Я - сталкер. Рождение Зоны - Левицкий Андрей Юрьевич. Страница 9

– Идиот как есть, – пророкотал Пригоршня. – Рисковать вздумал… А все из себя умника корчит.

– Сам ты идиот, – ответил я, победно улыбаясь. – Посмотри, какая прелесть!

Пригоршня выпучил глаза.

– Откуда он узнал, что я о нем подумал? – снова прозвучал голос Пригоршни, хотя он не шевелил губами.

Пришло понимание, отчего я развеселился еще больше. Надо же, какая полезная штука! И еще странно, что местные артефакты не нужно активировать в контейнере.

– Мы не знаем, как оно действует, – сказал Пригоршня.

– Назову его «миелофоном», – я переложил артефакт в руку и потер зеленоватый прозрачный кристалл, напоминающий изумруд.

– Совсем долбанулся приятель, – снова прозвучала мысль Пригоршни, передалась и его досада, смешанная с сожалением. Еще я почувствовал, как сильно напарник голоден, и в его голове толпятся мысли о еде.

А ну-ка, проверю арт на Пригоршне! Я протянул находку, говоря:

– Подержи и ощути странное.

Никита покосился опасливо. Размером артефакт был с мой кулак. Товарищ протянул руку, я передал ему камень и подумал первую абракадабру, которая пришла в голову:

«Ехал грека через реку, видит грека: в реке арт».

– Ты чего ерунду городишь? – испуганно спросил Пригоршня.

«Что хочу, то и думаю. Обрати внимание, что рот у меня закрыт, но ты меня слышишь», – подумал я и улыбнулся.

Пригоршня потряс головой:

– Повтори.

«Тормоз, – подумал я. – Штука у тебя в руках позволяет слышать мысли, как тот миелофон из старинного фильма про Алису». Я представил Алису, миелофон и летающие аппараты.

– Ух ты ж! Круто! – улыбнулся он.

Я старался ничего не думать, но, видимо, обрывочные мысли прорывались – напарник щурился и шевелил губами, пытаясь их понять.

– А побочка у арта какая? Дозиметр молчит.

– Не видел артов без побочки, так что давай его лучше в контейнер положим, – проговорил я и поймал себя на мысли, что в данном случае говорить необязательно, и мысленно спросил, что ненужного у Пригоршни лежит в контейнерах.

– «Золотую монету» можно выбросить, – вздохнул он. – Эх, если бы эта штука была у нас в Зоне, мы бы отказались от гнилого дела… И Энджи не погибла бы.

– Погибли бы сталкеры, которые ей поверили, – ответил я. – Так что выбрасывай «монету» и клади туда «миелофон».

Пригоршня послушался, снял рюкзак и, озираясь, принялся там копаться. Тем временем розоватый туман сконцентрировался в середине поляны, скрыв почерневшую от копоти печь – все, что осталось от стоявшего там дома.

Пока Пригоршня возился, я вернулся на протоптанную трилобитами дорожку с пятнами крови на листьях. Запах гари становился все отчетливей.

До слуха донесся стон и бормотание – мы замерли.

– Человек? – прошептал Пригоршня.

Я пожал плечами, направил винтовку туда, откуда доносился звук:

– Без понятия. Предлагаю посмотреть.

– А если телепат заманивает? Или что похуже. Вспомни, сколько всякого такого было в Зоне.

Приложив палец к губам, я пошел на звук, отмечая, до чего же громко шелестят опавшие листья. Незаметно подкрасться не получится, это однозначно, и потому я держал палец на спусковом крючке. Стон больше не повторялся, воцарилась мертвая тишина.

Успокаивала мысль, что подкрадывающийся враг тоже будет шуметь.

Обойдя гигантский ствол, я увидел на земле светловолосую женщину, свернувшуюся калачиком. Она не шевелилась, но грудная клетка под серой рубахой поднималась и опадала.

– Эй, – позвал Пригоршня. – Девушка!

Женщина не шелохнулась. Держа ее под прицелом, мы подошли, и только стоя над ней, я понял, что она без сознания: веки сомкнуты, окровавленные руки зажимают рану на животе.

– Надо ей помочь, – я снял рюкзак и принялся перебирать контейнеры, чтобы найти тот, где хранился «светлячок», который мог бы вернуть девушке жизнь. Надеюсь, еще не слишком поздно, как это было с Энджи.

Пока я копался, Пригоршня водил стволом автомата из стороны в сторону. Понятно, что телепаты вряд ли возвратятся, но перестраховка не помешает.

Вдалеке зашуршали листья, и вскоре до слуха донеслись шаги. Пригоршня держал дробовик наготове, пока я занимался девушкой: секунда промедления могла стоить ей жизни.

Активированный «светлячок» отозвался на прикосновение и вспыхнул синеватым. В его недрах зажигались и гасли искры. Перевернув девушку на спину, я с трудом разжал ее сцепленные руки, распахнул меховой тулуп, задрал серую рубаху и приложил к ране «светлячка». Артефакт запульсировал, будто был живым и выкачивал из девушки боль, а вдыхал жизнь.

Она выгнулась дугой, заскрипела зубами, застонала. «Совсем молоденькая», – подумал я, хватая винтовку и целясь туда, откуда кто-то к нам бежал. Наверное, он девушку и убил. Рана колотая, нанесена острым штырем. Или копьем…

Вспомнились копья в лапах телепатов. Ну, падла, сейчас угостим тебя свинцом! Черт, если он телепат, надо «луну» достать, чтоб защититься от пси-атаки! Я спешно вытащил нужный артефакт и сунул в активатор.

И тут на поляну выскочил молодой мужчина в серой куртке наподобие ватника и меховой шапке.

– Стоять, руки вверх! – крикнул Пригоршня и навел на него дробовик. Я тоже прицелился, косясь на девушку. К счастью, было не слишком поздно, и ее бледные щеки наливались румянцем.

Мужчина остолбенел, растопырил руки, и я разглядел у него черный пистолет, похожий на бластер из американских фильмов.

– Что с ней? Кто вы такие? – проговорил незнакомец.

Он был чуть старше девушки, длинные светлые волосы выбивались из-под шапки-монголки и свисали до плеч.

– Это ты кто такой и почему преследовал раненую? – задал я встречный вопрос.

Мужчина зло хохотнул:

– Я – Май, тут живу, это – моя сестра Искра. Зачем человеку преследовать человека? Что вы с ней сделали?

Значит, Май… Маю не терпелось к сестре, он с трудом сдерживал порыв и топтался на месте, сжимал-разжимал кулаки.

– Лечим, – объяснил я, опуская винтовку так, чтобы в случае опасности открыть огонь.

Покосившись на меня, Пригоршня сделал так же и предупредил:

– Не трогай ее еще немного.

Май сел на корточки рядом с сестрой, протянул руку и убрал прядь волос с ее лица. Одежда на местных была мешковатая, ткань похожа на брезент. И вроде не самотканая, что намекало на некую цивилизованность. Это радовало, черт побери.

Девушка снова застонала, скрипнула зубами, вытянулась, напряглась и задышала учащенно. Но вскоре расслабилась и стала больше походить на спящую, чем на умирающую. Я задрал на ней рубаху: на месте рваной раны остался только розовый рубец в форме пятиконечной звезды.

Май непонимающе уставился на шрам.

«Светлячок» пульсировал все слабее и вскоре совсем потух.

– Как вы это сделали? – пробормотал абориген зачарованно. – Я должен знать, кого мне благодарить. Вы ведь из Небесного города? Но почему пришли сейчас, а не летом?

Мы с Пригоршней переглянулись. Говорить правду или нет? Факт наличия города меня очень обнадежил; я ушел от ответа, задав встречный вопрос:

– Где ваше поселение?

Лесной житель повернулся и махнул в сторону деревьев:

– Там.

– Меня зовут Химик, – представился я. – Это – Пригоршня.

– Май, – повторил парень. – Мне посчастливилось родиться на пороге лета. Это – моя сестра Искра. Спасибо вам. Не знаю, чем вас отблагодарить. Начало лета – все обязательства перед вами мы выполнили.

Лето, значит. Такое вот хреновое у нас лето. Я присмотрелся к девушке: золотистые волосы, собранные на затылке в пучок, четко очерченные красивые губы, ямочка на подбородке, как и у брата. Глаза у Мая были редкого василькового цвета – самое яркое, что я увидел в этом мире. Похоже, лесной житель не соврал, и он для нас не опасен.

– Прости, какие с нами могут быть договоренности? – осторожно поинтересовался я, понимая, что вопрос может показаться аборигену странным.

Так и есть, Май вскинул брови, потер лоб: