Король-одиночка - Дробина Анастасия. Страница 7

– Иди, – наконец сказал он. – Васька беспокоится.

Опустив голову, Ганка побрела к вокзалу. Король тронулся в другую сторону и лишь у магазина обернулся, чтобы убедиться – ушла ли она. Это его и спасло. Через секунду он уже летел на асфальт, а по двору звонко и часто разносились выстрелы. Автоматически Король насчитал их шесть, лежа за выступом магазинного крыльца и чувствуя, как на голову ему сыплется выбитая из стены кирпичная пыль. Потом наступила тишина.

Асфальт был мокрым после дождя, в бок колола щебенка, но Король лежал не двигаясь. Рядом послышались осторожные шаги. Кто-то подошел вплотную и наклонился. Одним ударом Король сбил этого «кого-то» с ног, и они, сцепившись, покатились по земле.

Схватка была бестолковой: Король почти не отвечал на яростные отбрыкивания и лишь старался не выпустить противника. Это оказалось трудным делом: нападавший был явно моложе и вывертывался из рук, как угорь. В свете фонаря мелькнули испуганные и злые глаза, оскаленные зубы.

– Умарав, джукло [12]…

– Ром [13]?!. – от неожиданности Король ослабил хватку. Мальчишка тут же вырвался, вскочил и метнулся в темноту. За углом фыркнул двигатель, полыхнули по стене желтые всплески фар, взвизгнули шины. Все, подумал Король, садясь на асфальте. Не догнать.

Он ничего не понимал. Кто? Зачем? Что случилось? Не вставая с места, Король перебрал все возможные предположения, прикинул даже самое нелепое – у Ганки появился жених. Но почти на глазах у той же Ганки? Но через пять минут после разговора с Графом? Совершенно сбитый с толку, он поднялся, попытался отряхнуться, но пользы это принесло мало. Саднила содранная кожа на скуле, синяк под глазом стремительно разбухал. Ходить по городу в таком виде показалось Королю дурным тоном. Делать нечего – нужно было отправляться к Петро.

Ресторанчик «Подкова» в привокзальном переулке был маленьким, темноватым и запущенным. Серьезные люди развлекались здесь редко: постоянными посетителями были рыночные торговцы, вокзальная шпана и изредка – ценители цыганского пения. Прежде Король удивлялся – почему так долго не разваливается крошечный ансамбль из пяти цыган, которые почти ничего не зарабатывали своими песнями. Потом он узнал, что через этих артистов проходит активная скупка и перепродажа краденых вещей, поступающих прямо с вокзала. Все это происходило под патронатом Графа, и лучшего заработка цыгане из «Подковы» не искали.

Петро Метелина, скрипача из ресторанного ансамбля, ничем нельзя было удивить. Казалось, он вовсе не заметил ни перепачканной куртки Короля, ни его разбитого лица. Впустив нежданного гостя в артистическую, Петро закрыл дверь и небрежно привалился к ней спиной – невысокий, худощавый, с вьющимися, падающими на плечи волосами. Его взгляд остановился на стене, сбоку от Короля.

– Будь здоров, баро [14], – протяжно сказал он.

– Привет. – Король давно привык к манере цыгана не смотреть в лицо собеседника и не обижался. – Я ненадолго.

Дверь за спиной Петро задрожала: кто-то изо всех сил крутил ветхую ручку. Цыган отпрыгнул, пробурчав ругательство, и в комнату ворвалась его жена – маленькая смазливая плясунья из ансамбля.

– Ты что же запираешься, черт?!. – завопила она. Увидев Короля, всплеснула руками: – Ай, господи! Володенька! Дай поцелую, князь мой алмазный!

Король, усмехнувшись, поднялся, раскрыл объятия – и Роза, болтая ногами, повисла у него на шее.

– Красавец, хороший, брильянтовый… Не был-то как давно! Не стыдно друзей забывать? А на кого похож! На какой помойке валялся, счастье мое? И все равно лучше всех! Все равно – мэ тут камам [15]!

– И я тебя камам. Слезай, супруг обижается. – Король без особой нежности поставил ее на ноги. Роза, ничуть не обидевшись, расхохоталась, лукаво показала язык. Петро, напряженно улыбаясь, смотрел в стену, мял в пальцах сигарету. Наконец не выдержал:

– А ты ведь по делу, баро? Выйдем…

В узеньком коридоре они приткнулись у пожарного щитка, закурили. Под доносящийся из зала гомон гитар Король поведал сегодняшнюю историю, умолчав пока о том, что стрелявший в него парень оказался цыганом. Петро выслушал его серьезно и изумленно.

– Ну-у-у… Не знаю я, дорогой ты мой. Откуда мне-то знать? У тебя дела всякие – большие, маленькие… Мало ли кто обидеться мог?

– Может, ваши? – осторожно подсказал Король. Петро поперхнулся сигаретным дымом, уронил окурок. Косясь в сторону, сбивчиво, сквозь зубы забормотал:

– Н-нет… Нет, нет! Что ты! Клянусь тебе – нет! Я бы знал! Цыгане – никогда! Да бог ты мой, что они – смертники, с тобой связываться? У всех семьи, дети… Никому не надо.

– А Граф? Как думаешь?

Цыган зло выматерился, отвернулся. Долго молчал. Король наблюдал за ним с некоторым сочувствием.

Теплые отношения Графа с женой скрипача ни для кого не были секретом. Роза была влюблена в Графа, как кошка, и убегала к нему при каждом удобном случае. Репутация семьи ее не заботила. Ей ничего не стоило показаться с Графом в ресторане, где знали их обоих, в открытую приехать к нему в гостиницу или прямо с работы, в присутствии цыган, позвонить ему на сотовый. «Проститутка!» – плевались цыганки. «Молодец баба! – восхищались их мужья. – Любит, значит!» Но и тех, и других одинаково возмущало поведение Петро. Единственное, на что оказался способным обманутый муж – это поставить Розе синяк после ее месячного отсутствия. На более жесткие меры у него не хватало духу. «Как я ее убью? – виновато оправдывался он перед цыганами. – А мелюзга наша как же?» Но даже наличие детей, которых у Метелиных было четверо, не могло служить Петро оправданием в глазах родни. Приговор был презрительным и окончательным: «Тряпка половая, а не цыган».

– Не… – наконец нехотя пробурчал Петро. – Зачем Графу?.. У тебя с ним дела, с него Белаш спросит. Не цыгане это, дорогой, не мучайся. Среди своих поищи.

– Скажи-ка… – вдруг вспомнил Король. – Белаш правда из Москвы уехал или липа?

– Почему липа? – удивился Петро. – Два дня назад в Прагу улетел, племянницу замуж выдает.

– М-гм… От тебя позвонить можно?

Снова оказавшись в артистической и ловя на себе веселые взгляды Розы, Король подсел к стоявшему на столике аппарату. Он набрал номер сестры, но к телефону долго никто не подходил. Король взглянул на часы: одиннадцать.

– Да… – наконец буркнул в трубку мрачный мужской голос.

– Славка? – удивился Король. – Нажрался опять?

– Тебе что?

– Белку позови.

В ответ – молчание.

– Где Белка? – забеспокоился Король. – Отвечай, гнида!

– Не ори. Сам гнида. Она у тебя, в Спиридоньевском.

– Это почему? Ты опять что-нибудь, гад?..

– Не твое дело. Скажи ей, чтоб домой шла.

– Сам скажи. Позвони – руки не отсохнут.

– Она трубку бросает.

– Бубну бы тебе выбить!.. – лопнуло у Короля терпение. Трубка с треском упала на рычаг. Роза отложила мокрую щетку, которой пыталась оттереть куртку Короля. Сочувственно пощелкала языком:

– Ну да. Славка со своей первой женой в Сочи летал на неделю. Они, артистки эти – все проститутки, правду тебе говорю. Ну, Белка дожидаться не стала, ушла. У тебя вторую неделю живет, а Славка опять в запое. Во всем доме денег ни копейки, и с работы скоро выкинут.

– Черт знает что, – подытожил Король. Надел куртку, подозвал Петро, полез в карман за деньгами.

– Держи. Узнаешь что – сразу ко мне.

В Спиридоньевском переулке – тьма кромешная. Фонари во дворе были побиты, и только один, синий и мигающий, кое-как освещал ящики помойки. Скрипучая дверь подъезда держалась на одной петле и чуть не свалилась на Короля, когда он потянул за ручку. По лестнице пришлось подниматься на ощупь: света не было. Пахло сортиром и кошками. На площадке третьего этажа Король отыскал нужный звонок, нажал, но дверь не открывалась. Он позвонил еще. Послышался шорох.