Машина пространства - Сенин Кирилл. Страница 55

Толпа ответила на это мгновенным взрывом возбуждения, но Амелия продолжала, как ни в чем не бывало:

— Недавно я выяснила, что существа, поработившие вас, те, кого вы вскоре одолеете в доблестном бою, намерены навязать свое господство другому миру — тому, который известен вам как теплый мир. Но вам не известно — я вам этого не говорила, — что я сама прибыла из теплого мира, прилетела с неба на корабле, подобном тем, какие строят ваши поработители.

Тут ее речь прервал новый взрыв шума в рядах марсиан.

— Нас уже ничто не может остановить: наша решимость столь же велика, как и наша храбрость. Но если хотя бы несколько чудовищ ускользнут на другой мир, кто может поручиться, что они не вернутся, выждав удобный час? К тому времени восстание пойдет на убыль, и чудовища без труда закабалят вас снова.

Чтобы наше дело одержало полный успех, надо убедиться, что чудовища истреблены все до последнего. Вот почему совершенно необходимо, чтобы я отправилась в свой собственный мир и предупредила его жителей о вынашиваемых агрессором планах. Человек, которого вы зовете бледным карликом, и я передадим им такое предупреждение, поднимем народ теплого мира на отражение этой угрозы, как подняли вас. А затем, как только позволят обстоятельства, я вернусь к вам, чтобы разделить с вами радость свободы!

Я понял, что Амелии удалось отвести худшие подозрения марсиан: трое или четверо среди них даже принялись с воодушевлением подпрыгивать. Однако у нее нашлось еще что сказать:

— Вы должны также отбросить недоверие к человеку, которого вы зовете бледным карликом. Его геройский подвиг призван послужить вам примером. Он, и только он, доказал, что чудовища смертны. Так пусть его дерзкая вылазка станет первой зарницей свободы!..

Теперь марсиане — все до единого — прыгали и пронзительно вопили, и я усомнился, можно ли будет в таком шуме вообще что-нибудь расслышать. Но Амелия взглянула на меня и тихо сказала, и я различил каждое слово, как будто в комнате стояла полная тишина:

— Вы должны верить ему и любить его, как верю и люблю я.

Тут я бросился к ней через всю комнату и схватил ее в объятия, не обращая внимания на восторженные, радостные крики, какими встретили мой поступок марсиане.

Глава XVI. Мы спасены!

1

Добившись, что марсиане наконец-то поняли и одобрили наш план действий, мы с Амелией вторую половину дня провели врозь. Она продолжила обход заговорщических групп, а я с двумя марсианами отправился обследовать снежную пушку и снаряд. Эдвина пошла с нами — ведь мне предстояло выслушать массу всевозможных объяснений.

Пушки размещались за городской чертой, но, чтобы добраться до них, не пришлось даже пересекать открытое пространство. Каким-то хитроумным способом чудовища придали электрическому силовому полю форму туннеля, и теперь мы двигались к нашей цели в тепле, дыша воздухом, пригодным для дыхания. Туннель вел в сторону горы; самой горы, правда, видно не было, но впереди ясно вырисовывались окружающие пушку исполинские строения.

Навстречу нам попадалось немало пешеходов и экипажей. Такое оживленное движение было мне на руку. Хоть меня и одели в черную форменную тунику, кличка «карлик» служила достаточным напоминанием о моей необычной по местным понятиям внешности.

Там, где защитный туннель вновь расширялся в купол, в непосредственной близости к пушкам, мы попали под прямое наблюдение чудовищ. Они сидели в специальных сторожевых будках за слегка затемненными стеклянными экранами, осматривая всех проходящих широко расставленными, лишенными выражения глазами.

Чтобы нас не остановили, мы прибегли к заранее согласованной уловке. Вместе с двумя марсианами я вытолкнул Эдвину вперед, словно ее вели на какой-то жестокий эксперимент. Один из марсиан выхватил свой электрический бич и принялся им размахивать самым убедительным образом.

В зоне, примыкающей к пушкам, было больше чудовищ, чем я встречал где-либо на Марсе, но, раз мы благополучно миновали сторожевую будку, на нас уже не обращали внимания. Как правило, эти гнусные существа ездили с места на место в многоногих экипажах, но я заметил и нескольких, которые медленно, с усилием передвигались, опираясь на щупальца. Подобное зрелище явилось для меня полной неожиданностью — я полагал, что без механических помощников чудовища совершенно беспомощны. Правда, в рукопашной схватке с человеком они и в самом деле были беспомощны: когда четверка щупалец использовалась в качестве неуклюжих, как у гигантского краба, ног, движения существа становились замедленными и затрудненными.

И все-таки самый большой и неотвязный страх внушали мне здесь не чудовища. Еще по дороге из города мне бросились в глаза исполинские размеры видневшихся впереди строений, но только сейчас, когда мы очутились среди них, я до конца осознал, какие колоссальные орудия и машины создала марсианская наука. Рядом с этими зданиями я ощущал себя муравьем на городской улице.

Мои провожатые пытались объяснить мне назначение каждого здания, но словарь Эдвины был ограничен, и я улавливал суть объяснений лишь в самых общих чертах. Насколько я понял, различные части боевых машин производились на отдаленных заводах, а затем доставлялись сюда для сборки и ходовых испытаний. В одном из зданий — по самой скромной оценке, оно достигало трехсот футов в высоту — я сквозь огромные распахнутые двери сумел разглядеть несколько боевых треножников в процессе сборки: самый дальний из них представлял собой подвешенный на блоках каркас, к которому снизу прилаживали одну из суставчатых опор, в то время как ближняя к нам боевая машина казалась вполне завершенной — платформа ее покачивалась обычным порядком, а вокруг отлаживались и испытывались вспомогательные узлы и механизмы.

В этих исполинских цехах работали как чудовища, так и марсиане, и у меня создалось впечатление, что они сосуществуют друг с другом вполне мирно. Я не заметил никаких признаков рабовладения, и мне впервые пришло в голову, что, быть может, отнюдь не все двуногие существа на Марсе будут горячо приветствовать восстание.

Пройдя десятка два цехов, мы выбрались на обширное открытое пространство, и тут я остановился как вкопанный, буквально утратив дар речи.

Передо мной предстали плоды несравненной индустриальной мощи. Выровненные, как солдаты в строю, ряд за рядом лежали снаряды. Они были совершенно неотличимы друг от друга, словно их выточили одни и те же руки на одном и том же станке. Каждый был отделан и отполирован до зеркального золотистого сияния; ничто не нарушало чистоты линий. Каждый достигал в длину примерно трехсот футов: заостренные носы расширялись, переходя в огромные цилиндры, а круглые днища позволяли представить их величину вполне наглядно. Мне вспомнилось, как я поражался размерам снаряда, запущенного чудовищами из Города Запустения, но тот в сравнении с этими казался детской игрушкой. Трудно было в подобных обстоятельствах доверять оценкам на глаз, но, проходя мимо ближайшего из снарядов, я вдруг понял, что его диаметр превышает девяносто футов!

Мои провожатые прошествовали мимо как ни в чем не бывало, и спустя мгновение я последовал за ними, от изумления то и дело вытягивая шею. Я старался вычислить, сколько же здесь снарядов, но занимаемая ими площадь была столь обширной, что я не мог поручиться даже, все ли снаряды видел. Каждый ряд насчитывал, пожалуй, более сотни цилиндров, замерших в ожидании, и я прошел восемь таких рядов.

А затем, едва мы миновали последний ряд, я оказался лицом к лицу с самым поразительным из всех марсианских зрелищ.

Именно здесь грандиозный вулкан впервые заявлял о себе поднимающимся ввысь склоном. Именно здесь чудовища, правящие этим ненавистным городом, установили свои снежные пушки.

Пушек было пять. Четыре из них были примерно такими же, как в Городе Запустения, только без поворотных осей, поддерживающих эти оси построек, и озера, поглощающего избыток тепла: здесь жерло пушки покоилось непосредственно на склоне. Отпадала нужда и в трудоемкой процедуре втискивания снаряда в пушку через дуло: с помощью сети железнодорожных путей и могучего затвора снаряды подавались прямо в казенную часть ствола.