Цена свободы - Нечаев Павел. Страница 25

В третий раз увидев слева сгоревший дом, я чертыхнулся и остановился. Что за черт, все время вроде прямо шел, и вот опять вернулся к тому месту откуда начал. Точно, это штучки индиго, это они мне голову морочат. И ведь шел точно по маршруту, что мне дал Летун, ни на миллиметр не отклонился, а, поди ж ты, хожу кругами и все. Как сказал Джек: «дорога приведет». Пока что по кругу ведет.

Я решил действовать по-другому. Встал, закрыл глаза и представил себе дорогу, как в сказке про Элли и Тото, она была выложена желтым кирпичом. Сначала образ не давался, ускользал, потом, понемногу, он заполнил мое сознание, добавлялись детали. Я стоял в самом центре дороги, она желтой полоской вилась между зелеными холмами, и уходила куда-то вдаль, сияло солнце, порхали бабочки, в густой зеленой траве стрекотали сверчки. Картинка стала до того яркой и отчетливой, что мне расхотелось открывать глаза, и видеть все тот же осточертевший снег, зияющие пустотой окна домов.

Я простоял так довольно долго, а открыв глаза, сделал уверенный шаг вперед. Теперь я знал, куда идти. И точно, стоило мне пройти полквартала, как я услышал детский голос, повторяющий:

— Проспорил, проспорил!

На сугробе приплясывал, улыбаясь, мальчик. Что-то с ним было не так, я сначала не понял, и только секунд через десять въехал: он был без верхней одежды. В двадцатиградусный мороз, на ветру, он стоял в одной рубашке и не мерз. Он сбежал ко мне с сугроба, схватил за руку, и затараторил:

— Я знал, я ему говорил, что тебя не удержать, а он не верил! — он схватил меня за руку, и повел за собой. Я последовал за ним. Он завел меня в дом, которого я, хоть убей, раньше не видел, хоть и проходил тут три раза. У входа стоял Джек, и улыбался:

— Ты первый, кто сумел пройти сюда сам, без проводника. Поздравляю, — он слегка поклонился. — Габи в тебя верил.

Джек хлопнул мальчика по плечу и жестом предложил мне зайти. Мы поднялись на второй этаж, меня удивило отсутствие железных дверей, ловушек, мин и прочих непременных атрибутов жилища. Я спросил об этом у Джека, тот улыбнулся:

— Никто сюда без нашего разрешения не попадет. Нужно быть в особом состоянии сознания, в состоянии ментальной тишины. Только тот, кто способен этого добиться, сможет увидеть этот дом. А войдет только тот, кого мы пригласили, как ты, например.

— А зачем тогда голову морочили? Проверяли? — спросил я, топая за Джеком по лестнице.

— Именно так, проверяли, это был экзамен на ясность мышления.

Разговаривая с Джеком я все время ловил себя на мысли, что разговариваю с ним не как старший с младшим, а наоборот. С виду восемнадцатилетний паренек, но четкость формулировок и ясность мысли убивали наповал. Он провел меня по комнатам, показывал, что у них есть. Меня удивило обилие живых цветов в ящиках с землей разных размеров. Комнаты утопали в зелени, там были не только цветы, я увидел и огурцы, и помидоры, из ящиков побольше торчали деревца, лимонные, апельсиновые.

— Откуда это все? — спросил я удивленно.

— Мы хорошо ладим с живым, — непонятно ответил Джек, — смотри.

Он взял с полки горшок, зачерпнул совком земли из мешка, насыпал в горшок, утрамбовал. Потом взял палочку, и сделал в центре углубление. Я смотрел, как зачарованный. Джек сходил, и принес пакетик с семенами. Он кинул семечко в углубление, и заровнял землю.

— Что теперь? — нетерпеливо спросил я. Джек не ответил, а показал рукой на горшок, смотри, мол. И тут земля в горшке зашевелилась. В середине вспучился бугорок, из него показался зеленый росток. Я молча смотрел, не веря своим глазам. Вот показался стебель, он на глазах становился толще, потом от стебля отделились листики, веточки, на концах веточек закачались бутоны. Спустя несколько минут передо мной в горшке пышным цветом цвела герань, десятки ярко-красных цветков. Земли в горшке из-за цветков просто не было видно.

— Ты заставил цветок вырасти за минуту, — медленно проговорил я, — охренеть!

— Не заставил, — Джек посмотрел на меня, как на дурака, — я его попросил, он и вырос.

Ну да, вот так просто, попросил, он и вырос. А может, и правда просто, только мы об этом не догадывались?

Джек познакомил меня с детьми, они обступил меня, наперебой называли свои имена, о чем-то спрашивали. В общем, вели себя так, будто я их давний знакомый. Я отдал им принесенный пакет со сладостями, и они вовсю шуршали обертками. Вполне обычные дети, если бы я не видел, как они, скрестив ноги, сидели на воздухе в метре над полом, когда мы с Джеком вошли, то ни за что не поверил бы, что в них есть что-то особенное.

— Джек, а почему они ведут себя так, будто я их самый лучший друг? Ведь ни капли застенчивости! — спросил я у Джека, когда мы сели пить чай на кухне у печки.

— Они еще ни разу не видели такого старого Нового, — не совсем понятно ответил Джек.

— Это как? — не врубился я.

— Ты тоже индиго. Ты тоже Новый, Коцюба.

Вот это новость! Хотя, учитывая мою внезапно проснувшуюся чуйку, не такая уж и новость.

— Ты хочешь сказать, что я не человек?

— Человек. И Новый. — Джек положил локти на стол, и продолжил:

— На нашей планете всегда рождались люди с необычными способностями. Высокий интеллект, способность к эмпатии, умение исцелять — такие люди были всегда. Но в последние несколько десятилетий, их стало рождаться все больше и больше. У многих из таких людей аура цвета индиго, отсюда и название.

— Это я знаю, читал. Но ведь такого, — я махнул рукой в сторону коридора, откуда доносились звонкие голоса, — такого ведь не было. Какие-то экстрасенсы, какие-то дядьки утюги к животу примагничивали, телешаман воду заряжал, это было. А вот так, чтобы в лютый мороз не замерзнуть, или на воздухе сидеть, или цветок вырастить, или, как про вас рассказывают, лечить прикосновением — такого не было. Откуда это все?

— Я не знаю, — ответил мне Джек, было видно, что я задел чувствительную струнку, — после Песца, когда умерло очень много людей, миллиарды, нам всем было очень тяжело. Вспомни сам.

Я вспомнил: действительно, первый месяц после того как начались морозы, я очень плохо себя чувствовал. Тогда я списал все на депрессию, вызванную резким изменением образа жизни.

— Я сам чуть не умер, — продолжил свой рассказ Джек, — мои родители замерзли. Я тоже заболел, и думал, что умру. Но однажды, я проснулся совершенно здоровым рядом с телами моих близких, и обнаружил, что мне не холодно. Я ходил один по промерзшему дому, и везде видел лишь мертвых. Тогда я чуть не сошел с ума, мне казалось, что я остался один в целом свете. — Джек замолчал, глядя на дверцу буржуйки. В щель было видно, как обугливается внутри деревяшка.

— Что было дальше? — заинтересованно спросил я.

— А дальше я почувствовал, что рядом кто-то есть, кто-то, кому нужна помощь. И я пошел по ночному городу на этот, едва слышный призыв. И нашел там Даника, первого из своих детей. Когда нас стало двое, наши силы тоже как бы удвоились. На следующий день к нам пришел Габи, он почувствовал наше присутствие, и сам нашел нас. Тебе должно быть это знакомо.

Я подумал о своем внутреннем «радаре», и кивнул. Спросил:

— Но почему это…этот Дар, проявился именно после Песца?

— У меня есть теория, даже не теория, а так, предположение.

— Я весь внимание, — я подался вперед.

— У нашей планеты есть множество оболочек, она окружена атмосферой, у нее есть магнитное и гравитационное поле. Это общеизвестно. А что, если есть еще одна оболочка, еще одно поле, которое не фиксируется нашими приборами? Я говорю про поле информационное.

— Астрал? — спросил я несколько разочарованно. Думал услышать что-то новое, а пошел все тот же эзотерический бред, которым была полна желтая пресса.

— Как ни назови, все равно будет неправильно. Не в терминах суть, пусть будет хоть астрал, хоть эгрегор, хоть эфир. Я предполагаю, что все без исключения живые организмы нашей планеты взаимодействуют с этим полем. У тебя бывало такое, что решение приходит как бы само? Ведь есть множество ситуаций, когда весь предыдущий опыт бесполезен. И из десятков разных вариантов ты выбираешь именно тот, который нужен. Откуда берется ответ? Если предположить, что мысль материальна, что это разновидность энергии, то она должна откуда-то приходить, и куда-то деваться. Это похоже на систему «клиент-сервер», тебе, айтишнику, будет просто это понять. Наши мысли питают эту оболочку, а она, в свою очередь, общается с нами. Происходит обмен информацией. У обычного человека в голове беспорядок, хаос из обрывков мыслей и образов. Что происходит, когда начинается обмен? К серверу идет запрос, этот запрос обрабатывается, и сервер выдает какой-то результат. Естественно, что дав серверу бессмысленный набор символов, ничего путного в ответ не получить. Что подал, то и получил, все просто. Мне иногда кажется, что само наше сознание находится там, наверху, а мозг не вместилище разума, а просто приемник. Я думаю, что отличие Новых людей от Старых, то, что мы называем Даром, это просто врожденная способность подавать правильный запрос туда, наверх. Своего рода начальная настройка. Когда на планете было больше шести миллиардов людей, уровень информационного шума был настолько большой что мысли людей «забивали» канал. И те, кто мог общаться с эфиром, просто не могли до него достучаться. Когда пришел Песец, эфир переполнился страданием, эхом боли умирающих людей, и мы, Новые, почувствовали это. Потом, когда эфир успокоился, исчезли помехи, и наша связь с ним заработала по-настоящему. Это был прорыв на принципиально новый уровень. Эфир учит, дает знания, из него мы черпаем энергию для всего, мы являемся ее проводниками. Габи бегает по морозу в рубашке, и может обходиться без еды больше недели, ему хватает энергии эфира. Он у нас самый даровитый, но и остальные тоже много чего могут. Нашу защиту ты видел сам. Человек, неспособный обуздать свой разум, просто не попадет сюда. И это лишь малая часть того, что мы можем, мы только начали учиться. Я за этот год узнал больше о себе и мире вокруг, чем за предыдущие семнадцать лет своей жизни.