Гильдия темных ткачей - Соловьева Евгения. Страница 83

— Шисов фигляр! — рассмеялся Орис в ответ.

Следующие четверть часа Хилл готовил охру по рецепту Ульриха и слушал рассказ Ориса о бегстве от стражи, схватке с Иглой и поисках убийцы брата.

— …мог не поверить? Ты был ранен, за тобой охотилась вся стража и вся Гильдия!

— За тобой тоже, между прочим. И как ты собирался справиться с опытным ткачом? Что я, зря, что ли…

— Какая разница, как! — прервал его Орис. — Справился бы. А нет, так и нет. — Он замолчал на мгновенье. — Почему я до сих пор жив, не понимаю.

— Ты уже сказал слова договора?

— Нет. Я же не был в храме.

Хилл отставил горшочек с остро пахнущей смесью, подошел к брату, сел рядом.

— Я тебе не рассказывал… не перебивай! — велел он, видя, что Орис собирается возмутиться. — Помнишь: «раб в воле Твоей, перчатка на руке Твоей и проводник душ Твоих»? Так вот. Я не говорил этих слов. Я сказал «слуга». Если не боишься спорить с ним, попробуй. Но сам знаешь, это опасно.

— А служить ему безопасно, ага. Ткачи — самая мирная работа, — ухмыльнулся Орис и тут же посерьезнел. — Мы и так нарушили сто правил. Еще одно ничего не изменит. Что-то мне уже не хочется проходить Посвящение. Шис. Пойти, что ли, в пекари?

— В трубочисты.

— А ты умеешь печь хлеб? И буши? — послышался звонкий голосок от двери.

Братья вздрогнули и обернулись. На пороге стояла, теребя фартук и сияя любопытными глазками, малышка Язирайя.

— А зачем тебе краски? А мне можно порисовать? Пожалуйста!

— Зи! Куда тебя понесло! Простите, милостивые шеры, не уследила! Мы не будем вам мешать, правда! — затараторила запыхавшаяся Лоньята, хватая сестренку за плечо и оттаскивая прочь. — Пойдем же, Зи!

— Лоооо! — возмущенно пискнула кроха. — Я хочу рисовать!

— Подожди, Лоньята, — остановил её Хилл и присел на корточки напротив малышки. — Любишь рисовать?

— Люблю! Только мама не покупает красок, а угольком не так красиво. Но я нарисовала стрекозу, и солнышко, и рыбу. А ты мне дашь немножко краски? Вот этой, синей? У тебя же много!

— Конечно, дам. Разве можно отказать такой милой девочке? И кисточку тоже дам. Только на чем ты будешь рисовать?

— А… на стене? — поймав укоризненный взгляд сестры, она поправилась: — Я раскрашу свой горшочек для каши, мне папа подарил, это мой горшочек!

— Вот и хорошо. Держи. — Хилл выложил на край стола киноварь, белила и кисть. — Эти краски готовы, а охра еще нет.

— Почему? Что ты с ней делаешь?

— Колдую!

Черные глазки расширились от восторга и любопытства.

— Ты колдун? Настоящий? Ой! А можешь наколдовать мне куклу?

— Настоящую куклу наколдовать нельзя, почтенная Язирайя. Но наколдовать марку, чтобы купить куклу на базаре, я могу. Хочешь?

— Хочу! — девочка запрыгала, позабыв пока даже про краски. — Да, наколдуй!

Состроив важную рожу, Хилл неразборчиво забормотал, нарисовал в воздухе несколько замысловатых фигур и хлопнул в ладоши. Из его рук упала монета и зазвенела по полу. Зи тут же метнулась за ней, схватила…

— Ло-о! Вот она! Ой!..

Сидя на полу, малышка радостно разглядывала серебряный полуимпериал. А ее сестра переводила недоумевающий, испуганный взгляд с одного щедрого незнакомца на другого.

— Это мне, да? — Зи подняла глаза на Хилла. — Все-все?

— Тебе, тебе. Иди, рисуй, почтенная Зи, — Хилл потрепал ее по макушке и подмигнул Орису. — А почтенная Лоньята не накормит ли гостей?

— Непременно! Только… Простите, милостивые шеры, я… у нас лишь рыба и немного хлеба. — Девочка потупилась и спрятала руки под фартук. — Я могу сбегать в лавку.

— Не надо в лавку, — вмешался в разговор Орис. — Мы с братом очень любим рыбу. Твои родители ведь не рассердятся, если ты нас накормишь?

— Что вы! Довольный гость — добрая удача, — она повторила слова отца, став на миг взрослой и серьезной.

— А когда они вернутся? — спросил Орис.

— Мама придет к полудню, а папа с братьями вечером, — отозвалась Зи, уже успевшая окунуть кисточку в киноварь. — И в седьмой день мы пойдем на службу в Алью Райна. Там так красиво! А я нарисую солнышко, как в храме. Круглое.

— Почему бы вам не пойти на службу сегодня? — подсыпая в горшочек с охрой щепоть корня гульей сыти, невзначай спросил Хилл.

— Папа запрещает ходить одним, — покачала головой старшая девочка. — Вот если бы соседи пошли…

— Сегодня мы с братом пойдем к полудню, — так же равнодушно бросил Хилл.

Обе девочки с интересом и надеждой взглянули на него, но он промолчал, продолжая размешивать охру: шесть раз по солнцу и восемь против.

Рыбацкий обед был скуден: рыбный суп с просом и запеченный в травах морской окунь. На десерт девочка предложила милостивым шерам чай из гибискуса — того, что цвел на заднем дворике, прямо под окнами — и крохотную плошку меда. Оба, не сговариваясь, заявили, что мед не любят, и лакомство досталось счастливой, перепачканной красками Зи. Кроме того, Зи и Лоньяте достались рассказы о магах, зургах, эльфах, солдатах, музыкантах и светских дамах. И, конечно же, Хилл и Орис раз двадцать упомянули о полуденной службе в Алью Райна, колокольных песнях, чудесных танцующих огнях над алтарем и диковинных рисунках на площади перед храмом.

— Зи, ну что ты ревешь, глупенькая? — Лоньята прижала сестренку к себе. — Увидишь ты эти солнышки в конце недели.

— Завтра будет дождь, Ло! Папа сказал, шторм, а папа всегда точно знает. Я не увижу солнышек на камнях.

— Зи, не плачь. Хочешь, пойдем вместе? — Орис сделал вид, что устыдился.

— С вами? — Глазки Ло радостно сверкнули, но тут же погасли. — Папа не велел.

— Почтенная хозяюшка, вам ведь нельзя ходить одним. А с нами вас никто не тронет, — продолжал Орис.

— Точно, пойдемте вместе! — спохватился Хилл. — Как же я не подумал! Ведь Зи может нарисовать такое же солнышко. И даже лучше.

— Ло, ну пожалуйста! — захныкала малышка. — Папа не будет ругаться, мы покажем ему мою марку, — привела она неоспоримый довод.

— Благодарю, светлые шеры, — Лоньята запнулась на миг, на лице ее промелькнул страх, затем понимание, и под конец решимость. — Мы с радостью пойдем с вами.

— Вот и чудесно, — ласково улыбнулся Хилл. — А Зи может взять свои краски. Или нет, киноварь и белила ты оставь дома, а я тебе дам охры. Спорим, ты сумеешь нарисовать веселое солнышко? Даже волшебное! Это совсем просто.

Малышка глядела на него во все глаза, позабыв о том, что щечки ее все еще мокры от слез.

— Мои краски? — на всякий случай она притянула оба горшочка к себе и обняла рукой. — Ты даришь мне эти краски?

— Конечно, Зи, — кивнул Хилл. — У тебя так красиво получается. Может быть, ты раскрасишь и все остальные миски в доме, если мама с папой разрешат.

— И ты научишь меня рисовать волшебное солнышко? А что оно делает?

— Научит, Зи, — улыбнулся ей Орис. — Солнышко приносит удачу и счастье.

— Тогда я нарисую такое солнышко тебе, — малышка искоса глянула на Хилла и потупилась. — Ты добрый… и красивый…

Повисла тишина. Зи смущенно ковыряла стол, Лоньята вглядывалась в странных гостей, Хилл и Орис просто сидели тихо, чтобы не спугнуть шанс.

— Бегом мыть руки и надевать чистое платье, Зи, — прервала молчание старшая девочка.

Малышка вскочила и помчалась прочь, прихватив баночки с красками.

В глазах Лоньяты читался единственный вопрос: «мы вернемся домой?»

— Не надо нас бояться, Ло, — мягко сказал Хилл. — Мне нужно, чтобы Зи нарисовала единственный рисунок на площади. А потом вы пойдете в Светлый Храм и скажете настоятелю, что вас надо проводить домой.

— Я не боюсь. Вы совсем не такие, как о вас рассказывают, — серьезно отозвалась Лоньята. — И папа говорил, что темные ткачи это не зло, а просто…

— Твой папа не прав, Ло, — прервал её Орис. — Ткачи это зло, а Хисс — тьма и отчаяние. Просто лучше зло единственное и предсказуемое, чем дикое и безумное, как стая голодных гулей.

— Но… — девочка растерялась. — Вы не похожи на гулей?