Произнеси её имя (ЛП) - Группа Love in books| Любовь в книгах. Страница 29

— Что насчет плохой новости? Может, мне понадобится успокоительное прежде, чем я ее услышу?

— Доктор Прайс хочет видеть тебя в своем кабинете.

Матрас неожиданно провалился. А может, это всего лишь поплыла ее голова.

— Замечательно.

Сидя на диване между Лазаретом и Изолятором, Бобби обхватила себя руками, словно в смирительной рубашке, в ожидании, когда ее пригласят в кабинет Прайс. В чем бы ни была причина, старое крыло всегда было в десять раз холоднее, чем остальная часть школы. Вдалеке Бобби слышала болтовню девушек, направляющихся в столовую на ужин. Повсюду кипела суета, как перед Рождеством, будто всем им сделан подарок в виде выходного дня за пределами школы. Те же, кто подобно ей никуда не уезжали, вообще ничего не говорили, не желая никому портить настроение.

— Роберта, вы можете войти? — Дверь отворилась, и доктор Прайс поманила ее внутрь. — Сожалею, что заставила вас ждать, у меня был важный телефонный звонок.

— Все хорошо. — Опустив голову, Бобби вошла в кабинет. За много лет она бывала здесь всего несколько раз. Реклама Пайпер Холла гласила, что здесь поощряют, а не наказывают, поэтому обычно внутри этих стен бывали только девушки с очень серьезными неприятностями.

Доктор Прайс села за роскошный стол, дерево которого сверкало так, словно только что отполированный конский каштан. Она жестом пригласила Бобби сесть напротив, однако та обнаружила, что ее ноги приросли к лиственному узору на ковре. Она совсем забыла о зеркале.

Отличительной чертой кабинета директрисы было выдающееся зеркало, которое заполняло стену позади рабочего стола. Оно было явно антикварным, хотя Бобби было все равно, когда именно в прошлом его произвели. У него была замысловатая, почти вульгарная, золотая рама — как будто его привезли прямо из Версаля. Если память ее не подводила, зеркало было подарком школе на торжественное открытие. Конечно же, Бобби беспокоил не броский орнамент, а отражение. В него помещалась целая комната, и Бобби знала, что если посмотреть достаточно внимательно, она будет там ждать.

— С тобой все в порядке, дорогая?

Бобби сосредоточила свое внимание, избегая смотреть в зеркало.

— Эмм, да, просто еще немного не пришла в себя. — Она опустилась в мягкое кресло.

— Да, я слышала, что ты заболела. Поэтому я и хотела с тобой поговорить. Я заметила, что в последние несколько дней ты была не в себе.

Даже тот факт, что Прайс знала, какой она была в обычные дни, был удивительным. За пять лет они едва ли пересекались.

— Думаю, я чем-то заболела. — Она не могла встретиться с ее пристальным взглядом.

Прайс положила подбородок на пальцы. Ее ногти были выкрашены в оттенок, идеально соответствующий розовому шарфику на ее шее.

— Роберта, ты знаешь, что означает «in loco parentis»?

Бобби подложила под себя руки.

— Да, кажется, это означает родительскую ответственность или что-то вроде этого?

— Правильно. Буквально, «на месте родителей». Знаю, мы не так часто общались, но я горжусь тем, что стремлюсь узнать всех своих юных леди. Понимаешь ли, у меня нет своих детей. И я никогда не чувствовала, что мне это нужно, потому что у меня есть вы.

То, что директор говорила так откровенно, мягко говоря, тревожило. Бобби всегда придерживалась идеи, что учителя ложатся спать со своими коробочками Таппервэй в шкафчиках для хранения посуды. Мысль о том, что у них могут быть сексуальные отношения, была совершенно невозможной.

— Поэтому я могу понять, когда что-то беспокоит одну из вас, — заключила она.

Внезапно Бобби занервничала, ей стало жарко.

— Со мной все в порядке. Правда. Я всего лишь заболела.

Доктор Прайс изучала ее хитрыми, как у лисы, зелеными глазами.

— Бобби, если это связано с Сэди, а я думаю, что так и есть, то мне абсолютно точно нужно это знать. Ты, возможно, считаешь, что защищаешь кого-то … может быть, думаешь, что защищаешь Сэди, но с каждой минутой ее отсутствия, все становится намного серьезнее. Серьезнее и для тебя тоже, если ты что-то знаешь.

Бобби пришлось плотно сжать губы, чтобы сдержать горький смешок/рыдание. Как будто бы она сама этого не понимала. Время, булькая, утекало в канализацию, и она не знала, что сделать, чтобы остановить его. Осталось меньше двух дней. Она совсем измучилась. Возможно, пришло время сознаться.

— Вы не поверите …

— Что? Чему я не поверю?

Бобби замерла, не закончив фразы. Она была в комнате. В зеркале, в самом дальнем углу, между стенными шкафами и окном. Мэри была скрыта тенью, только ее бледные белоснежные скулы и подбородок отражались от света лампы на столе Прайс.

— Бобби… чему я не…?

Бобби инстинктивно развернулась в кресле, чтобы посмотреть, действительно ли Мэри стояла в углу. Естественно, ее там не было, но как только она повернулась, шкафчик, самый близкий к месту, где стояла Мэри, распахнулся. По всей видимости с верхней полки выпал скоросшиватель и еще несколько папок, открыв дверцу и рассыпав по полу кабинета листы бумаги.

— Не беспокойся. — Прайс встала и вышла из-за своего стола, чтобы прибрать бардак. — Вот что получается, когда все складываешь, как попало.

Бобби пересекла кабинет и нагнулась, чтобы помочь ей. «Вау, учителям действительно приходится много заниматься бумажной работой», — подумала Бобби, подбирая записи. Бог знает, что это было — на вид, какие-то школьные отчеты.

— Все хорошо, Бобби, оставь это мне, пожалуйста. Их нужно будет снова подшить в правильном… — Ее голос внезапно оборвался, и Бобби потребовалась секунда, чтобы понять, почему. Сама того не заметив, она подвернула рукава, чтобы протянуть руку, и обнажила шрамы. Вот дерьмо. — Бобби, что ты сделала со своими руками?

— Ничего! — Пропищала Бобби, прекрасно понимая, как это может выглядеть.

— Ты наносила себе телесные повреждения?

— Нет! Боже, нет! Клянусь, это не так. Уверяю вас.

— Тогда что же это такое?

Бобби пыталась придумать достойное объяснение. На ум приходили лишь ужасные отговорки, но она должна постараться сделать так, чтобы они звучали убедительно.

— Котенок. — И в это мгновение она поняла, что не может рассказать ей правду. Та отправила бы ее к врачу или еще куда-то, а времени оставалось мало, и она не собиралась тратить свои, возможно, последние дни на земле, получая психологическую оценку.

— Котенок? — Доктор Прайс выпрямилась и закрыла шкафчик.

— Да. Есть один парень. Его зовут Кейн. Он живет в Оксли. Я встречалась с ним в выходные, а у него только что появился котенок. Он очень хорошенький, но ужасно царапается! — Бобби попыталась шутливо улыбнуться. Боже, я такая ИЗВОРОТЛИВАЯ!

Доктор Прайс посмотрела на нее, как на ненормальную. Даже версия с призраком не привела бы ее в большее замешательство.

— Роберта. Нанесение себе увечий — это очень серьезно. Я ставлю благополучие …

— Знаю. Уверяю вас, это не так. Я бы не стала.

Даже близко неубежденная, Прайс вернулась к своему столу.

— Бобби, я буду наблюдать за тобой, как ястреб. Это понятно?

— Да, мисс.

Еще один проницательный, пронизывающий взгляд.

— И ты абсолютно уверена, что ничем не хотела бы поделиться?

— Да, мисс.

— Хорошо. Тебе лучше пойти поужинать, пока столовая не закрылась.

— Да, мисс. — Пулей выбегая из кабинета, Бобби рискнула оглянуться. Мэри нигде не было видно в зеркале.

Крепко держа пальцами манжеты джемпера, Бобби направилась в сторону столовой, ее желудок сжался до размеров горошины. Ни при каких обстоятельствах она не смогла бы сейчас есть, несмотря даже на то, что сегодня вечером подавали ее любимый ревеневый крамбл [14] с заварным кремом. Если Прайс будет дышать ей в спину, следующие два дня будут еще более тяжелыми. Как бы она хотела знать, что ждет ее завтра.

Большинство девушек уже поужинали и теперь возвращались в Дома группками по двое или по трое. Бобби не заметила Грейс, пока не стало слишком поздно.