Правила (ЛП) - Кейд Стэйси. Страница 18

— Я не собираюсь тебя подставлять, — мои слова звучали настолько убедительно, насколько это было возможно, без мольбы. — Ты должна поверить мне.

— А я не верю, — не задумываясь, припечатала Ариана, разворачиваясь на каблуках, вылетая из кабинета и быстро направляясь к лестнице.

Дерьмо. Мне оставалось только последовать за девушкой.

— Если ты не согласишься, она по-другому достанет тебя, — уже ни на что, не надеясь, крикнул я вслед. — Рейчел не отступит. Она найдет твое слабое место и ударит по нему. В этом она мастер.

— Поверь мне, я знаю, — донеслось сквозь запоздалый звонок, прежде чем рюкзак Арианы Такер окончательно скрылся в лестничном пролете.

Глава 7 (Ариана Такер)

Выбить почву из-под ног, а не коврик. Тебе лучше это знать.

Я мысленно пнула себя за это, спускаясь вниз по лестнице на урок французского.

Это была глупая ошибка, за пределами моего понимания контекстов и мертвый груз, который показывал, что я была другой. Путаница с ковриком/почвой уходит в те далекие дни, когда я пыталась понять нюансы разговорной речи. Я думала, что обучилась этому много лет назад. Это только доказывало, насколько сильно он застал меня врасплох. Из всех людей, Зейн Брэдшоу завел меня в тупик.

Говоря об этом, он хотел отдать должное Рейчел.

Большую часть времени, чтение мыслей было очень сомнительным делом. Человеческий разум это бурлящая масса полу-законченных наблюдений, мимолетных ощущений и эмоций, и воображаемых сценариев, проигрывающихся на невидимом экране. Это было одной из причин, почему мой отец предостерегал меня от использования способности, в качестве основы для принятия решения.

Когда человек взволнован, очень сложно определить ход его мыслей. Эмоции переполняют человека и почти блокируют все остальное. Но эти эмоции, когда не хватает нужных деталей и оттенки серого, затуманивающие сознательные мысли, могут подсказать линию поведения, основанную на вашем настроении, нежели что-то отчетливо сформулированное.

Проклятье, я зол.

Мысли Зейна были также запутаны и хаотичны, как и у любого другого. Не удивительно. Но одна мысль была очень громкой и отчетливой: он был зол на Рейчел.

Я не была уверена, что она сделала и почему, сегодня все было по-другому, но он решил, что с него достаточно. Я, безусловно, понимала это чувство, хотя было сюрпризом, обнаружить это чувство в Зейне.

Но вот что поразило меня, так это то, как близко я была к тому, чтобы согласиться. Желая увидеть, как Рейчел упадет под колеса своих же махинаций… я хотела этого так сильно, что могла почувствовать привкус крови. Или возможно это от того, что я закусила внутреннюю сторону щеки, сдерживая себя от того, чтобы сказать да.

— Бонжур, мадемуазель Такер. Хорошо, что вы решили присоединиться. — Сказала миссис Леноси, когда я вошла в класс через минуту после звонка.

Волна шепота и смешков прокатилась по классу, и мое лицо залилось краской. Слишком много всего произошло, и было трудно сдерживать себя, чтобы не опуститься на самый низкий уровень. Большое спасибо Зейну.

Я села в дальнем углу класса, положив свою сумку на пол. Нагнувшись, чтобы вытащить блокнот и ручку из своей сумки, заметила, что мои руки дрожат.

Это было так нелепо. Зейн не обратится ко мне снова по вопросу о Рейчел, или по любому другому.

Разве что, я не захочу этого. Еще одно оказанное давление на меня и я, вероятно, сдалась бы, вопреки всем своим убеждениям. Моя человеческая сторона бушевала в клетке, требуя, чтобы ее выпустили.

Нет. Я не могу позволить этому произойти.

Я постаралась сосредоточиться на лекции миссис Леноси, быстро записывая ее слова в своем блокноте и мысленно корректируя ее зверский акцент. "Je vais" слышалось как "Juh vaze". ("Я иду" слышалось как "Йе итду").

Но идея отомстить Рейчел, плетя интриги против нее, с тем, кто был для нее другом… заставила меня рассмеяться. Это было головокружительно и мстительно, Рейчел заслуживала это. Я не могла добраться до ее деда — это было бы слишком опасно — но таким коварным способом, я могла бы нанести удар им обоим.

Хотя, это было невозможно. Снова слишком много правил. Я не знала Зейна и не доверяла ему. Даже притом, что я была полностью уверена, он не обманет меня, но я все равно не могла ему доверить. Это был неоправданный риск.

Я стиснула зубы. Это было тем, с чем я боролась ежедневно, ежечасно. Я чувствовала себя, как куча крайностей, связанных вместе. Голос в голове указывал на факты и всевозможные сценарии, бурю эмоций, порывы желаний и потребностей, которые заглушат все, если я им позволю.

Кроме отрывочной информации, которую нашла за годы поиска в Интернете, я еще много не знала о своем наследие, будто только, что прибыла издалека. Но логика — и различные интернет ресурсы — внушили мне, что «Розуэлльский пришелец ⁵» вышел из продвинутого общества. Создание новой технологии, которая позволила бы им появиться здесь, пройдя невероятные барьеры — подобно путешествию со скоростью превышающую скорость света — может происходить только благодаря интеллектуальному превосходству, упору на науку, логику и стратегию. Они использовали весь свой потенциал, и не тратили его на мелкие расовые разногласия, религию, экономический статус, сравнение жабр с легкими, или на что-то другое.

Они — кем бы они ни были — поднялись выше своих примитивных инстинктов, чтобы открыть что-то удивительное.

И как только они прибудут сюда, преодолев много тысяч световых лет, человеческая часть моего сознания застрелит их, из страха или ненависти, или может быть от всего этого вместе.

Впечатляет, правда?

Но для меня было важно помнить, что в этой конкретной ситуации, как и в большинстве других случаев, поддаваться своей человеческой стороне, было бы очень опасно. Возможно, выполнимо, но опасно. Я хотела, жаждала и нуждалась, как никто другой. Но моя нечеловеческая сторона знала, что поддаваться было бы рискованно; это может привести к последствиям, из-за которых моя жизнь или свобода будут под угрозой. Я была готова к рискам, но они должны быть связаны с эмоциями. Эмоции так часто подводили людей. Они хотели чего-то большего, чем им положено. Желание чувствовать связь с другим человеком, любить или ненавидеть кого-то — разрушало все это, оставляя вас открытыми и уязвимыми.

Логика была звуком, который спасал меня бесчисленное количество раз.

Только один раз, моя человеческая сторона проявила себя. Понимаете?

В ту последнюю ночь, в лаборатории, это был инстинкт, желание выжить любой ценной, которое отвергло шепот логики, заставив меня вылезти из-под своей кровати, по настоянию охранника, человека, который стал моим отцом.

Я покачала головой. Тогда все было по-другому. В том случае, был вопрос жизни и смерти.

Была середина ночи, когда взорвалась бомба. Этого я, конечно, не осознавала в то время. Позже я узнала, что люди, протестующие против генетических экспериментов над беззащитными животными, послали бомбу в пакете. Она взорвалась в почтовой комнате, этажом выше моего жилого помещения.

Но я знала и помнила только то, что спала, а в следующее мгновение я оказалась на полу, в темноте наполненной дымом, съежившись под своей опрокинутой кроватью, в то время как стены тряслись, а потолок грохотал. Я не была даже уверена в том, что заползла ли я под кровать или она сама перевернулась под силой взрыва бомбы. Сирены взвизгнули над головой, больно резанув по ушам, но я не смогла поднять руки, чтобы прикрыть их. Моя правая рука болела, вероятно, был перелом, и я сильнее прижала ее к груди.

Аварийное освещение замерцало, стараясь осветить темноту. Я смогла достаточно разглядеть, чтобы увидеть кровь, пропитывающую белые рукава моей форменной одежды. Были небольшие порезы на кистях рук, и вероятно еще больше на локтях. Игры и книги на полках были опрокинуты на пол. Малюсенькие осколки стекла рассыпались по всей комнате, сверкая, как бриллианты в неровном освещении. Кроме того, стеклянная стена, которая иногда казалась плотной, была разбита. Гигантская трещина расползалась по гладкой поверхности с тысячью мелких зигзагов. Внизу, стекло полностью разрушилось, трещины переходили в зияющие дыры с острыми и неровными краями. Комната наблюдения, откуда за мной наблюдали доктор Джейкобс и техники, была темной и казалась меньше, чем обычно, заполненная незнакомыми предметами. Я не поняла, что это было, потому что все оборудование было раскидано в беспорядке в центре комнаты и, казалось, что стены стали провисать.