Король мечей - Стоун Ник. Страница 69

Он вышел из автомобиля и направился в супермаркет. Там продавали не только продукты, но и одежду, растения, электроприборы, телевизоры, даже автозапчасти. Все на испанском — надписи, музыка, разговоры.

Кармин заглянул в кафе.

Пришлось дважды обойти зал, внимательно присмотреться к официанткам, прежде чем он узнал Хуаниту. Во-первых, волосы спрятаны под белой шапочкой, во-вторых, форменное темно-синее платье с красными и белыми отделочными кантами, и, в-третьих, она растолстела. Бедра стали шире, зад массивнее, икры толще, и даже намечался двойной подбородок. Ей было не больше двадцати семи, но она выглядела на десять лет старше. Горячая мексиканская крошка потеряла привлекательность.

Кармин наблюдал за ней издали, как она ставит на полки подносы с сочными красными стейками, затем толкает тележку дальше.

Дождался, когда Хуанита повернется к нему спиной, подошел и поздоровался, как обычно:

— Hola, chica! [38]

Хуанита замерла. Он заметил, что она глубоко задышала.

Да, это она. Лицо шире, усталое, бледное, но глаза остались те же самые.

— Как ты меня нашел? — Хуанита не выглядела ни встревоженной, ни испуганной, хотя Кармин этого ожидал.

— Мир тесен, беби. — Кармин улыбнулся, удивляясь, почему она до сих пор ничего не сказала о его внешности. Непонятно, как она его узнала.

— Кармин, я больше на тебя не работаю.

— Вижу. — Он с улыбкой кивнул на тележку: — Не тяжеловато?

— Все лучше, чем старое. — Она вздохнула.

— Ну если так, то…

— Зачем ты пришел?

— За деньгами. Тысяча двести пятьдесят долларов.

— Что за жадность? Ты делаешь такие деньги на своих глупых шлюхах и явился за какой-то жалкой тысячей долларов?

— Ты считаешь, что тысяча двести пятьдесят долларов — жалкие деньги? И готова отдать их мне?

— Нет, не готова. Потому что сейчас у меня нет даже двенадцати долларов и пятидесяти центов. И я не знаю, когда они появятся. Так сложилась жизнь. Знаешь, почему я ушла? Не из-за того, что случилось с этим старым извращенцем, а потому что я тогда была на втором месяце.

— Да? И сохранила ребенка?

— Двоих.

— У тебя близнецы?

— Девочки.

— Надо же!

Теперь ясно, почему она растолстела. Шлюхи подзалетали очень редко, они предохранялись. Это было обязательное условие. Любую Карту в случае беременности заставляли сделать аборт. Впрочем, с добытчицами подобное случалось. А Пики или Трефы просто сбегали.

— Кто отец?

— Кто-то из клиентов.

— Как это случилось?

— А ты как думаешь?

— Я же давал тебе таблетки.

— Я от них поправлялась.

Но не так, как сейчас, подумал он. Кармин не знал, что сказать. Поздравить? Нелепо. Он был ошеломлен и немного разочарован. По правде говоря, Кармин пришел сюда не из-за денег. Такая сумма действительно для него ничего не значила. Он чувствовал себя немного задетым, что Хуанита так с ним поступила. Он хотел знать почему. И вот теперь выяснил. А дело в том, что он в нее влюбился сразу, как только увидел. Может, это была не любовь, а нечто иное. Но когда Хуанита танцевала на подиуме, еще не снимая одежды, она очень напоминала ему возлюбленную его отца, Луситу. Таких чувств Кармин не испытывал ни к одной шлюхе. Никогда. Ему нравилось проводить с ней время, отдыхать. С Хуанитой было весело и интересно. Она шутила, и они много смеялись. Иногда она становилась серьезной и смотрела на Кармина своими чудесными глазами, которые источали много добра. Он очень любил такие моменты. Ее милый испанский выговор, как она произносила: «Si, papi, mi amor». [39]На душе становилось необыкновенно тепло. Кармин даже позволил себе то, что не позволял ни с кем из шлюх. Переспал с ней пару раз, после того как они выпили и вдоволь подурачились. Но больше не решался, ведь если бы мать узнала — а это бы обязательно случилось, у этой твари был дар ясновидения, она чуяла буквально все, любую мелочь, — можно представить, что бы произошло. В другой жизни Кармин обязательно бы женился на Хуаните. И у них бы родились близнецы, славненькие девочки.

Хуанита была с ним честна. Отдавала все до цента, что зарабатывала с клиентами. Никогда не жаловалась, не ныла, не плакала, как большинство Карт. Он ценил это и часто позволял ей оставлять часть денег себе.

— У тебя сейчас есть мужчина? — спросил он.

— Тебе-то что?

— Просто так спрашиваю.

— А какому мужчине я нужна с двумя детьми, Кармин?

«А тому, кто тебя любит, — подумал он. — Черт возьми, чего я так раскис? Она же шлюха, одна из моих шлюх…»

Но теперь Хуанита квалификацию потеряла. В лучшем случае могла бы поработать Трефой, да и то недолго.

— Я тебе сочувствую, — промолвил он.

— Спасибо, Кармин. — Она попыталась улыбнуться. — Но ты думаешь, я скучаю по той жизни? Нет. Теперешнее положение меня вполне устраивает. Надеюсь, у моих девочек судьба будет лучше.

Кармин понял, что сейчас сделает. У него в машине, в «бардачке» лежали деньги. Более десяти тысяч. Он даст ей половину, для детей, как поступают в фирмах, когда увольняется хороший сотрудник. Вот именно, выплатит выходное пособие.

Неожиданно выражение ее лица изменилось. Хуанита смертельно побледнела, глаза расширились, рот приоткрылся. Она смотрела не на него, а правее. Кармин услышал медленную, тяжелую поступь. Очень знакомую.

— Как мило, — произнес высокий шепелявый голос прямо ему в ухо.

Кармин почувствовал запах миндаля в сахаре, смешанный со смрадным дыханием. Леденец.

Кармин повернулся.

— Как ты здесь оказался?

— Послала твоя мама. — Леденец, как обычно, сосал конфетку.

Почему этот толстый подонок, одетый вот так, не вспотел? Он был в черной куртке, темно-серых шерстяных брюках, белой выходной рубашке, ярко-желтом с красными полосками жилете. В черной фетровой шляпе с черной лентой, сияющих мокасинах из настоящей кожи.

— Зачем?

— Есть дела.

— Какие?

— Поедешь к Сэму в магазин. Подменишь его на пару недель, он сейчас будет очень занят. — У Леденца во рту была надета челюсть со стандартными зубами. Небольшие белые квадратики поблескивали, делая его рот похожим на расстегнутую «молнию».

— У меня своих дел хватает, тоже важных, — с достоинством ответил Кармин. — Я не могу работать в магазине.

Леденец, видимо, следовал за ним весь день, хотя Кармин нигде не видел его машину. А может, просто не заметил, поскольку восторгался своими новыми волосами?

— Это ты обсудишь со своей мамой, она в автомобиле, на заднем сиденье.

Кармин молчал. Неожиданно он почувствовал, будто стал ниже ростом. Посмотрел на Хуаниту. Она стояла не шелохнувшись, с ужасом таращилась на Леденца, словно на нее несся грузовик, а деваться было некуда.

Леденец смерил Кармина взглядом. Они были примерно одного роста, но в шляпе Леденец казался выше на несколько дюймов.

— Надо же, как вырядился! В прикид маляра. А этот противный парик зачем? Неужели тебе нравится?

Кармин хотел ответить что-нибудь резкое, грубое, поставить этого толстого беззубого психопата на место, но успокоился, увидев перламутровую рукоятку одного из двух «смит-и-вессонов», которые Леденец носил на бедрах. Они высовывались из-под куртки.

Леденец повернулся к Хуаните:

— А ты чего тут стоишь? — Слова зашипели, как сало, упавшее на раскаленную сковороду. — Должна тысячу двести пятьдесят долларов? Должна. Вот и отдашь, плюс двести процентов штрафа за просрочку.

— Мистер, у меня совсем нет денег, — взмолилась Хуанита.

— Вижу, — ухмыльнулся Леденец. — Но отдать все равно придется.

— Как?

— С сегодняшнего дня у тебя будет новая работа. На углу Шестьдесят третьей улицы. Это место называется «шлюходром». — Леденец осклабился.

— Но… но у меня дети… маленькие… — По ее щекам потекли слезы.

— Грустно, черт возьми, очень грустно. — Леденец покачал головой. — Ты вот что, давай-ка скидывай с себя этот клоунский наряд и возвращайся сюда.