Стражи цитадели - Каляева Н.. Страница 15

— Доброе утро, ваше высочество, — сказала я, преклоняя колено.

Он кивнул в ответ на приветствие, но не произнес ни слова и не откинул капюшон, чтобы открыть лицо. Он продолжал созерцать дерево.

— Это ламбина, — принялась рассказывать я. — Дерево, растущее в землях к юго-востоку от нас, где климат не настолько суров. Весной на нем распускаются сверкающие желтые цветы не меньше вашей ладони, и оно благоухает нежнейшим ароматом, похожим на смесь лимона и имбиря. К началу лета цветы увядают, но лепестки не падают на землю, а уносятся с первым же ветром, как лоскутки желтого шелка. Затем дерево цветет вновь, почти сразу, маленькими белыми перистыми цветами с ярко-желтыми сердцевинками, каждый из которых распускается в чашечке из блестящих зеленых листьев. Это удивительно красиво.

— Я видел его, — ответил он так тихо, что я едва расслышала. — Осенью листья становятся темно-красными.

— Это дерево не цвело уже много лет. Надеюсь, оно просто дремлет.

Скупой и изящный в движениях, он пересек заснеженную лужайку, подошел к дереву и коснулся ладонью бугристого ствола.

— В нем есть жизнь.

Под теплым плащом у меня по коже побежали мурашки.

— Рада это слышать.

— Вы — госпожа Сериана, друг Дассина.

Как странно было слышать бестелесный голос, исходящий от бесформенного одеяния и опущенного капюшона. Я изо всех сил старалась уловить в тихих словах хоть что-нибудь от человека, которого я знала.

— Он сказал, вам, возможно, захочется с кем-нибудь поговорить, пока он занят делами.

— Пожалуйста, не чувствуйте себя обязанной. Здесь холодно, и вам будет намного уютнее в доме. Я подожду своего пастыря, как он и просил. Он знает, что меня не нужно сторожить.

— Я не считаю обузой разговор с вами.

— Возможно, любопытство?

— Я не стану задавать вопросы.

— И сами не ответите ни на один? Дассин в этом деле не мастак — в ответах на вопросы, я имею в виду. И не могу представить, что он позволит кому-либо отвечать на те вопросы, на которые не станет отвечать сам.

Я улыбнулась его возмущению, хотя сама с трудом сморгнула непрошеное покалывание в глазах.

— Признаюсь, он просил меня быть осмотрительной.

— Значит, вы и в самом деле знаете больше, чем я. Его любопытство вцепилось в разговор, словно щенок.

— Да, о некоторых вещах.

— Знакомство становится тягостным, когда один собеседник знает больше другого.

Нотка, которую я услышала в его голосе, не была гневной. И не обида заставляла его скрывать лицо под капюшоном. Я почувствовала, как кровь приливает к его коже, словно к моей собственной. Земля и небо, он был смущен.

Я высвободила пригнутый куст из оков снежной коросты, и его ветви взлетели вверх, обдав меня фонтаном льдистых осколков и едва не поранив лицо.

— Думаю, это можно счесть любопытной разновидностью обычного знакомства, — сказала я, отряхивая с плаща мерзлую крошку, — и поскольку с тех пор, как мы с вами расстались, прошло уже немало времени, нам в любом случае пришлось бы начать заново, как вы полагаете?

— Как бы там ни было, у меня действительно нет выбора. — В его тоне прозвучала такая знакомая мягкая ирония, что мое сердце возликовало.

— Значит, все в порядке. Оставим в стороне все прежние знакомства и начнем заново. Вы можете называть меня Сейри, мне тридцать шесть, и живу я в том древнем сооружении, которое вы видите перед собой. Временно, хотя когда-то… простите, я забылась. Никакого прошлого. Я бедная родственница здешнего господина, но обстоятельства вынудили меня принять руководство над всем этим хозяйством — весьма высокая ответственность. Я получила неплохое образование, хотя и не настолько современное в некоторых областях, как мне бы хотелось. А еще у меня есть тайный честолюбивый замысел стать преподавателем истории в Королевском университете. Теперь ваша очередь рассказывать о себе.

— Мне казалось, вы уже знаете, кто я.

— Нет, сударь. Если я должна начинать с чистого листа, значит, и вам придется тоже.

— Это обязательно? — Его голос был тих. Я помедлила секунду, поддразнивая его:

— Если только вы сами этого хотите. Я же не Дассин.

Он с поклоном повернулся ко мне и откинул с лица капюшон. Его глаза были опущены, а на щеках, как я и предполагала, горел румянец.

— Судя по всему, у меня несколько имен. Вам придется самой выбрать подходящее.

— Эрен, — сказала я без колебаний.

Высокий. Довольно длинные светлые волосы стянуты белой лентой. Широкоплечий и мускулистый. Тяжелый подбородок и четко очерченные скулы, способные послужить образцом для прекраснейших изваяний наших воинственных богов. Широко посаженные глаза поразительной синевы.

Кейрона казнили в возрасте тридцати двух лет; он был худощав, тонок в кости, темноволос и выглядел по-мальчишески. У него были высокие скулы и острый подбородок. Грубовато вытесанный незнакомец, ворвавшийся в мою жизнь в день летнего солнцестояния, ничем не напоминал моего мужа. Я звала его Эреном, поскольку он помнил о себе только то, что его имя было сродни названию птицы — серого сокола, кричавшего над хребтом Браконьера. Я узнала, что на его родном языке это имя звучало как Д'Натель, но он также не был и Д'Нателем. Я не чувствовала в нем едва сдерживаемой угрозы. Паутина морщин вокруг глаз, пряди седины в светлых волосах, ореол спокойного достоинства утверждали, что человек, стоящий в саду моей матери, был старше, мудрее, разумнее, чем вспыльчивый двадцатидвухлетний принц Авонара. Но все же он не был моим мужем — по крайней мере, так я сказала себе.

— Как пожелаете. — Приняв мой выбор, он поднял на меня взгляд.

У меня перехватило дыхание. В тот короткий миг, как и четыре месяца назад в зачарованной пещере, я уловила истину, живущую в глубине его синих глаз. Он был Кейроном, и никем иным.

Я назвала его настоящим именем, чтобы посмотреть, не всколыхнут ли эти звуки из моих уст какое-нибудь глубинное воспоминание. Но ни малейшего следа узнавания не промелькнуло на его лице, когда наши взгляды встретились.

«Терпение, — говорил Дассин. — Прежде чем стать его женой, вы уже были его другом».

Кейрон выглядел усталым.

— Может быть, прогуляемся? — предложила я. — Здесь особо не на что смотреть, но на ходу ждать будет теплее.

— С удовольствием. Не могу надышаться здешним свежим воздухом.

Внутри меня все пело и ликовало: Кейрон никогда не мог вдоволь нагуляться на свежем воздухе. Но я лишь улыбнулась и указала рукой на тропинку.

Снег поскрипывал под башмаками, пока мы бродили морозным утром. Кейрон первым нарушил наше обоюдное молчание:

— Расскажите о себе побольше.

— Что именно?

— Все, что угодно. Приятно послушать о ком-нибудь, кто не является мной самим.

Я засмеялась и заговорила о вещах, которые любила: о книгах и беседах, о музыке и загадках, о лугах и садах. Он посмеялся рассказу о моих неуклюжих попытках вырастить что-нибудь, кроме цветов.

— Иона никак не мог взять в толк, почему на его грядках не вызревают бобы, пока не обнаружил меня, прилежно обрывающую цветки. Я все ему объяснила — мой садовник однажды сказал, что растения будут выше, если не давать им цвести. Бедный Иона смеялся до слез, растолковывая мне, что, пока мы не начнем питаться листьями, лучше оставить цветы на месте. Я разорила весь огород, значительную долю их зимнего пропитания. Для меня, так гордившейся своим умом, это оказалось настоящим ударом, но это был лишь первый пробел в знаниях, который мне предстояло восполнить.

— Похоже, этот Иона был добрым человеком. Он ведь не приходился вам родней. Если урожай бобов составлял значительную долю его зимнего пропитания, он явно не был владельцем поместья.

«Осторожнее, Сейри, осторожнее…»

— Иона и Анна заменили мне отца и мать. Тогда я жила врозь со своей семьей.

— Но теперь воссоединились?

— Теперь все они умерли. Отец, мать, единственный брат. Замком владеют мой десятилетний племянник и его мать — молодая вдова, весьма, скажем так, поглощенная собой.