Одна из тридцати пяти - Романова Елена Алексеевна. Страница 45

Я развернулась, чтобы уйти, услышав, как отец застонал, медленно оседая на стул.

Когда я вышла в коридор, Эдмунд уже ждал, облокотившись плечом о косяк двери и весело на меня поглядывая.

Он был, как обычно, лощен, выбрит и одет в алый бархат.

— Как все прошло? — осведомился с легкой улыбкой. — Все обсудили?

Я молча пошла дальше, но Эдмунд был явно не настроен закончить свой монолог, поэтому пошел следом, а за ним бесконечная свита слуг и фавориток.

— Я наслышан о том, как он поступил с вами, Джина, — смаковать это принцу доставляло какое-то изощренное удовольствие, — и я вас понимаю. Предательство близких — это очень больно. Невыносимо больно. Когда-то мы уже говорили с вами об этом, помните?

Темная дождливая ночь поселилась в моей душе. Она стенала, плакала, сожалела.

— Когда-то я страстно желал стать вашим другом, Джина, почувствовав, что мы очень похожи.

Боже упаси, быть похожей на этого самовлюбленного эгоиста.

— Я думал, мы найдем общий язык, но вы жестоко предали меня, надругавшись над моим к вам расположением. Поэтому теперь вы расплачиваетесь.

Плата чересчур высока, ваше чертово высочество!

Принц вдруг взял меня под руку и, склонившись, резко прошептал:

— Лучше вам не дергаться, драгоценная, иначе я позабуду об учтивости и манерах и буду вести себя так, как вы того заслуживаете.

Протеже принца на заднем плане веселились, роняли смешки. На лицах стражи тоже мелькали усмешки. Им всем было дьявольски весело видеть, как умирает во мне деревенская простушка.

Королева распахнула двери, вдыхая волнительный горячий воздух.

Застав лорда эль-Берссо плачущим, она усмехнулась, передернула плечами. Один из слуг отодвинул для нее стул, она села, расправив пышную юбку, щелкнула пальцами, требуя бокал холодного вина.

— Я вижу, вы огорчены? — произнесла елейным голосом, от звука которого мужчина лишь вздрогнул, чуть приподняв голову.

— Милорд, дети всегда огорчают нас и не знают, что для них лучше. Не стоит принимать близко к сердцу все, что говорит эта девчонка. Кроме того, она ведь вам не дочь.

Королеве преподнесли бокал, она обхватила его, постукивая по хрусталю ногтями.

— Кто ее отец? Откройте уже эту правду.

Собеседник молчал, пытаясь унять всхлипы.

— Перестаньте, — взмахнула рукой Генриетта, — девочка просто не понимает, что вы для нее делаете. Ваши цели были изначально благими, хотя, не скрою, вы предали своего короля, участвуя в покушении на моего сына. Но, посудите, я даровала вам прощение. Я тоже преследую некоторые цели, милорд. Я не хочу, чтобы какой-то ублюдок сел на трон, который по праву принадлежит Эдмунду. Я простила вас для того, чтобы вы оказали мне услугу, вызвали понимание вашей дочери, ее терпимость и благоразумие.

Мужчина взглянул на королеву и произнес тихо:

— Джины больше нет, ваше величество. Я не смогу вам ничем помочь. И простите, если разочарую, но она моя дочь, она истинная дочь рода эль-Берссо.

— Все знают, что ее мать была любовницей короля, — возразила королева.

— Но никто не знает, что она бежала со мной. Бежала, потому что не любила этот толстый кусок дерьма, способный производить на свет лишь гребаных недоносков. Она бросила его, показав, что у женщины может быть честь и достоинство. И поэтому король, этот эгоист, считающий, что вправе играть нашими жизнями, решил посмотреть, что выйдет из этого побега. Он не убил нас, но лишил нас всего… отринул… бросил на смерть. Каждую зиму нам неоткуда было ждать помощи, мои люди голодали и умирали, — мужчина стиснул зубы и произнес: — из-за одного подонка, не пропускающего ни одной юбки, жестокого тирана и негодяя, столько людей стало несчастными… И я был только счастлив, узнав, что могу освободить мир от еще одного Виндора, решившего сесть на трон.

Королева поставила на стол бокал, тихо усмехнувшись.

— О, дорогой мой лорд, свидание с дочерью, видимо, вправило вам мозги. Вы, наконец, сказали что-то стоящее.

— Жалею, что пожертвовал дочерью, а не поехал сам во дворец и не прирезал короля и его белокурого сыночка!

— Милорд, вы переходите границы, — зловещая улыбка снова коснулась тонких губ Генриетты, — я спасла вас от воинов лорда Берингера, которые везли вас на казнь. Вы должны быть благодарны мне за это, — она сделала знак одному из своих охранников, который, кивнув, зашел за спину ее собеседника.

— Я должен был понять, для чего вы это делаете.

— Только для процветания Хегея, — королева откинулась на спинку стула, внимательно наблюдая за лордом.

— Моя дочь стала пешкой в вашей игре… из-за еще одного Виндора.

— Райта? — изящная бровь женщины изломилась. — Да, но что вы хотели, милорд? Это политика власти, а власть регулярно требует новые жертвы. Ммм, — королева приподняла бокал, — выпью за это, — осушив последнюю каплю, она поднялась, кивая охраннику.

Быстрое бесстрастное движение клинка вспороло полотно мрака. Эль-Берссо схватился за горло, по его пальцам потекла густая алая кровь.

Королева вздохнула и щелкнула пальцами страже, с легким сердцем покидая совещательный зал.

Райт вонзил меч в землю и припал на одно колено. Рассвет, в отличие от предыдущего, который он встречал вместе с Джиной на смотровой башне, был лишь отголоском минувшего, отголоском кровавым, поддернутым пеленой опустошенности.

Тяжело дыша, мужчина сбросил перчатки, коснулся древка стрелы, торчащей из вогнутых лат на боку.

— Ваша милость! — Дэш Кайетан, не смотря на то, что походил на забрызганное грязью и кровью чудовище, двигался невероятно быстро. — Вы ранены?

Регент поднялся, отирая лоб и стискивая зубы.

— Нет. Все отлично.

— Шутите?

— Я сказал: порядок.

Королева позаботилась об отступлении, бросив все силы на то, чтобы задержать Райта, и похоже, это у нее получилось.

— Нужен лекарь, — изрек Дэш, глядя на своего господина.

Нужен, очевидно. Берингер прекрасно понимал, что эта чертова рана отнимет у него много времени. И все это время, пока он будет истекать кровью, маленькая дрянь будет кувыркаться в постели с Эдмундом, посмеиваясь над ним.

— Коня мне!

— Ваша милость, я прошу… — начал Кайетан, воззрившись на регента, — в таком состоянии вы далеко не уедете. Вам надо отдохнуть.

Отдохнуть? Да стоит закрыть глаза, как Райт представлял ее — хрупкую, нежную, прекрасную — в объятиях Эдмунда. Знал, что ее тело могло принадлежать сейчас другому мужчине.

— Остановимся в Эктавии, — бросил он, отгоняя провокационные мысли, — найдешь мне лекаря. Остановка не дольше дня. Где Деквуд?

Мужчины медленно побрели на возвышенность, где прижавшись спиной к камню, сидел лорд Деквуд, оглядывая поле битвы. А посмотреть было на что. На фоне светлеющего неба кружили вороны, а земля была устлана телами, воткнутыми пиками и погнутыми шлемами.

— Вернешься в Лауртан и примкнешь к войску Бейдока. Увидишь Аарона, пришлешь ко мне в Эктавию, — приказал регент Деквуду, приходя к выводу, что несмотря на ранения, состояние последнего вполне сносное.

— А потом, мой господин?

— А потом пойдем в Хегей, — усмехнулся Райт, — возьмем этот чертов дворец.

Дэш и Деквуд долго молчали, растерянно глядя за горизонт.

— Что? — изогнул бровь Берингер. — Считаете, не справимся? Выкладывай как есть, Деквуд. Мы с тобой прошли не одну компанию, я доверяю твоему мнению.

— Это город, мой лорд — столица королевства. Никто не захочет превращать ее улицы в поле боя.

— Плевать, я возьму Хегей, если это будет нужно.

— Могут пострадать невинные. Воины не всегда сдержаны.

Берингер тоже опустился на траву, облокотился о камень, отряхивая покрытые коркой засохшей крови руки.

— Есть, конечно, и другой вариант, но он нравится мне гораздо меньше, — вымолвил он, морщась от боли и сжимая в кулаке древко стрелы, — и он отнимет много времени, которое я не хотел бы терять.