Простые вещи - Сотер Таис. Страница 43

Я заставила себя оторваться от зрелища, чтобы поблагодарить Шефнера.

— Спасибо! Это чудесный подарок!

— Могу я рассчитывать на небольшую любезность в ответ?

Хорошо, что он не видел, как я закатила глаза.

— Я с удовольствием создам или заряжу любой артефакт, какой хотите. Если это не займет много времени, — поспешно добавила, боясь, что меня поймают на слове. — Скоро начнется учеба, и времени будет не очень много.

— О, я сейчас не об артефактах. Я хотел попросить вас уделить мне время.

— Увеличить количество часов на стажировку?

— Да нет же! — Шефнер стянул с меня очки, желая видеть мои глаза. — Нет, я бы хотел пригласить вас на пикник. Провести немного времени на природе вдвоем, вдали от городской суеты и дел.

— Это…

— Свидание, да.

Кажется, меня загнали в ловушку. Теперь сделать вид, что я ничего не поняла, было сложно.

Это был мой любимый прием в отношениях с назойливыми мужчинами. Иногда излишне самоуверенные ухажеры не хотели реагировать на простой отказ провести с ними время. Более того — отказ воспринимался как вызов, и тут уже не так важно было, насколько я нравилась этому мужчине, — срабатывал охотничий инстинкт. И тогда… Я становилась скучной и очень наивной, делала вид, что совершенно не понимаю намеков и интересуюсь лишь учебой. В моем случае это было не так сложно. Занудства во мне было в избытке, а наивность… Что ж, признаться, я на самом деле мало что понимала в отношениях. И не то чтобы хотела.

Мои родители умерли довольно рано, и я почти ничего не помнила об их отношениях. Отец утверждал, что любит маму, но редко бывал дома, она же… Став старше, я поняла, что она была несчастна с ним. Ее тяготило замужество, и, полагаю, я тоже была для нее обузой.

Маме было всего семнадцать, когда она вышла замуж, а спустя год она уже родила меня. Отказавшись от учебы и карьеры ради любви, пойдя против воли отца, она получила мужа, который пренебрегал ею, и вечно сопливого болезненного ребенка.

Но у меня не было обиды на нее. Не думаю, что сейчас, на данном этапе своей жизни, я сама могла бы стать хорошей матерью, ставящей ребенка и мужа на первое место. Наверняка была бы несчастна в браке и сделала бы несчастными других. Возможность выйти замуж я не исключала полностью, но и не торопилась. Потом. Когда закончу учебу, когда заслужу ранг мастера… Когда добьюсь всего, что хочу, чтобы не сожалеть об утраченных возможностях.

Может быть, я была странной, даже ненормальной по меркам моих ровесниц. Долго не понимала, насколько отличаюсь от большинства девушек. У меня не было подруг-сверстниц, не было матери, чтобы объяснить, какой нужно быть и к чему стремиться. Тихий ребенок, практически не доставлявший беспокойства взрослым, любящий учиться и наблюдать за работой деда. Я была любимицей у его друзей, таких же старых, как и он сам. Возможно, именно из-за того, что от меня не был проблем, дед поздно спохватился, поняв, что в моем воспитании есть некоторые пробелы. Специально нанятая гувернантка смогла научить меня делать идеальные книксены и держать осанку, но не сумела исправить мои взгляды на жизнь.

Университет стал поначалу большим испытанием для меня. Среди студентов-артефакторов училось мало девушек, и даже со своим замкнутым характером я привлекала внимание. Я не была к этому готова. Ни к заигрываниям, ни к серьезным ухаживаниям. Понадобилось почти два года, чтобы к моей персоне потеряли интерес.

В итоге меня стали считать высокомерной, увлеченной одной артефакторикой бессердечной карьеристкой. Но едва ли это сработало бы, если бы я на самом деле не была такой хоть немного. За исключением карьеристки: статусы и прочие формальные признаки успеха интересовали меня гораздо меньше, чем возможность учиться и развивать свое мастерство.

Один Петер игнорировал все те барьеры, которые я воздвигла вокруг себя, и с неутомимым нахальством пробивался к моему сердцу. И таки умудрился занять в нем место. Но только как друга. Слишком уж он напоминал мне моего отца, а это не лучшая характеристика для Шефнера-младшего. Мне сложно было его воспринимать всерьез.

Шефнер-старший — совсем другое дело. Возможно, у него, в отличие от Петера, не было в отношении меня серьезных намерений. Но даже его простая симпатия и знаки внимания пугали меня. От власть имущих лучше держаться подальше, особенно от такого, как глава СБ. Внимательного, терпеливого и очень упорного в достижении своей цели.

Вот сейчас, к примеру, я совершенно не ожидала, что мне зададут такой прямой вопрос. И сложно было найти повод отказаться.

— София? Вы так глубоко ушли в себя. Надеюсь, вы задумались о моем предложении, а не об учебе? — спросил Шефнер.

— Как сказать, — промямлила я, перебирая возможности отвертеться от приглашения на пикник. Соврать, что у меня аллергия на свежий воздух?

В этот момент одно из заклинаний боевых магов взорвалось рядом с нами. Хорошо хоть защитные столбцы по краю полигона его нейтрализовали, но все-таки было слишком громко и неожиданно. Я подскочила, во все глаза глядя на поле. Судя по тому, что Ирма сейчас висела вверх ногами в воздухе, пока Джис ей что-то сурово выговаривал, виновницей взрыва была именно она.

Спустя какое-то время я поняла, что, испугавшись, вцепилась в руку Шефнера, и тот успокаивающе поглаживает мою ладонь.

— Простите, — извинилась, поспешно убирая ее.

— Что вы, мне очень нравится держаться с вами за руки. Напоминает те времена, когда мне было пятнадцать. Только мне больше не нужно мяться и краснеть, — с иронией ответил Мартин. — Хотя если вам будет приятно… Но страдать под вашими окнами не просите. Боюсь, моя гордость этого не выдержит.

Может, ему и не нужно было краснеть, зато я отлично справилась с этой задачей. Лицо, шея и уши невыносимо горели от смущения. И как он всегда умудряется выставить меня такой дурочкой?

К счастью, в этот момент к менталисту подошел его секретарь. Пока они были заняты разговором, я немного пришла в себя.

— Вынужден вас покинуть, София, — сказал Шефнер. — Срочные дела. Я заеду за вами во вторник, до обеда.

Вежливо кивнув мне, глава СБ удалился. Оставив с пониманием, что за меня все решено. И с подарком тоже — он хоть как-то примирял со случившимся. Прогнав с губ неуместную улыбку, я надела очки и вернулась к изучению боевой магии.

Канцлер уже успел выпить кофе и теперь увлеченно скручивал что-то из бумажных салфеток. На вошедшего Мартина он даже не взглянул.

Но когда Шефнер сел за свой стол, Тренк поднял голову и рассеянно улыбнулся.

— Прости, Мартин, я отвлек тебя от чего-то важного?

— Ничего, что я не мог бы отложить для столь редкого гостя. Вы нечасто приезжаете сами, Густав.

Шефнер был одним из немногих, кто мог обращаться к канцлеру по имени. В неформальной обстановке, конечно же. Густав Тренк был дружен с отцом Мартина и помог тому в тяжелый период, когда Грейдор лихорадило после проигранной войны. Главным виновником поражения посчитали военного министра Дарна Шефнера, деда Мартина. Его потомкам пришлось постараться, чтобы восстановить семейную честь. Так и получилось, что Шефнер, представитель одного из самых древних родов в Грейдоре, поддерживал Тренка, которого прочая аристократия недолюбливала. Сам канцлер происходил из семьи промышленников и был одним из богатейших людей страны. А по влиятельности — равен императору, хотя формально и находился на ступеньку ниже него.

Благодаря импозантной внешности, острому уму и хорошему чувству юмора, делавшим Густава Тренка весьма популярным у газетчиков, его любили и в народе. О настоящей натуре канцлера, безжалостной и циничной, знали только его приближенные и враги. И Шефнер не хотел бы оказаться среди последних. Правда, быть на его стороне порой было тоже непросто.

Тренк выглядел необычайно довольным собой.

— Мне не терпится рассказать тебе о моем разговоре с императором. Он был весьма расстроен Гайне.

— Из-за Шварца в Алерт уплыло много тайн. Министерство дискредитировало себя, показав неспособность хранить свои секреты. Но СБ, как и ее глава, — Мартин поморщился, но продолжил, — тоже показали себя не с лучшей стороны.