1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь - Коваленин Дмитрий Викторович. Страница 30

Фукаэри посмотрела на него и чуть заметно покачала головой. Ее черные глаза блестели, но на лице, как и прежде, не было никакого выражения. Равно как и желания с кем-либо разговаривать. Ничего больше не спрашивая, он присел на скамейку рядом.

Подошла электричка, Фукаэри встала, все так же: ни слова не говоря. Они зашли в вагон. Воскресный скорый ехал почти пустым. Довольно долго они сидели бок о бок и молча разглядывали городские пейзажи, мелькавшие за окном. Взгляд Фукаэри был направлен куда-то за горизонт, губы упрямо стиснуты, а кардиган оставался плотно запахнутым и застегнутым на все пуговицы — так, словно она боялась, что в любую минуту могут вернуться зимние холода.

Тэнго достал из кармана покетбук и пару минут елозил глазами по строчкам, но сосредоточиться не удавалось. Спрятав книгу, он, как и Фукаэри, сложил руки на коленях и устремил безучастный взгляд за окно. Думать о чем-то конкретном не получалось. После долгой работы над текстом «Воздушного кокона» голова отказывалась переключаться на что-либо еще. Мысли в мозгу напоминали клубок перепутанных нитей, и распутывать их сейчас хотелось меньше всего на свете.

Он глядел в окно и слушал размеренный стук колес. Центральная ветка токийской надземки все тянулась по идеальной прямой, словно ее проектировали при помощи банальной линейки. Да, скорее всего, так оно и было. А что? Равнина Канто похожа на огромный и гладкий стол. Ни тебе холмов, ни рек, ни обрывов, ни прочих препятствий. В объездах, насыпях, мостах или тоннелях нет никакой нужды. Клади на карту линейку да и соединяй пункты А и Б кратчайшим путем. Ничего лишнего. До конечной цели путешествия долетаешь, как пуля из пистолета.

Незаметно для себя Тэнго заснул. А когда проснулся от легкого толчка, поезд сбрасывал скорость, подъезжая к станции Огикубо. Значит, проспал он совсем недолго. Фукаэри сидела все в той же позе и буравила взглядом горизонт. Что именно она там разглядывала, Тэнго не знал. Но, судя по ее сосредоточенности, выходить из поезда им предстояло не скоро.

На подъезде к Митаке Тэнго не выдержал.

— А какие книжки ты обычно читаешь? — спросил он, чтобы хоть как-то развеять скуку. Тем более, что он давно собирался задать ей этот вопрос.

Взгляд Фукаэри на секунду оторвался от горизонта, скользнул по его лицу и снова унесся вдаль.

— Никакие, — просто ответила она.

— Что, вообще?

Фукаэри легонько кивнула.

— То есть тебе не интересно? — уточнил Тэнго.

— Слишком-долго, — получил он в ответ.

— Книги читать слишком долго, и поэтому ты их вообще не читаешь. Так, что ли? — переспросил он, плохо понимая услышанное.

Но Фукаэри молчала, продолжая глядеть в свою даль. Чуть подумав, Тэнго рассудил, что на сей раз ее молчание звучало скорей утвердительно, чем отрицательно.

Конечно, с обывательской точки зрения, любую книгу и правда читать куда дольше, чем посмотреть по телевизору кино или пролистать журнал комиксов. Все-таки чтение — особая форма жизнедеятельности, которая требует находиться в тексте слишком долгое время. Но в словах Фукаэри будто слышался некий нюанс, отличавший ее «слишком-долго» от мнения обывателя.

— Слишком долго, э-э… В смысле, ужасно долго? — опять уточнил Тэнго.

— Ужасно, — подтвердила она.

— Дольше, чем у других?

Фукаэри кивнула.

— Но как же ты в школе справляешься? Там ведь столько всяких текстов каждый день. Если ужасно долго читать — никакого времени не хватит…

— Притворяюсь, — отрезала она.

Дурное предчувствие заворочалось у Тэнго в душе. Настолько недоброе, что его хотелось тут же прогнать, как незваного гостя, и сделать вид, будто ничего не случилось. Но отмахиваться от фактов Тэнго не мог. Он должен знать, что происходит.

— Ты хочешь сказать, у тебя что-то вроде дислексии?

— Дислексии, — бесстрастно повторила Фукаэри.

— Неспособность к восприятию текста, — пояснил он.

— Это-слово-я-слышала, — вдруг сказала она. — Дис…

— От кого ты его слышала?

Но девушка лишь молча поежилась.

— Так что же… — Тэнго повертел рукой в воздухе, подыскивая слова, — у тебя это с самого детства?

Фукаэри кивнула.

— Значит, с самого детства и до сих пор ты никакой прозы практически не читала, так?

— Сама, — сказала Фукаэри.

Так вот почему ее проза не похожа ни на чью другую, осенило Тэнго. Вот и объяснение феномена. Логичней не придумаешь.

— Сама не читала? — снова уточнил он.

— Мне-читали, — ответила она.

— То есть папа с мамой все-таки читали тебе разные книги?

На это Фукаэри ничего не ответила.

— Но писать у тебя все-таки получается, верно? — с замиранием сердца спросил Тэнго.

Фукаэри покачала головой.

— Тоже-долго.

— Ужасно долго?

Она чуть заметно повела плечом. Довольно-таки утвердительно.

Тэнго поерзал на сиденье, устраиваясь поудобней.

— Что ж получается… Может, и «Воздушный кокон» писала не ты?

— Я-ничего-не-писала.

Тэнго выдержал паузу. Небольшую, но очень увесистую.

— Но тогда кто это написал?

— Адзами.

— Какая Адзами?

— На-два-года-младше.

Еще один нырок в пустоту.

— То есть эта девочка написала за тебя целый роман?

Фукаэри кивнула как ни в чем не бывало. Тэнго снова напряг извилины.

— Тогда остается одно: ты рассказывала Адзами свою историю, а та ее записывала в виде романа. Верно?

— Набивала-и-распечатывала.

Закусив губу, Тэнго мысленно выстроил в ряд все факты, которыми располагал. Пару раз поменял их местами. И спросил:

— Значит, Адзами сделала распечатку и послала ее на конкурс в журнал? И видимо, сама назвала ее «Воздушный кокон», только тебе о том не сказала?

Фукаэри склонила голову набок, что с равным успехом могло означать как «да», так и «нет». Но возражать не стала. Похоже, все-таки «да».

— Адзами — твоя подруга?

— Мы-вместе-живем.

— Твоя сестра?

Девушка покачала головой.

— Она-дочь-сэнсэя.

— Дочь сэнсэя? — повторил Тэнго. — Значит, сэнсэй тоже с тобой живет?

Фукаэри кивнула. «Додумался, поздравляю», — словно говорили ее глаза.

— То есть сейчас мне придется встречаться с сэнсэем?

Повернувшись к Тэнго, Фукаэри наградила его взглядом, каким исследуют цепочку далеких облаков, предсказывая погоду. Или прикидывают, как лучше поступить с собакой, которая никак не запомнит собственной клички. И лишь затем кивнула.

— Мы-едем-встречаться-с-сэнсэем, — все так же бесстрастно подтвердила она.

На этом беседа закончилась. Оба умолкли и снова стали смотреть в окно. За окном расстилалась огромная плоская равнина, плотно застроенная одинаковыми, ничем не примечательными двухэтажными домами. Бесчисленные антенны, точно усики насекомых, глядели в небо. Все ли их обладатели платят исправно за телевидение «Эн-эйч-кей»? Каждое воскресенье мысли Тэнго возвращались к этому проклятому вопросу. Думать над ним не хотелось, а не думать не получалось, хоть тресни.

В этот солнечный день прояснилось сразу несколько пускай и не самых уютных фактов текущей реальности. Во-первых, «Воздушный кокон» написала не Фукаэри. Если ей верить (а особых причин сомневаться в ее искренности у Тэнго не нашлось), она рассказала свою историю подруге, а подруга эту историю зафиксировала. В техническом смысле точно так же рождались «Записи о деяниях древности» [29] или «Повесть о доме Тайра» [30]. Эпические сказания, которые передавались из уст в уста. Именно эту особенность — пускай, к своему затаенному стыду, и облегчая для нынешнего читателя, но по большому счету оставляя как есть, — Тэнго и старался выделить как нечто особенное.

Второй прояснившийся факт: из-за дислексии Фукаэри не могла читать большую литературу. Тэнго попробовал обобщить все, что он знал об этой болезни. Вспомнил лекции по педагогике, что слушал еще в университете. Читать при дислексии можно. Способность соображать не нарушена. Просто для чтения требуется больше времени, чем обычно. Короткие тексты считываются без труда, но как только их становится слишком много или дело доходит до длинных абзацев, общий смысл отслеживать проблематично. Сами буквы не совпадают в сознании с тем, что они выражают. К этому и сводится главный симптом дислексии. Причина сегодняшней науке пока не понятна. Но в каждом классе самой обычной школы найдется хотя бы один или два ребенка с дислексией. Очередные Эйнштейн, Эдисон или Чарли Мингус, кто знает. Все эти гении, как известно, также страдали дислексией.