Мнимая измена - Кудашева К.. Страница 11

— Это Кейти, фотография подписана.

— Да, действительно. И как только вас мама различала в детстве, не пойму.

— Очень просто, — вставила Кейти свое слово, — она переворачивала нас на спинку, и сразу было видно, кто есть кто.

Все рассмеялись.

— А это наша Дженна, она уже второклассница и считает себя большой: вон как строго смотрит на собаку!

Дженна стала вспоминать, как ей подарили на Рождество фотоаппарат, и она заставляла всех позировать, улыбаться в объектив, словно знала, как дороги теперь станут эти черно-белые снимки, где родители молоды и полны сил, а в глазах детей сквозит невинность и наивность.

— Дженна, а помнишь, как мы снимали мальчишек голышом?

— Как это? — заинтересовалась немедленно Келли, — расскажите.

— Однажды мы ездили на озеро купаться. Маркус взял с собой друзей, и они решили нырять. Мама отвела девчонок на мелкое место, потому что они и плавать-то толком еще не умели, а меня брат взял с собой. Мы разделись донага и прыгали в воду с дерева, растущего прямо над водой. Нет, честно говоря, я не прыгал, а валялся на солнышке… — Дин немного покраснел, — тут-то я и заметил лежащих в траве Кейти и Дженну — они фотографировали нас!

— Ну и что было дальше? — Келли с интересом слушала.

— Я рассказал маме с папой.

— А они?

— Они рассмеялись и осудили меня за ябедничество. А фотографии сделали. На память. Да вот же они!

На фотографиях мальчишки застыли в полете с дерева в воду. Вот и Маркус: икры ног напряжены, руки устремлены вперед и вверх. Дженна видела ее раз сто, но сегодня рассматривала так, словно видела впервые. Маркусу было на фото лет шестнадцать: уже не ребенок, еще не мужчина. Но даже тогда чувствовалось, что он будет крупным, плечистым, сильным.

— Я-то думала, что увижу все, а тут только силуэт в полете, — чуть капризно сказала Келли.

— Не понял, зачем тебе надо видеть всего Маркуса, — в тон Келли отпарировал Дин, — ты что, собираешься сравнивать?

— Какие глупости ты говоришь! Просто вы рассказали такую пикантную историю, что у меня слюнки потекли, а документального подтверждения не оказалось. Чему и кому я должна верить?

— Ловко ты все повернула, Келли. Но меня смущает, что тебя вообще интересует порнография.

— Что? — в один голос воскликнули Дженна и Келли.

— Ну ладно, ладно, не кипятитесь, — примиряюще сказал Дин, — я пошутил.

— Я требую извинения, — настаивала Келли, — а иначе тебе и достанется только это специфическое кино, а не я!

— Дин, я не понимаю, зачем я приехала сегодня, — подлила масла в огонь Дженна. — Может, мне тоже серьезно обидеться?

— Дженна, прости его, — зачастила Кейти, найдя, наконец, возможность раскрыть рот, — он сегодня явно не в себе от случившегося у водопада.

— Ладно, раз уж я приехала как парламентарий, ссориться с тобой, Дин, не стану, но все-таки слышать такое неприятно.

Вместо слов Дин подошел к Дженне и крепко обнял ее. На долю секунды девушку охватило волнение, которое она часто испытывала прежде, глядя на возлюбленного и представляя, как он станет обнимать ее и целовать. Но уже через мгновение Дженна поняла, как разительно отличается испытанное мгновение назад чувство от того, которое она познала с Маркусом. Это были разные ощущения!

Очередное открытие настолько удивило Дженну, что она заторопилась домой, чтобы все обдумать.

Едва Дженна вошла в квартиру, раздался звонок.

— Добралась благополучно? — Голос Кейти, как всегда, выдавал ее с головой. На этот раз было понятно, что она едва дождалась возвращения подруги, чтобы поговорить о чем-то важном для нее.

— Все в порядке. Не стоило беспокоиться.

— Хочу сказать тебе спасибо за помощь. Дин и Келли помирились.

— Я рада, что все получилось.

— Ты в самом деле рада?

— Почему ты спрашиваешь? Хотя постой, — Дженну пронзила мысль, — ты устроила скандал у водопада специально?

— Дженна, я хочу тебе признаться: я не верю, что ты не любила Дина! Но у тебя свои причины не говорить мне правду. Я и не настаивала. Но я все знаю: Дин мне рассказал.

— Что он мог тебе рассказать, Кейти?

— Не перебивай, ладно? В общем, я желаю тебе счастья, а потому хотела, чтобы после скандала невеста уехала в свою Америку и носа сюда не показывала.

— С ума сошла! Я так и подозревала, что ты — причина размолвки. Но что тебе рассказал Дин? Ничего между нами не было. Никогда.

— Нет, было, — заупрямилась Кейти. — Дин сознался, что ревновал тебя на празднике, когда ты танцевала с Маркусом.

— Мы уже объяснились с ним по этому поводу и не будем снова переливать из пустого в порожнее. Кейти, последний раз повторяю: между мною и Дином ничего не было мало-мальски серьезного, кроме того, мне нравится совсем другой человек. Точка.

В трубке воцарилось молчание.

— Алло, Кейти, ты слышишь меня?

— И ты после того, что сказала сейчас, называешь меня лучшей подругой? — Дженна ясно различала всхлипывания Кейти. — Я ради тебя готова на все, а ты даже не говоришь, что у тебя кто-то есть.

— Не сердись. У меня нет никого. Я же сказала: мне нравится мужчина. Мне, понимаешь? Но я не знаю, что он думает обо мне.

— Как интересно ты рассказываешь, продолжай: где вы познакомились, сколько ему лет, женат он или одинок, где живет… ой, а ты в Индию не к нему едешь? Ты с ним не через Интернет познакомилась?

— На такое количество вопросов в одну секунду я ответить тебе не могу, да и вообще по телефону не очень хочется. И пока ничего не ясно.

— Ты все-таки не хочешь мне рассказывать, я поняла это.

— Это не так, Кейти, но я суеверна.

— Ладно-ладно, я тоже тебе не скажу, когда влюблюсь в классного парня. Джен, но хоть могу я сказать маме, что у нашей недотроги появилась сердечная привязанность?

— Как же ты любишь сплетничать!

— Все волнуются за тебя. Вот Маркус расспрашивал подробно о твоей миротворческой деятельности. Его тоже обрадует, что у тебя появился парень. Он сказал, что одиночество тебе не к лицу.

— Ну-ка расскажи, о чем вы еще говорили?

— Давай меняться: я тебе передам разговор с Маркусом о тебе, а ты мне расскажешь о своем парне. Идет?

— Нет, так не годится, я имею право на тайну…

— И я тоже. Пока, подруга!

Почему Маркус расспрашивал о ней у Кейти? Разве не лучше спросить обо всем у нее самой? Или он не доверяет? Дженна прошла в спальню и открыла шкатулку, в которой хранила фотографии. Здесь были снимки родителей, ее собственные в грудном возрасте и те, что она сделала подаренным Кроссанами фотоаппаратом. Порывшись, Дженна достала несколько и стала внимательно их рассматривать. На одном снимке Кейти и Дин держат в руках огромного сиамского кота. А вот снова Кейти — теперь уже с ней, Дженной, на мостике у водопада, фотографировал из Дин. А вот и Маркус, снятый «скрытой камерой»: на этом фото он выходит из воды. Хорошо заметны капли воды на упругой коже, он полностью обнажен. За этот снимок, проявленный ее приемным отцом, ей единственный раз сделала выговор мама Милли: нельзя снимать то, что может поставить человека в неловкое положение. Она рассказала даже тогда, что есть нечистоплотные фотографы — папарацци, — снимающие тайком, а потом шантажирующие людей. Дженне было очень стыдно, она плакала и просила у своих новых родителей прощения. Тогда решили ничего не говорить мальчикам, а фотографии — уничтожить. Но все-таки одна чудом уцелела: невинная Дженна сохранила ее в качестве образца удачной съемки.

Теперь настало время рассмотреть снимаемый объект в другом ракурсе. Девушку тянуло взглянуть на Маркуса как на мужчину, тем более что на фотографии все было прекрасно видно.

Сколько же ему исполнилось тогда лет? Пожалуй, все-таки 16. Крепкий, красивый, с узкими бедрами и широкими плечами. На груди — черные завитки волос. Дженна скользнула взглядом по животу, словно отлитому из меди щиту, затем чуть ниже — и зарделась. Она никогда раньше и не обращала внимания на подобные особенности. Они были высшего качества! Дженна поспешно, словно подсматривал кто за ней, убрала фотографию в шкатулку. Не думала она, что когда-нибудь ее заинтересуют такие детали! Но странно, стыда она не испытывала, ей хотелось сближения с Маркусом, ей хотелось познать с ним то, что называют грехом, добавляя при этом эпитет «сладкий».