне всяких сомнений, добился бы этого – избежав при том великого множества ошибок, допущенных ими обоими в прошлой жизни.

Но как поделить девушку с юным самим собой?..

Положение, прежде заслонённое многодневной суетою, теперь внезапно представилось ему в новом, куда менее благоприятном свете.

– Что с тобой? – с тревогой спросил младший. – Ты тоже заболел?

– Нет, Кави, нет. Я отменно здоров. Просто… да, просто я услыхал приближение шагов сударя капитана.

И он с облегчением встретил выскользнувшего из-за деревьев человека.

– Тощий, длинный, рыжий, – сказал человек, – один. В каких-то клизмах колупается.

– О, то не клизмы – то приспособления для столь любимых Дуртой… Думьей химических испытаний.

– А вдруг там снова маги? – опять влез младший. – Как тогда, у дороги?

– Маги не в состоянии затуманить твоё восприятие, ежели ты твёрдо намерен не допустить этого, – уверенно сказал принц. – Ведь ты не намерен?

– Не, – мотнул ушами юный тумул, – я не.

– Тогда, полагаю, ничто не воспрепятствует…

– Выдвигаемся, – заключил сударь капитан, ни в малейшей степени не заботясь о сбережении остатков командного авторитета принца, – коней здесь привяжите, где травка посочней.

Почти пред самым порогом хижины Кави в очередной раз напомнил спутникам воздержаться от употребления прозвища «Дурта».

И, конечно, первой же фразой сударя капитана, прозвучавшей в ответ на осторожное «Эээ… кто там?», оказалось:

– Открывай, Дурта, – свои.

Когда древесная пыль немного осела, а вусмерть перепуганные кони перестали ржать, капитан поднял голову и осмотрел последствия.

Несмотря на страшный грохот, хижина оказалась более-менее цела – взрыв всего лишь в труху разнёс дверь. В проёме что-то кашляло, копошилось и пыталось выбраться наружу. Наконец высокая худая фигура человека в изодранном коричневом балахоне, спотыкаясь, переступила через порог, тут же согнулась в очередном приступе кашля и упала сперва на колени, а затем и вовсе ничком.

Капитан на всякий случай взял фигуру на прицел, хотя ясно было, что доставить новых проблем она уже не в состоянии.