Сексуальный зверь (ЛП) - Ле Карр Джорджия. Страница 25

Медленно она поворачивается ко мне, и я клянусь, у меня перехватывает дыхание. Ее плечи приподнимаются, словно ей не хорошо, но рот почему не искажается в отвращении, а губы подрагивают. Будь я проклят. Она с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться! Я не знаю, что хуже — то ли, что ей следует думать, что это отвратительно, то ли, что это смешно.

— Пойдем отсюда, давай, — резко выдыхаю я.

Она хватает меня за руку.

— Нет, нет, мне кажется это здорово. Правда.

Я смотрю на нее с нескрываемым удивлением. Она что серьезно?

Она показывает рукой в сторону комнаты.

— Все это. Просто я никогда не видела такого раньше. Вот и все, — вдруг она серьезно продолжает:

— На самом деле мне следовало этого ожидать. Это же ты. Ты же говорил об этом, и здесь нет притворства. Нет никаких масок, которые мы надеваем в социуме. Здесь все так, как оно есть. Комната для секса. И попавшие сюда, увидев все это, точно понимают не сомневаясь, что ты хочешь получить от них.

Она проходит в комнату, идет к кровати и садится на краешек, поглаживая рядом с собой место, но как ни странно я не ощущаю восставшего своего члена. Вместо этого я чувствую себя совершенно ужасно до самого нутра, даже просто сидеть рядом с ней на кровати, для меня сейчас равносильно, будто я пытаюсь ее чем-то замарать.

Она снова постукивает по кровати рядом с собой и медленно улыбается.

Я подхожу и сажусь рядом, она перелезает мне на колени. Мой член забывает свои принципы и возвращается к жизни.

— Я подумываю демонтировать эту комнату, — говорю я.

— Почему? Мне нравится. Мы могли бы заниматься здесь смешным сексом.

— Смешным сексом?

Она показывает мне рукой на кровать.

— Ага, ну знаешь, типа, когда ты ударяешься головой о спинку кровати, это же смешно, а потом занимаешься сексом.

— Да?.

— У тебя никогда не было смешного секса? — спрашивает она недоверчиво.

— Не думаю, — и судя по ее описанию, я даже не собираюсь это пробовать.

Она наклоняет голову в сторону, и я чувствую, как что-то внутри меня начинает таять. Дерьмо, я сделан из стали, а эта женщина вяжет из меня узлы. Она пытается пощекотать мой живот, но я не боюсь щекотки. Ее пальцы передвигаются к моим подмышкам, я просто пожимаю плечами.

— Прости.

— Ты на самом деле не боишься щекотки?

Ее выражение неверия настолько очаровательно, что я начинаю хохотать.

— Вот, — говорит она смеясь и толкая меня на кровать. Она удерживает мое лицо в своих ладонях и начинает целовать. Ах, поцелуй. Не я целую ее, она целует меня. Мягко. Ее губы такие мягкие и сладкие, пахнут мохито, сладостью и Лейлой. Моей Лейлой.

Похоже, я попробую в конце концов смешной секс.

Какую часть ее тела я не попробовал еще? Мои руки постоянно пахнут ею.

22.

— Поздравь меня. Я тетка, — возбужденно кричу я в трубку.

— Поздравляю. Как там новоиспеченная мать? — интересуется Би Джей.

— С ней все в порядке. А теперь спроси меня, как отец.

Он смеется.

— Как Джек?

— Психует. Ты бы его видел. Он настолько без ума от своего ребенка, что даже не позволяет никому взять ее на руки. Мне пришлось отпихивать его в сторону, чтобы просто взглянуть на нее.

— Итак все счастливы.

— Да, все очень счастливы. Я выслала тебе ее фотографию. У нее волосы на ушах, но мама сказала, что я тоже родилась с волосами на ушах, но потом они отвалились.

— Так у тебя до сих пор волосатые уши?

— Да ну тебя, я пошлю тебе фотографию, где она еще обмазана вся смазкой.

Он заливается.

— Лейла, — зовет меня мама.

— Мне надо идти, Мэдди, я позвоню позднее, хорошо? –— весело говорю и быстро отключаюсь.

— Ты останешься на обед? — спрашивает мама. Она так счастлива, прямо вся светится, как в рождественское утро. Это ее первая внучка, и она молилась об этом с тех самых пор, как Джеку исполнился 21 год.

Я касаюсь ее руки.

— Скорее всего нет, мам. Мне завтра на работу. Я вернусь на выходные.

— Ты уезжаешь сейчас?

— Да, потом движение будет более напряженным.

— Хочешь, я сделаю тебе сэндвич перед тем, как ты уедешь?

— Нет, я попрощаюсь с Джеком и Лили, и поеду.

— Лилия спит, бедняжка измоталась.

— Все в порядке, мам. Я попрощаюсь с братом и своей племянницей.

— Загляни ко мне на кухню, прежде чем уйдешь. Я приготовила для тебя еду с собой.

— Хорошо, — говорю и бегу вверх по лестнице дома Джека. Я останавливаюсь в дверях детской, замираю при виде Джека, склонившегося над колыбелью Лилиан.

— Привет, — тихо говорю я, и он поднимает на меня глаза с нежным выражением на лице.

— Привет, — шепотом отвечает он.

Я подхожу к детской кроватке. Он нежно проводит пальцем по щечке своей дочери.

— Поздравляю, Джек. Если не брать во внимание волосатые уши, она прекрасна.

Он смотрит на меня с огромной, глупой улыбкой на лице.

— Она прекрасна, конечно же.

Вдруг я испытываю огромную волну любви к своему брату. За все годы он никогда не имел ничего своего, лично для себя, у него не было ничего, что он мог бы точно назвать своим. Постоянно боролся за нас, и от этих мыслей с усилием прогоняю выступившие слезы.

Его глаза тут же напряженно сужаются.

— Что случилось?

— Ничего не случилось. Все просто идеально.

Он согласно кивает.

— Ты собираешься вернуться в Лондон?

— Да. Сейчас не так уж много машин.

— Почему бы тебе не задержаться на немного, и тогда Шейн сможет отвезти тебя?

Я отрицательно качаю головой.

— Тогда тебе придется заморачиваться с моей машиной, чтобы как-то переправить ее ко мне.

Он хмурится.

— Это не проблема.

Я нежно улыбаюсь.

— Нет, это лишние хлопоты для тебя, я все равно вернусь на выходные.

— Тогда хорошо, будь осторожна.

— Буду.

В этом весь Джек. Даже в такой момент он беспокоиться обо мне. Я крепко обнимаю его и спускаюсь вниз на кухню. Мама наполняет пластиковыми контейнерами две сумки. Все контейнеры подписаны, чтобы я точно знала, что находится в них. Дом сидит за столом, поглощая внушительный бекон и сэндвич с колбасой.

— Ты уезжаешь? — спрашивает он меня.

— Да.

— Разве тебе не нужно сделать кое-что? — он кладет последний кусок сэндвича в рот и многозначительно смотрит на меня, приподняв брови.

Я краем глаза слежу за мамой, но она занята — моет руки.

— Я не собираюсь делать это сегодня. Я вернусь в эти выходные, тогда и сделаю.

Брат вытирает рот и встает.

— Я закончил. Увидимся за обедом, мам, — проходя мимо меня, он шепчет:

— Я не стал бы дожидаться выходных, на твоем месте.

Я смотрю ему вслед с тяжелым сердцем, как он покидает кухню.

— Положи это в холодильник и съешь сегодня, в крайнем случае завтра, — говорит мне мама. Я поворачиваюсь к ней лицом. — А то, что в другом пакете, ты можешь положить в холодильник и съесть в четверг или пятницу. Ты вернетесь же сюда в субботу, не так ли?

— Да. Спасибо, мам.

— Хочешь, я сделаю для Мэдди тоже торт? — спрашивает мама.

— Нет, с ней я поделюсь своим.

— Хорошо, — говорит она, направляясь в сторону холодильника.

— Мам, — зову я ее, опускаясь на стул.

— Что?

— Ты когда-нибудь думала, что так все обернется?

Она внимательно смотрит на меня.

— Никогда!

— А кем ты нас представляла?

— Не знаю. Я не смела даже о таком мечтать. Я думала, что мы всю жизнь будем бороться за выживание, — говорит она тихо.

— Ты правда ведь гордишься Джеком, не так ли?

Она замирает, и кажется какой-то замороженной, что даже не в состоянии произнести и слова, только лишь яростно кивает головой, все ее тело напряжено.