Йоханнес Кабал, Некромант (ЛП) - Ховард Джонатан Л.. Страница 36

— Только учтите, — бросил он через плечо. — Придётся заполнить кое-какие бумаги.

Огромный Спрутоглав на дне ведёт веков учёт,

Конец всех нынешних времён планируя вперёд,

Когда для полчищ своих слуг врата он отопрёт

Под звуки песни Тчо-Тчо.

Айе! Фхтагн! Фхтагн! Шаб-Ниггурат!

Мы будем с ними, чтобы посмотреть на этот ад,

Начисти сапоги, нас ждёт дорога, брат.

Конец времён, встречай нас!

Конец времён, встречай нас!

Конец времён! Встречай! На-а-а-а-ас!

— И никаких песен!

[3] Классический пример предложения грамматически верного, но семантически бессмысленного.

Уверен, вы и так это знали.

ГЛАВА 8

в которой Кабала обучают коммерческому делу, и принимаются некоторые меры

Добрые жители Мёрсло встретили своего спасителя с почестями и в знак своей

признательности шли в его балаган толпами. У Йоханнеса Кабала в школьной тетрадке в клеточку, о

существовании которой, как он думал, не догадывался Хорст (он ошибался, Хорст находил это чтиво

бесконечно забавным), имелся график. Ось Х представляла собой шкалу времени длиной в один год, а

вертикальная ось У была проградуирована от 0 в исходной точке до 100 на верхнем конце. Это был

"график добычи душ", и он демонстрировал вполне уверенные темпы. Поставив деревянную линейку

на ребро, Кабал мог определить на нём среднюю прямую, и эта прямая пересекала отметку сотой

души на две недели ближе назначенного срока. Риск отсутствовал, но его грань была близка. Любое

маленькое препятствие могло привести к проигрышу. Даже самое маленькое. Раздался стук в дверь.

Это был мистер Костинз.

— Босс, это... к тебе босс, — сказал он.

Кабал убрал свою тетрадь и откинулся на спинку стула.

— В твоих словах нет никакого смысла.

— Ну, понимаешь? Босс этого городка.

Кабал тут же выпрямился.

— Хочешь сказать "мэр"? Пусть войдёт.

По ходу своей научной деятельности Кабал редко имел дело с политиками на каком бы то ни

было уровне. Разве что на уровне подопытных. За последние недели он, однако, выяснил, что мелкие

политики обладают ограниченными полномочиями и раздутым самомнением. Малейшее проявление

неуважения, подлинного или мнимого, и они сразу же начинают, энергично и с выдумкой, эти

полномочия применять.

Два месяца назад одному члену муниципального совета почти удалось закрыть ярмарку за

несоблюдение техники безопасности и угрозу здоровью посетителей. Кабал не счёл нужным

заметить, что руководство ярмарки — Преисподняя — приемлет только те меры касательно здоровья

и безопасности, которые гарантированно представляют угрозу и для того и для другого. Он, не без

оснований, сомневался в том, что это как-то исправит их положение. Чтобы замять дело, понадобился

"пряник" — объёмистый коричневый конверт, полный потёртых банкнот и "кнут" — полуночный

визит Фобоса, Человека-Кошмара (который трогательно поблагодарил за командировку из Тартара:

"Как же хорошо порой выбраться, встретиться с клиентами. Помогает, знаете ли, не отстать от

жизни"). А началось всё, когда указанного члена совета оскорбило заявление Кабала о том, что

последний раз, когда он видел тело столь же обрюзгшее, как у жены чиновника, из этого тела

вылезали опарыши. Тот факт, что наблюдение было справедливым, не имело никакого значения.

Мэр Мёрсло был человек весёлый и энергичный, и в лучшем мире его вполне могли знать по

фамилии Феззивиг, как старика из "Рождественской истории" Диккенса. Он, однако, представился как

Браун, что служило веским доказательством того, что этот мир далёк от совершенства.

— Господин мэр, — сказал Кабал, — что за удовольствие с вами познакомиться. К сожалению,

не было времени нанести вам визит.

— Ничего, ничего, деловой человек вроде вас, целыми днями работа, ничего страшного.

Он улыбался, очевидно, ожидая ответа.

Кабал бросил попытки найти в этом предложении глагол.

— Итак, чем могу помочь? Я, разумеется, к вашим услугам и к услугам вашего прелестного

городка.

— Да-да, конечно, изумительно же! Малефикар! Дыщ! В мгновение ока! Изумительно!

По непонятной причине он изобразил, будто бьёт крикетной битой по мячу, и затем смотрит,

как тот исчезает вдали.

— Первоклассно!

— Ах вот оно что, я понял. Вы о том, как я уладил это маленькое недоразумение с Руфусом

Малефикаром? Ерунда, честно говоря. Одно удовольствие, — честно добавил он.

— Ерунда? Отнюдь! Вполне определённо достойно внимания! Во всех отношениях. Во всех,

друг мой. Великое дело, великое. — Проникнувшись драматизмом сказанного, он закачал головой. —

Местный герой.

Мгновение он печально глядел в пол, сделал глубокий вдох, затем вновь улыбнувшись, сказал:

— Занятой человек! Пора!

И был таков.

Кабал некоторое время разглядывал дверь, которую мэр только что за собой закрыл.

— Да уж, — сказал он наконец. — Если когда-нибудь получу черепно-мозговую травму, надо

иметь в виду, что карьера мелкого политика для меня всегда открыта.

* * *

Два хмыря, толстый и не очень, разглядывали палатку.

— И чё делать надо? — спросил толстый хмырь.

— Нужно просто попасть шариком от пинг-понга в любой аквариум, — просияв, сказал

Шпулькинз.

— И выиграешь приз? — спросил толстяк.

— И выиграете приз, — ответил Шпулькинз. Снова просияв. Он был создан по чуть

подправленной Кабалом стандартной формуле: "тряпка, кость, волос моток (да сала шматок)". В его

случае, Кабал добавил баночку полироли "Брассо". В результате чего, Шпулькинз, что бы ни делал,

всегда сиял, будто бы от радости.

— Ясно, — сказал толстый хмырь, а просто хмырь тихо повторил то же самое. — Сыграю,

наверно.

Монеты и шарики сменили владельцев. Не целясь ни секунды, толстяк бросил шарик в сторону

аквариумов. Шарик ударился о краешек одного из них, высоко отскочил и упал точно в соседний.

— Отлично, сэр! — просияв, сказал Шпулькинз. — Вы выиграли!

Толстяк и его спутник как-то странно смутились.

— Эндерс, ё-моё, — сказал толстяк. — Я чё, с первого раза выиграл?

Эндерс совсем растерялся.

— Ё-моё, Кроул. Ты реально выиграл. И чё теперь?

— Вы выиграли золотую рыбку! — встрял сияющий Шпулькинз.

Кроул никак не отреагировал.

— Да сделаем всё, как обычно. Ясно? — ответил он Эндерсу.

— Ясно, — сказал тот.

Затем, воскликнул как в театре:

— Чтоб я сдох! Вот так жульё! Да здесь же людей дурят.

— Ещё как! — подхватил Кроул. — Дурят! На деньги разводят!

— Но... вы же выиграли, — сказал Шпулькинз. Он выглядел уже не таким радостным.

Как по волшебству, из собравшейся перед павильоном толпы вышло восемь здоровых мужиков

— у каждого по черенку от кирки.

— Подстава, — кричали они. — Лохотрон! Ломаем!

— Как же так? — произнёс Шпулькинз, когда мужики начали громить палатку. От былой

радости почти не осталось и следа.

Новость о беспорядках достигла ушей Кабала, когда тот устанавливал в каллиопу ленту с

безымянной композицией. По пути к месту происшествия он остановился у входа в "Туннель любви".

Там Хорст вовсю раздаривал комплименты молодой привлекательной девушке.

— Хорст! Там проблема. Неплохо бы вмешаться!

Хорст хотел было что-то возразить, но его отвлёк аквариум, который пролетел над тоннелем и с