Вертикаль власти - Недоруб Сергей. Страница 15

«Семигранник» стоял совсем близко — недостаточно для пинка головой, который был бы более эффективным в такой ситуации. Борланд не стал пытаться раззадорить противника простым хуком и не хотел ломать ему нос. Просто сильно стукнул посередине лба — хороший способ сделать так, чтобы противнику поплохело. Военстал упал на спину, гигант его тут же подхватил и на удивление быстро и мягко опустил на землю. Затем выпрямился и врезал Борланду по скуле.

Прежде чем мир померк, Борланд понял, что план действительно выглядел красиво в его воображении.

Лампа над головой мерзко мерцала.

— Я в аду? — спросил Борланд.

— Тихо, тихо, — послышался успокаивающий голос. — Лежи смирно. А то шрам останется.

— Какой шрам? Меня что, порезали?

— Я сам порежу, если не замолчишь.

Борланд попробовал скосить глаза чуть вправо. Он лежал на холодной кушетке. Рядом сидел человек лет пятидесяти в больничном халате. Он выглядел так, словно с самого рождения активно проводил медицинские опыты.

— Доктор, я буду играть на скрипке? — спросил Борланд.

— Шутим, — констатировал доктор. — Значит, мозги в порядке.

— Умище девать некуда.

— Умищем надо уметь пользоваться, — посоветовал врач. — Прежде всего не лезть туда, куда не надо. Ты здесь новый, а ведешь себя, как дебил. Неужели в самом деле провел пять лет в Зоне?

— Молодость есть молодость. Провел и не жалею.

— Это клан «семигранников». Знаешь, что такое семигранный болт?

— Знаю. Под него не существует гаечного ключа.

— Это символ несгибаемых людей, которые посвятили Зоне всю свою жизнь, находясь по ту сторону Барьера. Для которых Зона стала домом. Эти люди в Зоне нашли свое призвание.

— А я думал, что это контрактники, которые любят отстреливать простых сталкеров, имея огневое преимущество. Напрягать тех, кто на самом деле рискует жизнью каждый день.

Врач посветил Борланду в глаза фонариком.

— В порядке, — сказал он. — Можешь идти.

— А можно я тут поваляюсь, доктор?

— Я не доктор.

Борланд сел на кушетке и обнаружил, что под ним находится обыкновенная тюремная койка.

— Где я? — спросил он.

— Третий этаж, каюта четыре, — ответил человек в халате.

— Так я не в медотсеке?

— Каком медотсеке? Зачем? За тычок в морду ты хочешь в медотсек попасть? Размечтался! Встал и пошел вон!

Чувствуя себя жертвой розыгрыша, Борланд поднялся на ноги, глазея по сторонам. Знакомая решетка, бетонные стены. В углу — белый унитаз. Обычная камера, только на одного. Разве что на стене висели аптечки.

— Так ты не врач!

— Врач. Обыкновенный местный лекарь. Мотаю неопределенный срок, так же как все остальные. А ты думал, у нас тут как устроено? Точно как в Зоне. Считай, общество.

— Ладно, я понял, — пробурчал Борланд. Щека болела, но зубы были целы. — Спасибо за помощь. Я что-то должен? Все равно мне пока платить нечем.

— Да иди уже, ладно. Свои люди, сочтемся.

— Спасибо.

Борланд вышел из камеры. Он действительно находился на третьем уровне. Рядом с ним висели мощные лампы, освещавшие оживленный пятачок внизу.

Добравшись до своей камеры, Борланд подошел к умывальнику и принялся охлаждать водой лицо.

— Ты пропустил кормежку, — сказал Хрюс, лежащий наверху. — Я растоптал твою порцию.

— На здоровье, — буркнул Борланд и услышал шуршание бумаги. Он посмотрел на верхнюю полку.

Хрюс с довольным видом читал журнал.

— Где ты взял книжку? — спросил Борланд.

— Мне сегодня повезло, — рассмеялся Хрюс. — Сегодня в пакетах со жратвой на всех бродяг оказалось шесть подарков. Вот, мне досталось чтиво.

Борланд сумел разглядеть на обложке журнала прошлогоднюю дату.

— А газет ни у кого нет?

— Какие газеты? Это же запрещено. Мы не узнаем никаких новостей о мире. Просто старый журнал. Какая-то научная лабуда. Вот если бы комиксы…

Борланд вернулся на свою койку. Через минуту послышался грохот решеток, и камеры на «Вертикали» закрылись.

— Отдыхай, — посоветовал Хрюс. — Решетки откроются вечером.

Борланд думал кивнуть, но понял, что сосед все равно его не увидит. Он повернулся на бок и стал молча ждать вечера с закрытыми глазами.

Следующие часы Борланд провел почти без движения. Сторонний наблюдатель решил бы, что он медитировал, но для медитации требовались более комфортные условия. Хотя «Вертикаль» не была тюрьмой в обычном смысле этого слова, это все равно не делало ее курортом. Борланд просто лежал, пытаясь связать все полученные данные в простую логическую цепочку. Это ему никак не удавалось. Не хватало данных. Что-то было не так.

Кому нужна «Вертикаль»? Борланд не мог найти ответа на этот вопрос. Еще накануне ему казалось, что заключенным здесь оставляют слишком много свободы. Теперь он понимал, что так оно и есть. Кто бы ни курировал это место, он был заинтересован в том, чтобы сталкеры сохранили свои навыки. В первую очередь — психологические. Отсюда и подарки в пищевых пайках — самая настоящая замена артефактам. Все равно что выпустить сталкеров в лес и поручить собирать грибы. Кому-то повезет, и он найдет ценный артефакт — скажем, журнал. А там каждый сам решит, как распорядиться ценной добычей. Можно продать, обменять на другой такой же сюрприз вроде куска сыра. Для Борланда такая политика теперь стала очевидной. Возможно, сталкеры тоже знали, просто не считали нужным говорить о таких очевидных вещах.

С этими мыслями Борланд лежал, пока не потерял чувство времени. Ничего интересного за эти часы не произошло. Хрюс продолжал читать журнал, пару раз отключившись на короткий сон. Скорее, гражданская привычка, чем сталкерская. В Зоне было принято спать редко, но долго. Вероятно, на Большой земле Хрюс работал таксистом или вахтером.

Бродяги на этажах вели себя спокойно, распределившись по камерам. Казалось, здесь всех устраивала такая жизнь. Большинство из них дома никто не ждал. У многих наверняка и никакого дома не было. Если бы не отсутствие свободы, жить на «Вертикали» было бы вполне комфортно подавляющему большинству сталкеров. И все равно было тяжело поверить, что здесь никогда не случались массовые побоища. С другой стороны, сталкеры являлись весьма специфическим контингентом, и к ним можно было всегда найти свои рычаги давления. Например, перекрыть поставку подарков в столовой. Очень элегантный кнут, сводящийся к отбиранию пряника — крайне вкусного пряника, без которого «Вертикаль» превратилась бы в самую обыкновенную тюрьму западного образца.

Когда двери камер снова открылись, Борланд подождал немного. Хрюс довольно хмыкнул, свесил ноги и спрыгнул вниз, точно попав в свои ботинки. Прямо выверенные движения бывалого «вертикальца». Зевнув, он спустился и пошел тусоваться с группой товарищей внизу.

Борланд вышел через минуту. Он внимательно следил за уголком «семигранников». Никто на него не смотрел. При виде нижних камер щека заныла снова.

Приняв решение, Борланд начал спуск вниз.

— Далеко собрался? — услышал он голос Камаза сзади.

Борланд обернулся. Пожилой авторитет смотрел на него с третьего этажа. Он был один, без своих прихвостней.

— Ты что хотел? — спросил Борланд.

Старик приветливо махнул рукой.

— Поднимись сюда, — предложил он. — Поговорить надо.

Поколебавшись, Борланд решил так и поступить. Он поднялся на третий этаж, кивнул старику. Тот не предложил рукопожатия. Борланд как раз и не хотел бы этого делать.

— Как живется? — спросил Камаз.

— Потихоньку, — ответил Борланд. — А ваши как?

— Помаленьку.

— Будем сравнивать тихое с мягким?

— Остроумный, — заметил Камаз. — Пошли прогуляемся.

— Весь день гуляю. Куда ты меня ведешь?

— Не нервничай, все нормально. Бродяги останутся внизу. По вечерам я всегда гуляю на балконе третьего этажа. В эти минуты меня никто не смеет беспокоить.

— А как же сталкеры, которые тут живут?