Охотники за лавинами - Голубев Г. Н.. Страница 29

Склон под карнизом представлял собой висячее снежное поле с наклоном, близким к 40°. Если бы лыжник сорвался или его задела бы лавина, или на него обрушился бы карниз, то его потащило бы вниз по скалам.

Когда я доехал до места, где маркированная тропа поворачивает вниз к седловине, я обнаружил, что кто-то забросил ограждающие флаги в кустарник. Люди растянулись вереницей по всему пути через снежное поле. Джоан, пытавшуюся предотвратить возможный «страшный суд», сбило креслом канатной дороги, и ей сломало запястье. Я считаю, что это была моя ошибка. Я знал лыжников и должен был помнить, что бесполезно заставлять их подчиняться каким-то флагам в день соревнований. Я должен был бы поставить на повороте тропы лавинщика, вооруженного дубинкой.

Через два дня после закрытия игр во время небольшой пурги выпало всего 15 см снега. Лавина с висячего снежного поля под Большим карнизом смела весь снег до земли.

Нарисованная мной картина зимней Олимпиады 1960 г. имеет мало сходства с тем, что вышло из-под пера репортеров или было показано по телевидению и стимулировало быстрый рост интереса к зимнему спорту, который чувствуется и по сей день. Тем не менее наблюдение события изнутри имеет свою ценность. Внутренняя суета и раздоры типичны для всех зрелищных мероприятий, но они не влияют на окончательный результат. После спада напряжения один из официальных деятелей, дитя равнины, сказал мне: «Так что мы в конце концов вовсе и не нуждались в вас, лавинщиках. Ни одной лавины не было». На самом деле лавина из-под Большого карниза была сто тридцать седьмой за сезон.

Восьмые зимние Олимпийские игры в Скво-Вэлли, по всеобщему признанию, были проведены на наилучшем уровне из всех проведенных до того времени, и охотники за лавинами также внесли в это свой вклад.

Первенство мира по горным лыжам, часто называемое чемпионатом ФИС (по названию Международной федерации лыж), проводится каждый четный невисокосный год. Право провести чемпионат 1966 г. было завоевано для Чили неким Серхио Наварете благодаря его искусству показать товар лицом, как и в случае со Скво-Вэлли. По сравнению с зимней Олимпиадой чемпионат мира по горным лыжам требует меньше забот, потому что он включает только слалом, слалом-гигант и скоростной спуск. Тем не менее это было дело чести для страны, не имевшей раньше никакого опыта в проведении подобных международных зимних празднеств. И, как заявляли разочарованные конкуренты во всех уголках земного шара, Портильо было мало подходящим местом для чемпионата, несмотря на то что он является одним из старейших лыжных районов Западного полушария.

Портильо настолько далек от других горнолыжных центров, насколько это вообще возможно на Земле. Середина зимы здесь приходится на август. Он расположен в Андах на высоте 2700 м. Большинство лыжников привыкло к тому, что на такой высоте обычно располагается верхняя, а не нижняя часть горнолыжного района. Связь с внешним миром может осуществляться только по зубчатой железной дороге, нередко неделями закупоренной во время лавин, и по шоссе, которое до чемпионата никто не пытался поддерживать открытым зимой.

Но у медали всегда имеются две стороны. Место это великолепно. Изогнутая громада отеля «Портильо» расположена в чаше, залитой солнцем, на краю гигантской ледниковой морены. С одной стороны от отеля на тысячу метров вглубь простирается долина Хункаль, с другой стороны — темно-синие воды озера Инка, а вокруг поднимаются пики Анд.

В этом отдаленном районе можно было разместить только спортсменов, судей и репортеров. А приехавшие туда зрители испытывали бы массу неудобств. Однако в Портильо имелось все, что было необходимо для проведения прекрасных соревнований: снег, склоны, подразделение выносливых чилийских горных стрелков для проведения трудной работы по подготовке лыжных трасс, а также энтузиазм нации, решившей доказать миру, что и она может провести соревнования такого масштаба.

Первоначально в Портильо катались по обособленной горе, называемой Плато, между озером и главной Кордильерой. Такое отделение места катания от лавин, срывавшихся с обрывов, и от висячих снежных полей делало эту территорию относительно безопасной. Для чемпионата новые владельцы построили четыре подъемника и удлинили один старый. (Новыми владельцами была группа из Нью-Йорка, возглавляемая Робертом Перселлом, или Дядей Бобом, и Ричардом Олдрихом, или Большим Папочкой.) Современный высокопроизводительный парнокресельный подъемник сменил на Плато старый, который уже весь дребезжал. Второй парнокресельный подъемник начинался ниже отеля, на ровном участке морены, называемом Хункалильо, и проходил у подножия гор, по западной стороне цирка. Он заканчивался у оснований Рока-Джека, 35-градусного склона, больше всего напоминавшего мне северный цирк Тимпаногоса, но Рока-Джек был выше и круче. Третий подъемник поднимался по Рока-Джеку до места, где скалы сходились к кулуару с наклоном около 45°, что является почти пределом для горнолыжников. Четвертый подъемник проходил над Плато на другую скалу, известную под названием Эль-Нидо-Кондорес — Гнездо кондоров.

Такова была ситуация к августу 1965 г., когда горнолыжники мира начали собираться в Чили на пробные соревнования. Эти соревнования преследовали две цели: дать возможность лыжникам привыкнуть к высоте и проверить трассы, подготовленные чилийским оргкомитетом. Мое присутствие в Чили в то время никак не было связано с деятельностью Международной федерации лыж. Я работал там по заказу ньюйоркской фирмы «Серро корпорейшн», проводившей изыскания для строительства медного рудника в богатом лавинами каньоне Рио-Бланко, расположенном за хребтом к югу от Портильо.

Чилийская зима 1965 г. была необычной. Она началась снегопадом, отложившим метровый слой свежего снега, что в такую раннюю пору бывает очень редко. Затем последовали почти два месяца ясной, необычайно холодной погоды. К югу от экватора зимние бураны приходят из Антарктики или с островов Хуан-Фернандес в Тихом океане. Прогнозисты проникновенными голосами говорили об области высокого давления, простирающейся от Центрального Чили до Южного полюса. Это был типичный случай — тонкий снежный покров и продолжительный холод, но такая погода не характерна для Анд, зимний климат которых напоминает климат Алты.

В горняцком поселке в Рио-Бланко мы поняли, что происходит нечто необычное. В это время лавина замедленного действия, связанная с падением температуры, на несколько минут опоздала заживо похоронить меня. Лавина не только сошла в необычное время дня, но была к тому же слишком большой для данных условий, что объяснялось только одним: твердая снежная доска лежала на глубинной изморози.

Июль принес нормальное количество буранов и лавин. Мы надеялись, что глубинная изморозь, может быть, исчезла. Я должен объяснить, что невозможно копать шурфы в снеге, когда верхняя часть лавины находится в 3000 м над районом работ. Вот выдержка из моего отчета о буране 19 июля 1965 г.:

Когда я перечитал этот отчет со всеми его искусными оговорками, я счел его верхом сдержанности.

9 августа в Сантьяго, столице Чили, я встретился с одним швейцарским инженером, чтобы вместе просмотреть проект линии электропередачи к руднику. В это время уже началась буря, известная в истории как Шторм Столетия. На следующий день мы выехали в Рио-Бланко со швейцарцем и двумя чилийскими инженерами — Хайме Кларо и Альфонсо дель Рио. Над снегоочистительным пунктом на 15-м километре дороги развевались предупреждающие флаги. Было объявлено состояние тревоги третьей степени: дорогу закрыли от 21-го километра до горняцкого поселка.