Асы шпионажа - Даллес Аллен. Страница 78

Возвращаясь в гостиницу, Сташинский прошел по площади Карлсплац. На этот раз он внимательно посмотрел в сторону здания редакции, около которого стояли полицейская автомашина и машина «Скорой помощи». Это было красноречивое подтверждение успеха его миссии. Придя в гостиницу, он тут же завершил все формальности по отъезду Зигфрида Дрегера. Затем направился к главному вокзалу и сел на скорый поезд, шедший во Франкфурт-на-Майне. Во Франкфурте он переночевал в гостинице «Интернациональ», а на следующее утро вылетел самолетом британской авиакомпании в Берлин. В Карлсхорсте он письменно изложил все подробности происшедшего. Ему стало известно, что украинская эмигрантская пресса сообщила о смерти Льва Ребета от «врожденной сердечной недостаточности». После случившегося на лестничной клетке тот нашел еще в себе силы проползти вверх два лестничных пролета. Умер он уже на руках одного из своих коллег.

Примерно через две недели Сташинский присутствовал на банкете, данным местным управлением КГБ частично в его честь, а отчасти по случаю какого-то советского праздника. Ему сообщили о награждении орденом, речь при этом произнес незнакомый генерал, вручивший ему ценный подарок – фотоаппарат «Контакс».

Через небольшой промежуток времени он отправился на выполнение очередного задания – обнаружить и ликвидировать Бандеру.

Описания его личности Богдан не имел. Получив сообщение, что Бандера должен произнести речь в Роттердаме на похоронах одного из убитых лидеров украинских националистов, Сташинский тут же вылетел в Голландию, чтобы поприсутствовать на погребении и увидеть Бандеру. Около ворот роттердамского кладбища он заметил припаркованный «опель», по всей видимости принадлежавший Бандере. Сташинский стоял у самой могилы, когда произносилась траурная речь. Сфотографировать говорившего не удалось, но в эмигрантской прессе позднее он прочитал, что выступал с прощальным панегириком все-таки сам Бандера. Лицо его Богдан постарался запомнить. В начале 1959 года он получил последние указания по подготовке террористического акта.

Под именем Ханса Будейта Сташинский четыре раза ездил в Мюнхен. Во время первой же поездки ему пришла в голову мысль посмотреть в телефонной книге, нет ли там фамилии Поппель – по кличке Бандеры. Такая фамилия в книге нашлась с указанием адреса – Крайтмайштрассе, дом номер 7. Несколько раз он пытался войти в дом, но входная дверь была постоянно заперта, а черного хода не имелось. Войти в дом вместе с кем-то из жителей он посчитал рискованным. Следовательно, надо было обзавестись ключом. Сделав слепок, Сташинский выехал в Москву, чтобы заодно получить и оружие. Оно было того же типа, что применялось при убийстве Ребета, но двуствольное. Стрелять можно было одним зарядом, а также дуплетом. В Мюнхен он добрался через Берлин, завернув оружие в хлопчатобумажный платок и поместив его в цилиндрическую коробочку. Ключ мастера изготовили по принципу отмычки, да еще с пятью сменными бородками.

Сташинский немедленно использовал все пять бородок ключа, но открыть дверной замок не смог. Одна из бородок при этом даже сломалась (ее обнаружила полиция после его рассказа и приобщила в качестве доказательства его причастности к убийству Бандеры). От попытки провернуть один из ключей силой и на другой бородке остались следы, позволившие затем слесарям в Карлсхорсте подогнать ключ. Несмотря на неудавшуюся попытку проникнуть в дом, Сташинский продолжал искать возможность выйти на Бандеру. Подстеречь его в гараже, пристроенном к дому, тоже не получилось. Выстрелив предварительно в воздух, он бросил оружие в тот же канал, чтобы не везти его с собой обратно.

В третий раз он выехал в Мюнхен без оружия, взяв с собой новый набор ключей. Одна из этих бородок позволила ему частично провернуть жало замка. Приобретя в ближайшем магазине напильник, он попытался спилить оставшиеся на бородке царапины. На этот раз ключ сработал. Войдя в дом, он обнаружил на четвертом этаже дверь, на которой была прикреплена табличка с надписью «Поппель». Внимательно осмотрев весь дом, включая лифт, Богдан возвратился в Берлин. Он был убежден, что действовал в доме довольно осторожно, выходил к его входной двери в темное время и поигрывал связкой ключей, будто бы сам являлся жильцом дома.

Во вторую неделю октября 1959 года Сташинский выехал в Мюнхен в четвертый раз. У него было новое оружие, а также предохранительные таблетки и тщательно изготовленные документы. В один из дней он увидел, как Бандера заезжает в гараж. Открыв ключом входную дверь, Сташинский оказался в доме раньше Бандеры. Он поднялся вверх по лестнице в надежде, что атлетически сложенный Бандера не станет пользоваться лифтом. Услышав над своей головой женские голоса, Богдан понял, что задерживаться далее не стоит, и стал спускаться вниз. На втором этаже он остановился и нажал на кнопку лифта, не зная, где находится Бандера. В этот момент мимо него прошла какая-то женщина, кабина лифта поднялась, а в проеме входной двери дома показался Бандера. Сташинскому в этой ситуации не оставалось ничего другого, как двинуться на выход. В правой руке Бандера держал сумку с продуктами, а левой пытался вынуть из замка двери застрявший ключ. Увидя подошедшего Сташинского, Бандера придержал ногой дверь, чтобы пропустить его, продолжая возиться с ключом. Взявшись левой рукой за дверь, Богдан повернулся к Бандере и спросил по-немецки:

– Какая-то неисправность?

– Да нет, все в порядке, – ответил Бандера, посмотрев на него. •

Сташинский поднял оружие, завернутое в газету, и выстрелил дуплетом прямо в лицо своей жертвы. Выходя из двери, он увидел падающего Бандеру.

Богдан снова направился к каналу. Ключ он выбросил по пути – в люк для сточной воды, а затем и оружие – в воду канала. Нисколько не мешкая, он расплатился в гостинице и сразу же выехал поездом во Франкфурт-на-Майне. Переночевав там, вылетел на следующий день в Берлин на самолете американской авиакомпании.

Труп Бандеры обнаружили не у входной двери, а на лестнице между вторым и третьим этажом. Даже продукты из сумки не рассыпались. Как потом было установлено, Бандера несколько раз громко кричал. Когда его нашли, лицо Бандеры было все в синяках и царапинах. Скончался он по пути в больницу. Вскрытие показало отравление цианистым калием, да и оружие моментально почему-то не сработало.

В Восточном Берлине Сташинского ожидали в кафе «Варшава». Выслушав его доклад, руководители сразу же направили его в Москву для получения награды. В соответствии с указом Президиума Верховного Совета Сташинскому был вручен орден Красного Знамени. В его обосновании было сказано: «За выполнение особо трудного задания».

В его честь был дан обед с изысканными блюдами и выпивкой, во время которого он чувствовал себя на седьмом небе. Он был счастливым человеком, на вершине своей карьеры. Ему была обещана после прохождения специальной подготовки в Москве работа в Англии или Соединенных Штатах.

Сташинский воспользовался благоприятной ситуацией и изложил собственные планы – намерение жениться на Инге Поль. Реакция на это его заявление была весьма холодной, точнее – отрицательной. Ему объяснили, что девушка по своему уровню развития стоит значительно ниже его. Помолвка – куда еще ни шло, но жениться на ней – просто смешно. Ему посоветовали отделаться от нее несколькими тысячами марок и поскорее забыть.

Сташинский был потрясен. Он-то ожидал если не поздравлений, то по крайней мере терпимого отношения к своей женитьбе. Впервые ему стало ясно, что его рассматривают лишь как послушного агента советской секретной службы, в большей степени как инструмент, нежели человеческое существо.

После празднования, начавшегося столь великолепно и закончившегося досадой и замешательством, Сташинский продолжал прилагать усилия, чтобы получить официальное разрешение на женитьбу. Когда его принял Александр Шелепин, бывший в то время председателем КГБ, чтобы поздравить с успешным выполнением задания и вручить награду, Сташинский снова коснулся этой темы. Шелепин был против его женитьбы, обратив его внимание на то, что если ему нужна спутница в жизни, то он может подыскать себе подходящую невесту из числа сотрудниц секретной службы. Поскольку же Сташинский продолжал упорствовать, ему разрешили вернуться в Восточный Берлин. Он должен был сказать Инге Поль, что сотрудничает с советской секретной службой, но не более, и привезти ее в Москву.