Мнимая измена - Кудашева К.. Страница 9

— От мужчины. Или ты еще не догадываешься, как появляются дети?

— Дженна, ты прекрасно понимаешь, почему я так удивилась, ведь ты ни разу не говорила, что в кого-то влюблена, с кем-то встречаешься. Значит, ты мне рассказываешь далеко не все?

— Успокойся, Кейти, ты бы узнала первой. У меня нет пока никого, это правда. Но могу же я в свои годы надеяться выйти замуж и родить детей?

— Конечно, — горячо подхватила Кейти, — только влюбиться — это дело не одного дня, а выйти замуж — и того дольше. Мне тоже иногда очень хочется любви, большой, настоящей… А как ты думаешь, у Дина с Келли настоящая любовь?

— А у тебя есть сомнения?

— Да. То есть до сегодняшнего дня ничего такого не замечалось, а вечером, когда ты танцевала с Маркусом, он нервничал, даже мама ему сделала замечание, а я вставила шпильку: не хотел жениться на Дженне, вот и получил. Такие, как ты, на дороге не валяются!

— Кейти, зачем ты это сказала? Теперь я понимаю, почему Дин был таким взвинченным и задавал мне и Маркусу непонятные вопросы. Надеюсь, Келли не слышала твоей тирады?

— Нет, она танцевала с папой, потом они пошли знакомиться с запоздавшими гостями. Нет, точно, она ничего не слышала.

— Слава богу! Еще не хватало, чтобы я стала яблоком раздора у молодоженов.

— Мне немножко обидно, подруга, что он выбрал не тебя, а привез невесту из Америки. Мы с мамой не раз в последнее время обсуждали за чаем, как было бы замечательно, если и ты приняла бы нашу фамилию и стала, наконец, полноправным членом семьи. Но Дин разрушил все планы.

— А разве я и так не член вашей семьи? Я не чувствую себя чужой в этом доме.

— Я очень рада твоим словам, но все-таки Дин противный, что сделал по-своему. Мне даже сегодня понравилось, что он разнервничался, увидев тебя счастливой и независимой. Он еще пожалеет о своем поступке!

— Кейти, успокойся. Я с вами и не собираюсь рвать семейные узы. А моя поездка в Индию: ты же знаешь, что я собираюсь писать статью в научное издание.

— Да, но хотелось другого счастья для брата…

— Счастье — вещь для индивидуального пользования, — повторила Дженна слова Маркуса и добавила: — Скоро утро, давай хоть немного поспим.

Их разбудили голоса и смех, доносившиеся в открытые окна с лужайки. Гости и виновники торжества пили утренний кофе.

— Ой, Дженна, какой мне сон приснился! — Кейти забралась к ней в постель и улеглась рядом. — Будто невеста — ты, и вся в белом. А платье воздушное-воздушное, а в руках розы, а на пальце кольцо с бриллиантом. Я стою рядом вся в голубом, и ты обещаешь, что отдашь мне букет невесты. Смешно, правда? Букет невесты надо еще суметь поймать!

— Смешно не это, Кейти, смешно, что ты увидела меня невестой. Невеста у нас Келли.

— Но это же во сне! Что хочу, то и вижу. Кстати, недавно мне Маркус приснился: он будто бы женился.

— Давай-ка одеваться, а то успеем только к обеду. Нам уже кричат, слышишь? чтобы мы поторопились.

Когда девушки вышли на лужайку, компания заканчивала пить кофе, многие прощались и собирались ехать по домам. Дин и Келли провожали гостей, а миссис Милли о чем-то разговаривала с Маркусом.

— Вот, наконец, и наши сони явились, — заметила она вслух, когда девушки приблизились, чтобы поздороваться. — Как спали?

— Отлично, мама. — Кейти налила кофе себе и Дженне.

— А мне думается, что вы не спали совсем: ваши голоса я слышала почти до утра.

— Неужели через стену так слышен тихий разговор?

— Через стену, конечно, нет, а вот с балкона — да. У вас был открыт балкон, а мне не спалось. Впрочем, ваших тайн я так и не узнала, — поспешила она успокоить девушек, — узнала только ваши голоса.

— Мама, у меня нет от тебя тайн, — заверила Кейти.

— Даже если они есть, то ведь вы расскажете, если понадобится помощь, правда?

— Еще бы! Ты всегда так нас понимала.

Дженна, держа в руке чашку, незаметно взглянула на Маркуса. Он отстраненно смотрел на воду водоема и глубоко о чем-то задумался. Вдруг улыбнулся своим внутренним мыслям и сделал глоток остывающего кофе.

— Хочешь, я заварю свежего? — спросила Дженна и спокойно встретила его взгляд.

— А может, мы сделаем это вместе, Дженна?

Он поднялся из кресла и направился к дому. Дженна молча последовала за ним.

Солнце проложило широкие дорожки по полу, заставило сверкать стальной корпус кофеварки и серебряные ложки, стоящие в специальном стаканчике. Дженна вошла в полосу света, и в ее русых волосах засверкали искры рыжины, создавая над головой как бы нимб.

— Иногда я думаю, что ты и есть ангел, спустившийся с небес и поселившийся в нашем доме, — произнес Маркус, любуясь девушкой.

Она застенчиво улыбнулась и села на стул.

— Разреши поухаживать за тобой, — сказал Маркус, — тебе хочется кофе покрепче?

— Да, я все еще не проснулась.

— Вы говорили с Кейти о чем-то своем, девичьем?

— А тебе хочется узнать, не рассказала ли я о поцелуях под звездным небом?

— А ты можешь такое рассказывать подругам?

— Успокойся, я никому об этом не скажу. Потому что это касается только меня.

— Полегче на поворотах, Джен, это и меня касается, как ты понимаешь.

— Надеюсь, тебя не пугает огласка наших отношений? Или, может, ты помолвлен, а я просто не знаю об этом?

— Что с тобой? Я ни с кем не помолвлен и никому не давал слова жениться.

— Так почему же боишься, что Кейти узнает о наших… хм, теплых отношениях?

— Да с чего ты взяла, что я боюсь?

— Мне так показалось. Или тебе не нравится, что приходится брать девушку, которую бросил твой младший брат?

— Дженна, что значит «брать»? Разве мы уже женимся?

— Не, конечно, нет. Об этом и речи быть не может. А поцелуи — это приятно, это сближает людей.

Она отвернулась к окну. Маркус молчал, не зная, как реагировать на эту вспышку.

— Мне совсем нет дела до того, кого и когда ты любила, Джен, — начал он осторожно. — Мне важно знать, какие чувства испытываешь ты ко мне, когда мы целовались, танцевали, снова целовались. — Он держал в руках чашку с недопитым кофе, явно забыв о нем. — Я говорил, что не воспринимаю тебя, как ребенка. Для меня ты — желанная женщина, пробуждающая нежность и страсть. Мне хочется защитить тебя от всех неприятностей на свете, если ты разрешишь. А прежде этого я хотел бы услышать твое отношение ко всему, что происходит между нами.

— Ты не понимаешь?

— Догадываюсь, но хочу знать наверняка. Ты ведь не играешь моими чувствами, чтобы забыть о боли, принесенной Дином? Ты ведь не желаешь ему отомстить таким способом?

— Чего ты боишься, Маркус? Разве просто приятно проведенное время уже не называется счастьем?

— Думаю, нет. Я бы так его и назвал: приятно проведенное время. Но между нами появилась какая-то связь, я даже как будто вижу ее в виде серебристой нити. И мне важно, чтобы эта нить не порвалась.

— Ты настоящий эстет, Маркус, хотя твой бизнес и связан с рыбным промыслом. Если честно, я не знаю, что происходит: без тебя мне тоскливо, а с тобой — ссорюсь.

— Сколько тебе понадобится времени, чтобы понять себя?

— Не знаю, может, и вся жизнь. Я скоро улетаю в Индию с экспедицией этнографов. Говорят, расстояние лечит душевные недуги…

— А сильная любовь только ярче разгорается. Я знаю это поверие. Но мне хотелось бы знать все сейчас.

— Что изменится? Я столько лет любила — или думала, что любила, — а результат нулевой.

— О результате судить рано: возможно, это удача, что все именно так произошло. Во всяком случае, для меня.

— Не знаю, что сказать тебе, Маркус: я совсем запуталась в своих мыслях. Отложим разговор до лучших времен, а пока отвези меня домой. Я очень устала и хочу спать после бессонной ночи.

Обратную дорогу они снова ехали молча. За окнами мелькал знакомый пейзаж, а машину вел словно другой человек: замкнутый, сосредоточенный на своих мыслях, немного чужой. Дженна понимала, что причиной была она, точнее, последний разговор в столовой. В очередной раз их отношения подвергались испытаниям. На сей раз — разлукой. Ей предстоит отправиться в Индию — страну сколь прекрасную, столь и опасную из-за перманентной войны с Пакистаном, из-за политического неустройства. Кроме того, экспедиция отправлялась в долину Кулу — край до сих пор малоизученный, но тем-то и интересный для исследователей. Однако разве это его огорчило? Дженна не была уверена ни в чем, а потому начала рассеянно смотреть на дорогу, отгоняя от себя мысли вообще.