Князь Вольдемар Старинов. Дилогия - Садов Сергей Александрович. Страница 16

Сейчас, вспоминая те занятия, Володя только грустно улыбался. Счастливое было время. Бесконечные занятия и постоянные нагрузки заставили его забыть и гибель родителей, и свою жизнь на улице, и даже о болезни, пока ещё незаметной и ничем себя не проявляющей — ему просто некогда было об этом думать. Но сейчас он вдруг отчётливо осознал, что всё это остаётся в прошлом. Скоро его запрут в карантине, а потом чужой мир и невозможность вернуться. Гибель родителей, смерть Гвоздя, расставание с их уличной бандой и, самое главное, со ставшими уже родными обитателями Базы, запрятанной в самой глухомани огромной Тайги — всё останется позади. Пожалуй, только о расставании с ними он действительно жалел. Может поэтому в последнее время воспоминания так часто одолевали его — он словно старался пережить те счастливые мгновения ещё раз. И уроки по военной истории и тактике, наука лова рыбы без удочки, основы выживания в тайге, когда его забрасывали с одним ножом на несколько километров от базы. Забрасывали даже без компаса: сначала летом, потом зимой. Вспоминал, как удирал от зайца, приняв его ночью за какое-то чудовище. Об этом случае он не рассказывал никому, справедливо опасаясь насмешек. Проходили занятия и в городе, где он должен был обнаружить слежку и уйти от неё, или наоборот, проследить за определённым человеком. Да много всего было. Разве обо всём расскажешь?

— Ты готов? — Александр Петрович появился как всегда незаметно.

— Да. Завтра?

— Да. Завтра с утра ты войдёшь в карантинную зону. Больше в нашем мире ты не погуляешь.

— А можно мне немного пройтись по лесу? В последний раз.

Александр Петрович хотел что-то сказать, потом подумал и только кивнул.

— Давай. Прикрою тебя от директора, если что.

Володя благодарно кивнул и тихо выскользнул из комнаты. Куратор, похоже, предупредил пост на выходе и мальчика выпустили из корпуса беспрепятственно. Он немного постоял у двери, разглядывая появляющиеся звёзды и делая как можно более глубокие вздохи, словно стараясь надышаться на всю оставшуюся жизнь. Потом медленно, пиная по дороге попадающиеся на пути веточки, побрёл в лес. Иногда останавливался у сосны и осторожно гладил её ствол, разглядывая на коре едва ли не каждую трещинку. Задрал голову, слушая, прикрыв глаза, трель какой-то птицы. По дороге собрал целый гербарий, но на поляне вдруг подкинул листья вверх, расставил руки в стороны и застыл словно под дождём, подставляя лицо падающим листьям. Незаметно для себя дошёл до озера, но задерживаться у него не стал и повернул обратно. Замирая, слушал каждый шорох в ночном лесу, выхватывая лучом фонаря причудливо переплетённые ветви кустов и подолгу рассматривая их, словно увидев доисторических чудовищ. Мальчик вернулся на Базу только через три часа. Словно давая возможность последний раз насладиться всем этим, куда-то отступила неизменная его спутница — боль. У выхода Володю встретил встревоженный Александр Петрович, готовый броситься на выручку, если что случится. Внимательно посмотрел на мальчика, вдруг шагнул к нему и крепко обнял.

— Извини, — прошептал он.

— За что? — удивился Володя. — Без вас я бы давно уже был бы мёртв.

— Я до сих пор не уверен тот ли это шанс… Но… живи! Живи, прошу тебя… жаль, что я не смог стать тебе хорошим отцом…

Володя чуть улыбнулся и прикрыл глаза.

— Вы стали для меня хорошим отцом… папа…

Куратор вздрогнул и сильнее стиснул мальчика.

— Живи… сынок, — чуть слышно прошептал он. — Живи и найди своё место в том мире. Будь счастлив.

Александр Петрович чуть отстранился и внимательно изучил мальчика. Порой, глядя в эти не по детски серьёзные глаза, ему казалось, что разговаривает он не с тринадцатилетним пацаном, а с умудрённым жизнью стариком. Ему хотелось, чтобы мальчик хотя бы на миг расслабился, проявил свойственное всем детям желание пошалить, набедокурить. Но нет. С самого первого дня мальчик всегда оставался серьёзен и собран. Всегда настороже и готовый ко всему. С трудом он начал доверять сначала ему, а потом остальным преподавателям. Постепенно мальчик осваивался, но детская весёлость к нему так и не вернулась. Из всех возможных эмоций мальчик иногда только чуть-чуть улыбался. Самым краешком губ, но глаза при этом оставались внимательными и серьёзными. И разбудить где-то глубоко запрятанную душу ребёнка не удалось даже ему. Только сегодня чуть треснул ледок, но времени, чтобы расколоть его окончательно, уже не оставалось…

Александр Петрович проводил мальчика до его комнаты, где и расстался с ним, пожелав спокойной ночи. Потом ещё долго стоял у двери, с грустью глядя на неё.

На следующее утро мальчику дали выспаться до девяти, а потом провели в дезинфекционную камеру. Володя разделся, оставив одежду в предбаннике, вошёл в кабину, плотно закрыв за собой дверь. Тотчас со всех сторон ударила дезинфицирующая жидкость. Володя поспешно надел дыхательную маску, свисающую сверху, и стал терпеливо ждать, пока жидкость накроет его с головой. Вот вода дошла до верха и включился секундомер. Дышать специальной смесью не очень удобно, но терпимо. Но вот запустились насосы откачки, и жидкость стала убывать, с пола исчезли последние следы раствора, а со всех сторон подул тёплый воздух, высушивая кожу. Наконец всё прекратилось, и открылась внутренняя дверь. Володя оделся в новую одежду, которая ждала его в предбаннике, теперь уже с другой стороны, и вошёл в просторный холл, в которой одна стена была сделана целиком из стекла. За ней сейчас собрались все его преподаватели во главе с директором. Володя подошёл к стеклу и положил на него руки. Ему кивали, через встроенные динамики подбадривали, женская часть всхлипывала.

— Ну вы прямо как на похоронах, — хмыкнул мальчик.

— Да иди ты, болван, — буркнула Светка — секретарша Самого. Володя, порой удивлялся, как такая молоденькая девушка попала на эту должность. Удивлялся до того момента, пока не попробовал сам секретарского хлеба. Профессионализм этой хрупкой девушки произвёл на него большое впечатление, ну а после их совместной работы ему, в качестве особой милости, было позволено обращаться к ней по имени, что вызвало бурную зависть всего мужского коллектива Базы. — Типун тебе на язык. Ты бы подумал, что больше мы тебя не увидим.

— Почему? — искренне удивился мальчик. — Я ещё две недели в этих хоромах торчать буду. Приходи навещать.

— Володя, мы ещё позже придём, — вмешался директор, гася в зародыше нарождающийся скандал, который уже готовилась устроить Светлана. — Так, что, ни у кого работы никакой нет? Так я сейчас мигом устрою. И не мешайте мальчику отдыхать. Всем за работу.

Последним уходил Александр Петрович. Уже у двери он обернулся и ободряюще кивнул. Мальчик помахал ему в ответ, а потом отправился исследовать карантинный блок.

Глава 4

Ничего особенно примечательного тут не было: небольшая комната четыре на шесть, ванная и туалет, комната побольше, сделанная под спортивный зал, на стене висят знакомые мечи. Володя подошёл к ним и чуть вытащил один из клинков. Действительно те самые. Ну ещё и холл со стеклянной стеной для беседы с теми, кто остался снаружи. Позаботились и о досуге: в комнате стоял массивный книжный шкаф, заполненный разными книгами — учебниками, справочниками, пособиями и даже художественной литературой. На столе ноутбук. Володя поднял крышку и запустил его. Дождался загрузки и проверил доступные ресурсы. Ага, похоже, через Wi-Fi он соединён со свободной сетью Базы и через неё имеет выход в интернет. С одной стороны, это хорошо, а с другой в базе данных внутренней сети материалы намного интереснее, но раз есть выход в инет, значит, гарантировано нет доступа во внутреннюю сеть: по требованию службы безопасности эти сети были строго независимы и компьютеры внутренней сети выхода во внешний мир не имели. Хотя… Володя выдвинул ящик стола: листы бумаги, ручки, карандаши, линейка и готовальня. В среднем ящике тетради, а вот в нижнем обнаружился ещё один ноутбук, и при запуске он потребовал ввести личный код. Мальчик удовлетворённо кивнул: значит, наставники позаботились о том, чтобы он получил доступ ко всей возможной информации. Закончив осмотр стола, Володя заглянул в шкаф и сразу наткнулся на гитару. А вот ей он обрадовался как лучшему другу. Сразу достал её, плюхнулся на кровать, устроился поудобнее и сделал быстрый проигрыш, проверяя настройку. Отлично. Да и что ей будет — неделю назад только проверял, а играл мало, времени вообще не оставалось. Играть Володя умел и любил, да и учитель у него отличный. Когда у Володи обнаружили неплохой музыкальный слух и голос, то Александр Петрович решил, что стоит их развить и обязательно научиться играть на каком-нибудь инструменте, полагая, что в новом мире это умение лишним не станет — барды ценились всегда, везде и во все времена. Какой инструмент выбрать тоже недолго думали: не фортепиано же тащить за собой, а из остального предложенного Володя предпочёл гитару. Только, увы, барда из него не получилось. Нет, играл он очень неплохо, учитель говорил, что можно хоть сейчас выпускать на солидные сцены. С голосом тоже проблем нет. Проблемы с другим — со стихотворным талантом. Те стихи, что мальчик тайком от всех накропал, ему стыдно было показывать даже Петровичу — завскладом Базы, человеку, который на полном серьёзе считал, что кровь — горох рифма. Смирившись, что настоящим бардом ему не стать, Володя налёг на разучивание песен других: Высоцкий, Митяев, Визбор, Окуджава, выучил много баллад, да и просто песни, которые ему нравились — из фильмов, эстрадные, романсы.