Двор шипов и роз (ЛП) - Группа A Court Of Thorns And Roses by Sarah J. Maas. Страница 33

В горле застрял комок, а руки пришлось сжать в кулаки, чтобы удержаться от желания закрыть ими лицо.

— Доброй ночи, — едва не шёпотом сказала я, поднимаясь. Колени дрожали.

Я была уже почти у дверей, когда он заговорил снова:

— Ты их очень сильно любишь, не так ли?

Я полуобернулась к нему. Он поднялся из-за стола, чтобы подойти ко мне, и его зелёные глаза встретились с моими. Он остановился на достаточном расстоянии.

В его руке всё ещё был список уродливых слов.

— Интересно, осознаёт ли это твоя семья, — негромко сказал он. — Всё то, что ты делала, было не ради обещания твоей матери, не ради тебя, а только ради них.

Я ничего не ответила, не доверяя собственному голосу, способному выдать стыд.

— Я знаю — знаю, что когда я говорил тебе это раньше, у меня получилось не очень хорошо, но я мог бы помочь тебе написать…

— Оставь меня в покое, — сказала я.

Я почти выскочила за дверь, когда натолкнулась на кого-то — на него. Я отшатнулась назад. Я и забыла, какой он быстрый.

— Я не пытаюсь тебя оскорбить, — от его тихого голоса стало только хуже.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи.

— Разумеется, нет, — сказал он с полуулыбкой. Но улыбка поблёкла. — Человек, способный убить фэйри в волчьей шкуре, способный поймать Суриэля и собственноручно убивший двух наг… — он подавил смешок и покачал головой. Огненные блики танцевали на его маске. — Они глупцы. Глупцы, раз не видели этого, — он поморщился, но в его глазах не было зла. — Вот, — сказал он, протягивая список слов.

Я спрятала его в карман. Я отвернулась, но он мягко схватил меня за руку.

— Ты от многого отказалась ради них, — он поднял другую руку, будто собираясь прикоснуться к моей щеке. Я напряглась, но он опустил руку так и не коснувшись кожи. — Ты хотя бы знаешь, как смеяться?

Не в силах сдерживать гневные слова, я стряхнула его руку. Будь ты проклят, Высший Лорд.

— Мне не нужна твоя жалость.

Его нефритовые глаза были такими яркими, что я не могла отвести взгляд.

— Как насчёт друга?

— Разве фэйри и смертные могут быть друзьями?

— Пятьсот лет назад довольно многие фэйри были настолько дружны со смертными, что на войне они выступали на их стороне.

— Что? — я никогда такого раньше не слышала. И этого не было на фреске в кабинете.

— А как ты думаешь армии людей выживали так долго и как причинили столько ущерба, что мой вид согласился пойти на заключение договора? С одним только ясеневым оружием? Были фэйри, которые сражались и умирали на стороне людей за их свободу, и которые скорбели, когда единственным решением оказалось разделение нашего народа.

— Ты был одним из них?

— В то время я был ребёнком. Слишком юным, чтобы понимать, что происходило — или даже для того, чтобы знать о происходящем, — сказал он. Ребёнок. Значит, сейчас ему должно быть больше… — Но будь я достаточно взрослым, я был бы на их стороне. Против рабства, против тирании — я бы с удовольствием отдал свою жизнь, и не важно, чью бы свободу я защищал.

Я не уверена, что поступила бы так же. Моим приоритетом была бы защита семьи — и я бы выбрала любую сторону, способную их обезопасить. Раньше я никогда не думала об этом, как о слабости. До сегодняшнего дня.

— Как бы то ни было, — сказал Тамлин. — Твоя семья знает, что ты в безопасности. Они ничего не помнят о ворвавшемся в их дом звере. Они думают, будто тебя позвала дальняя, давно забытая и очень богатая тётя, чтобы ты досматривала её. Они знают, что ты жива, сыта и что о тебе заботятся. Но им так же известны слухи о… некой угрозе в Прифиане, и они готовы бежать в случае любых тревожных знаков из-за стены.

— Ты… ты изменил их воспоминания? — я шагнула назад. Надменные фэйри, столь самонадеянно с их стороны — изменять наш разум, внушать мысли так, словно это не насилие…

— Зачаровал их воспоминания — как набросил на них флер. Я опасался, твой отец мог пойти за тобой или убедить нескольких жителей деревни пересечь стену вместе с ним и, в дальнейшем, нарушить Договор.

И, в любом случае, они все погибли бы, едва столкнувшись с такими существами как Пука, Богги или наги. Тишина окутала мысли, я была настолько измучена, что едва могла думать и не смогла остановить себя прежде, чем произнесла:

— Ты не знаешь его. Мой отец не потрудился бы сделать хоть что-нибудь.

Тамлин посмотрел на меня долгим взглядом.

— Нет, он сделал бы.

Не сделал бы — не с покалеченной ногой. Не с ней в качестве оправдания. Я поняла это в тот момент, когда иллюзия Пука разрушилась.

Сытые, в комфорте и безопасности — их даже предупредили о болезни, независимо от того поймут они или нет. Его глаза были открытыми, честными. Он зашёл гораздо дальше, чем я могла предположить, чтобы развеять все мои беспокойства и опасения.

— Ты действительно предупредил их… о возможной угрозе?

Серьёзный, тяжёлый кивок.

— Не прямое предупреждение, но… это вплетено во флер на их воспоминаниях — наряду с приказом бежать по первому знаку, что что-то неладно.

Надменность фэйри, но… но он сделал намного больше, чем смогла бы я. Моя семья могла бы полностью проигнорировать моё письмо. Если бы я знала, что он обладает этими способностями, возможно, я бы даже сама попросила Высшего Лорда зачаровать их воспоминания, если бы он сам этого не сделал.

Значит, мне больше не о чем беспокоиться, за исключением того, что они, наверно, забудут меня раньше, чем я ожидала. Я не могу осуждать их за это. Моё обещание выполнено, моё задание тоже — что ещё мне осталось?

Блики огней танцевали на его маске, оживляя золото и заставляя изумруды сверкать. Столько красок и оттенков… Красок, названия которых я не знаю. Красок, которые я бы хотела знать и переплетать их. Краски, изучение которых у меня сейчас нет причин откладывать.

— Краски, — сказала я едва слышно. Он склонил голову, а я сглотнула и расправила плечи. — Если… если это не слишком большая просьба, я бы хотела немного красок. И кистей.

Тамлин моргнул.

— Тебе нравится… искусство? Тебе нравится рисовать?

В его запинающихся словах не было зла. Для меня этого было достаточно, чтобы продолжить.

— Да. Я не… не так уж хороша, но если это не доставит слишком много неприятностей… Я буду рисовать снаружи, так что я не устрою беспорядка, но…

— Снаружи, внутри, на крыше — рисуй, где захочешь. Мне всё равно, — сказал он. — Но если тебе нужны краски и кисти, тебе также понадобятся холсты и бумага.

— Я могу работать — помогать на кухне или в садах — чтобы заплатить за них.

— Ты будешь больше мешать, чем помогать. Может потребоваться несколько дней, чтобы найти их, но краски, кисти, холсты и пространство твои. Работай, где пожелаешь. В любом случае, этот дом слишком чистый.

— Спасибо — в смысле, на самом деле. Спасибо.

— Несомненно.

Я развернулась уйти, но он заговорил снова:

— Ты видела галерею?

— В этом доме есть галерея? — выпалила я.

Он улыбнулся — Высший Лорд Весеннего Двора действительно улыбнулся.

— Я закрыл её, когда унаследовал это место, — кажется, унаследование титула его не слишком радует. — Заставлять прислугу держать её в чистоте казалось пустой тратой времени.

Разумеется, пустая трата времени — для тренированного воина.

Он продолжил:

— Завтра я занят, а галерею должны привести в порядок, так что… послезавтра — позволь мне показать тебе её послезавтра, — он потёр шею, на его щеках появился слабый оттенок — сделав его более живым и тёплым, чем я видела раньше. — Пожалуйста — я буду рад.

И я поверила ему, молча кивнув. Если картины в холлах изысканные и восхитительные, значит, выбранные для галереи должны быть за гранью моего человеческого воображения.

— Спасибо, с удовольствием.

Он снова улыбнулся мне — широко, открыто и без колебаний. Айзек никогда мне так не улыбался. От улыбки Айзека у меня никогда не перехватывало дыхание, даже немножко.

Ощущение оказалось столь поразительным, что я уходила, вцепившись в скомканную бумажку в кармане так, будто она способна помешать моим губам отвечать на улыбку.