Лукоеды - Данливи Джеймс Патрик. Страница 24

Снаружи воет ветер. Бонапарт, бочком-бочком стараясь не задеть локтем и одновременно бормоча, чтобы его заметили, наливает три бокала шампанского. Розовые сочные ломти ветчины разложены на сверкающих белых тарелках, расписанных голубой листвой и арбузами. Темно-зеленые маслянистые листья капусты. Где и прячутся все страхи. Смываемые вином и странные огромные пространства, светящиеся боевым духом Макфаггера. Который подхватывает огромные ломти мяса со своей тарелки. И с ревом поднимает свой бокал.

— Клементин. За нас. Двух последних принцев запада. Я полагал, что твой род в Кладбищенском замке закончился. Но сегодня мы объединим наши силы. Под нашими знаменами мы в бой пойдем. Ты со мной?

— Да, думаю, что да.

— Он думает! Это не ответ для Клементина с тремя виноградинками, свисающими с его лозы. Этих проклятых выскочек нужно поставить на место. Туда, откуда они вышли. Без боя я, Макфаггер, не сдамся, это точно. Один из моих слуг станет прекрасным старшиной. Три садовника справятся с гаубицей, в такой местности это то, что нужно.

Гвоздь Макфаггер бьет кулаком по старинному дубовому столу. Ее милость поджимает губки и скашивает глазки на кончик носа, чтобы взять салфетку и вытереть рядом с бокалом, затем приподнимает бровь.

— Джеффри, не думаю, что тебе следует озадачивать г-на Клементина, который в конце концов только что приехал.

— Милочка моя, у меня прямо здесь в кармане лежит письмо с угрозами. Ей-богу, среди моих предков может быть полно архиепископов, но среди нас было и достаточно адмиралов и генералов, которые никогда не глотали говна от черномазых или аборигенов. Ты только вслушайся, Клементин, в эту абсолютно свинскую дерзость. Адресовано мне из генерального штаба, западная армия, уважаемый господин, я получил приказы из генерального штаба армии повстанцев относительно изгнания захватчика, занятия и удержания согласно таким приказам, изданным упомянутым генеральным штабом, земель, известных как амброзийные луга, примыкающие к реке бурые воды, включая и мост через нее, и таким образом настоящим документом информируем вас, что такие земли, занимающие площадь в пятьсот сорок шесть акров, четыре рода и три перча или около этого, перешли во владение и заняты на дату этого письма войсками под моей командой. Ни одному из принадлежащих вам лиц или животных не будет причинен вред, если только они не будут мешать проведению маневров упомянутых армий с целью исполнения ими законных команд. Мы требуем доступа к санитарным удобствам усадьбы и с этой целью объявляем о праве прохода от амброзийных лугов вдоль дороги, отмеченной «х», «у» на военно-топографической карте. После свержения нынешнего незаконного режима вы будете приняты в члены Легиона трилистника и награждены зеленой розочки третьей степени. Искренне ваш, республиканец, Шон Макдюрекс, комендант, четвертая танковая дивизия западной армии, армии повстанцев. Ей-богу, сплошной дурдом. Пятьсот акров моих лучших пастбищ. Первый, кто ступит на мою землю, будет писать своей коленке письма из далека. И санитарные удобства, надо же. Ссать и срать в благородную всю в цветочек керамику дома Макфаггеров. Никогда.

— Джеффри, они же явно шутят.

— Шутят? Они будут, если смогут, шутить, когда я с ними разделаюсь.

— Все это так утомительно. Но они же сказали, Джеффри, что выберут тебя членом Легиона трилистника.

— Буду на это, черт побери, надеяться.

Освещаемый сполохами огня Бонапарт взбивает блинчики с джемом и ликером на серванте, гремит тарелками и ложками. В вечернем воздухе витает аромат бренди и сладкого соуса. Западный ветер клонит на восток обглоданные ветки деревьев в округе. Вероника вскидывает голову и принюхивается. Вокруг никого нет, кроме живности и светящегося дождя. И может быть повстанческих армий. Готовых подняться в атаку.

— Ей-богу, Клементин, после портвейна мы выйдем прогуляться. Срежем пару волосков с их лобков соответствующим калибром. А теперь, леди, прошу вас удалиться, у нас с Клементином будет мужской разговор после чего мы с удовольствием помочимся в горшок.

Серебряные кубки наполнены пурпурным вином, разлитым Бонапартом, который громко шаркает в своих огромных сапогах с высокими ботфортами. Вино мягкое и приятное. Дамы ушли. Лицезрю Макфаггера, сидящего во главе стола. На его устах улыбка. Откусывает кончик сигары. Прикуривает от свечи. Выпускает облако дыма и делает приличный глоток портвейна.

— А теперь, Клементин, небольшой пример ответа, который я приготовил для этого Макдюрекса. Скажи мне, что ты думаешь. Уважаемый Комендант, если вы со всеми вашими летучими отрядами, моторизованной пехотой, гаубицами, запряженными ослами, пулеметами Стена, тяжелыми, а также и средними танками не уебнетесь с моих лугов, то я всю вашу банду завалю иссохшим вусмерть говном, а затем спущу на вас своих гончих, чтобы они всем вам поотрывали яйца со всеми остальными причиндалами. Что касается ваших притязаний на право прохода к санитарным удобствам, то нога любого из ваших солдат, ступившая в направлении моих клозетов, тут же будет украшена дыркой сорок пятого калибра в форме трилистника. Как насчет этого? Подпись Макфаггер.

— Это может привести к началу войны?

— К началу войны? Бог ты мой, конечно. Это единственный способ обращения с ними. Берем два моих кольта сорок пятого калибра и уверяю тебя, если среди них есть хоть один богатый лавочник, я размозжу его золотые коронки прямо у него в башке. Вот карта. Дальше план такой, я хочу, чтобы ты занял вот этот хребет. Я буду вот в этой точке, идеальной, чтобы окопаться, и мы выкурим эти педерастов, лучше всего, когда они сядут посрать. В этом районе ни одного укрытия. Пара яиц, свисающая между щеками жопы, прекрасная мишень.

Макфаггер попыхивает сигарой, брови озабоченно сдвинуты, короткий толстый палец упирается в пергаментную карту. Коротко хохотнув, он левой рукой извлекает большой черный пистолет из внутреннего кармана смокинга и со стуком кладет его на дубовый стол.

— Эти педерасты могут уже пробираться сюда по канализационным трубам. Удобно иметь под рукой то, чем можно шарахнуть по ним свинцом и выстричь им волосы. Как только ты приведешь своих парней в готовность, дай мне знать. Они должны знать несколько команд, на плечо и все такое. Поупражняйтесь с оружием, которое есть в замке. Жаль Персиваля, он бы пригодился. Был бы у тебя хорошим сержантом. Звания присваивай осторожно. Среди этих долбанных повстанцев, что ни рядовой, то командир. Я бы лично выше лейтенанта звания не давал бы. Я был капитаном, но занимал майорскую должность. Сейчас, конечно, мы действуем как фельдмаршалы. Для начала мы используем мою специальную тактику, заградительный огонь. Потери будут высокими.

Удовлетворенно хмыкнув, Макфаггер с пистолем в одной руке и пенисом в другой мочится в горшок, который держит Бонапарт. И идет впереди, чтобы присоединится к дамам. Мирно воркующими над крошечными рюмочками с мятным ликером. Это называется, отправиться на новую землю для восстановления достоинства и силы духа и очутиться посреди войны. А Макфаггер уже ведет нас по тускло освещенному проходу, затем спускается по каменным ступенькам и следует по коридору. Подходим к двери, ключ в которой отказывается поворачиваться. Гвоздь прицеливается из большого черного пистолета. Громкий выстрел и дверь с грохотом открывается. Макфаггер довольно гогочет и включает свет, заливающий большой бильярдный стол.

— Прекрасный выстрел, если можно так сказать о себе.

— Джеффри, что г-н Клементин подумает.

— Подумает. Ей-богу, ему лучше думать о борьбе за свою жизнь. Это война. Вот он на стене, тот самый Макфаггер, который стал фельдмаршалом еще до того, как высушил себе мозги выпивкой. Бери кий, Клементин. Бильярд прекрасная практика для рикошета. Ну, сладенькие сучки, давайте. Вероника, нагнись вон там и я вгоню шар прямо в твою щель.

Входит Бонапарт с бокалами вина и ликера. Наклоняется в своем мешковатом черном костюме, чтобы зажечь огонь в каминах по обе стороны волглой комнаты. Переходит от окна к окну, запирая на железные засовы ставни. Ветер шелестит листьями плюща в ночи. На стенах развешаны портреты военных в красных, черных и синих мундирах. Бонапарт сметает крошки с зеленого фетра. Во всю разгорается огонь. В теплом желудке уютно пристроилась еда. В голове марширует карнавал. Возглавляемый Макфаггером в кием в руке. Угрожающе размахивающий им, готовясь к бою за свободу. Бонапарт вновь наполняет мой бокал. Как только я его с удовольствием опустошаю. И вот уже лечу над израненными войной вересковыми пустошами с торчащими из земли гранитными валунами, вися ставшей крепче нитке жизни. Вдали от того мира, где мне наделали столько гадостей. Не зная, что в прошлой жизнь я был принц. Все отворачивались от меня, думая, что я вот-вот упаду. Один или два даже пытались меня подтолкнуть. Когда меня поманила бледная рука. Иди сюда. Из офиса, где я уже работал. И стоял, глядя из углового окна. В радиаторе шумел пар. Мне сказали, что зарплату с годами повысят. До уровня, когда тебя уже старого, задерганного и измотанного годами верной службы спихнут в пропасть. Написал письмо. Дорогая тетушка, спешу тебя обрадовать, что получил повышение в корпорации. Продукция наша расходится хорошо. Последних данных у меня нет, но мы действительно раскручиваемся. Мой босс, г-н Аденда, относится ко мне очень любезно и с пониманием, и поэтому, только ради него, пытаясь поддержать мой внешний вид, я очевидно слишком много записал на свой счет, когда приобретал одежду, в сентябре месяце. Предстоял футбольный матч, на который я просто не мог пойти в том, что хоть отдаленно напоминало то, что я носил в прошлом году. И хотя пошла мода на одежду более узкую в талии и на бедрах, знаю, что ты одобришь мое сопротивление такому стилю. Я хотел было заказать мотню немного более свободной, но не сделал этого.