Великая мать любви - Лимонов Эдуард Вениаминович. Страница 106

Супермаркет был на месте и был открыт - весело желтели его мут-нопуленепробиваемые стекла. Расстроганный, я вошел в моего старого друга. В лицо мне пахнуло привычными нечистыми запахами... Несчетное количество раз покупал я в нем ночами "мое меню" - "келбасу", пиво, гадкий дешевый хамбургерфарш, похожий на хлопковую вату хлеб... Все тот же жирный мексиканец гард с дубинкой (Он или не он? Он.) сплетничал с черной кассиршей, тот же (серо-зеленолицый) мэнэджэр, прохаживался поправляя тележки, низкий живот раздувал те же штаны. Те же запотевшие под пластиком ярко-красные фарши предлагали себя в хамбургеры. Суперизобилие дешевой, нездоровой еды, - грубо упакованной... Рай для бедняков. Заледеневшие глыбами льда куры, из-под мясной витрины течет по кафелю грязная вода. О, супермаршэ моей нью-йоркской юности, тебя не перестроили как "Эмбасси", ты остался таким же неопрятным, нездоровым заведением, каким и был. Обыкновенно мои соседи по "Эмбасси" - вэлфэровцы-алкоголики, пробирались, качаясь, в это время ночи меж твоих дешевых чудес, выбирая какой-нибудь с ядовито-синей этикеткой "Малт-.ликер". Более состоятельное население прихлынуло к берегам Бродвея у Анзония Пост-Оффис-стэйшан, меньше стало черных лиц... Супермаркет скоро перестроят, сделают стерильным и повысят цены... . Не обнаружив колбасы, я приобрел консервированную свинину в банке и пластиковый мешочек с булочками. У них продавался теперь хард-ликер! В отдельном загончике, чуть ли не с пуленепробиваемыми стеклами. В мое время лишь пиво и убийственные мальт-ликеры предлагали вниманию потребителя. Я вскользь подумал о причине пуленепробиваемых стекол (Ребята из Гарлема совершают набеги на алкоголь открытого всю ночь супермаркета? Маловероятно...), приобрел бутылку портвейна и, рассеянно сложив покупки в браун-бэг, покинул супермаркет.

Ночь стала еще ночнее. Я подумал о долгих сорока блоках, отделяющих меня от отеля "Лэйтэм", отмел решительно гипотезу путешествия в сабвее, как непривлекательную, ощупал бутылку портвейна в браун-бэг, смял пакет вместе с булочками, и решил что устрою себе ночной суппер на природе. Пикник. Где? Если не полениться и повернуть с Бродвея к Централ-Парку, можно отлично расположиться в траве и иметь суппэр под поэтической Нью-йоркской луной. Вспомним молодость, - тряхнем стариной...

Здесь я позволю себе отступление, касающееся истории моих отношений с Централ-парком. Разумеется ньюйоркцы боятся ночного парка и не бродят в нем по ночам. (Самая северная часть его, граничащая с Гарлемом малопосещаема или вовсе не посещаема белым человеком даже днем, то что уж говорить о ночи...) Я - особый тип. Страх мне знаком, как всем, но я всегда рвусь нарушать запреты. И всегда рвусь доказывать себе и другим свою храбрость. Первый раз пересечь Централ-Парк ночью толкнула меня впрочем не храбрость, но крайняя усталость. Я крепко выпил у приятеля Бахчаняна на Ист 83-й, и не имея денег на автобус или метро (обыкновенно я возвращался от этого часто посещаемого мной в те годы приятеля огибая Централ-Парк по периметру, то-есть спускался по Ист-Сайду до 59-й, она же Централ-парк Сауф, шагал по ней на Вэст и затем поднимался по Вэст до "Эмбасси"), решил, а почему нет? Я перебрался через каменный забор парка (можно было войти в одно из отверстий, всегда открытых, но я предпочел через забор, как подобает вору-бандюге, на случай, если кто-нибудь увидит меня) и пошел на Вэст, упрямо от дерева к дереву, открыто, с шумом. Как подобает идти бандиту, аборигену, хозяину территории. Внутренне я убеждал себя: "Эдвард, это ты злодей, ночная суровая фигура, беззаботно гуляющая по своей территории. Это ты самое страшное существо в ночи, цели твои неизвестны или непредсказуемы. Тебя должны бояться..." Запоздалый велосипедист, возможно поверив в мои заклинания, испуганно отвильнул от обочины, и пристроившись к нескольким такси, пересекающим парк с Иста на Вэст, нажал на педали. Возможно меня и впрямь следовало серьезно опасаться, такого, каким я был в 1977 году. А был я в кризисе, мне нечего было терять, и я еще ничего не нашел... Обнаглев, я стал пересекать Парк всякий раз, когда случай вея меня ночью с Аппэр Ист-сайда или на Аппэр Ист-Сайд. Всякий раз я испытывал определенный cтрах, но этот двадцати или двадцатипятиминутный "тсрилл"* сделался необходим мне...

* - Ужас. :

Вспоминая свои прошлые подвиги, улыбаясь своей безрассудности, я вышел к парку в районе Семидесятой стрит. Brown-bag в руке, белые джинсы, сапоги, светлый пиджак. Не озираясь, не .выбирая момента, я прошел к скамье, ступил на сидение, затем на ребро спинки . скамьи и с нее - на ограду Централ-Парка. И решительно прыгнул вниз. Относительно невысокая со стороны улицы ограда, однако, удлинялась на пару метров внутри парка. Земля оказалась дальше, чем я ожидал. На мое счастье, слой травы, на которую я приземлился, оказался упитанным как живот среднего американца.

Однако там, было хорошо. Луна. Острые, несмотря на перекрывающий все запах городской пыли с бензином, запахи начавших чуть подгнивать растений. Бал-маскарад деревьев, тень каждого глубока и непроницаема. Шурша травой, я зашагал...

Далеко, однако, я углубляться не стал. Остался на знакомой территории. Со стороны 72-й стрит (там на углу Централ-Парк Вэст возвышается крепость апартмент-билдинг "Дакота", в ней жил Джон Леннон и у стен "Дакоты" его и шлепнули.) звучали барабаны. У ярко освещенного входа в парк со стороны 72-й в мое время сидели местные собаковладельцы и местные атлеты, перебрасываясь шутками и переругиваясь. Мы, люди из "Эмбасси", тоже посещали этот пятак. Именно наши люди приходили с барабанами и устраивали африканскую музыкальную ночь. Кто стучит сейчас? Переселенные куда-нибудь на 150-е улицы, бывшие "наши" приезжают с барабанами на пятак? Иметь аккомпанементом ночного суппэра родные мне звуки родных там-тамов показалось мне необходимым. Может быть ты боишься, Эдвард?, - спросил я себя, войдя под необыкновенно развесистую сосну. - Ты перешел в высший социальный класс и боишься развлечений прежнего социального класса, жмешься поближе к выходу?..