Цена свободы - Нечаев Павел. Страница 51

Устроили скотный двор, в тепле за зиму живность расплодилась, особенно кролики, и к весне мы раздали ее по Семьям, теперь в половине семей был свой скотный двор, появились свежие яйца, стали печь свежий хлеб. Проблема была с кормом, не было свежего, подъедали старые запасы комбикорма.

На полях посеяли кукурузу, картошку, помидоры. Картошку мы нашли в туннеле, ее как перед самой зимой завезли, так она и лежала там. Большая часть либо погнила, либо проросла, но кое-что, все же, можно было попробовать посадить. К моему удивлению, у нас нашелся и специалист по сельскому хозяйству. Специалиста звали Зиан, из Семьи Ли, он у себя на родине даже какое-то учебное заведение закончил, в общем, был он то ли агроном, то ли полевод, мы так и не поняли. Многие из наших узкоглазых друзей оказались в прошлом крестьянами. Это вам не я, горожанин в четвертом поколении, еду добывающий в супермаркете.

— Не вырастет, — лаконично сказал он, — земля не родит.

— Ну, мы попробуем, — возразил я, — просто объясни, как и чего делать.

Он объяснил, мы кое-как прорастили рассаду, посеяли треть от того, что у нас было, залили все удобрениями, и стали ждать. Нечего и говорить, что через месяц ни одного зеленого ростка на полях не появилось. Народ ходил, как в воду опущенный, раздавались даже обвинения в адрес Комитета, пока, правда, вполголоса.

— Не переживай, Коцюба, следующей весной посеем, — успокаивал меня Медведь.

— А если и тогда ничего не вырастет? — с горечью ответил я, — что мы будем делать? Опять тушенку жрать? Она не вечная.

— Ну и что ты предлагаешь? Лечь и умереть? — Медведь удивился, — ты кончай хандрить, Коцюба, у нас дел невпроворот.

Выбора не было, пришлось обращаться за помощью к Джеку. Он выслушал меня, нахмурив брови, моя просьба его не привела в восторг.

— Мне бы не хотелось афишировать наши возможности. На нас и так косятся, особенно эти, из туннеля, — сказал Джек. — В его словах было немало правды. Если наши знали индиго с лучшей стороны, практически все у них лечились, ведь именно благодаря индиго за всю зиму так никто и не умер, хотя были обморожения, и воспаления легких, то для «туннельных» индиго были непонятным колдунами, а ведь людям свойственно бояться непонятного.

— Пойми, дружище, нам без вас не обойтись. Не вырастет ведь ничего, все труды пропадут! — уговаривал я его, — а недоброжелателей не бойся. Вы стольких людей спасли, у вас чуть не каждый второй в должниках по гроб жизни. Да любого, кто хоть пальцем вас тронет, на куски порвут!

— Ты плохо знаешь людей, Коцюба, — спокойно возразил Джек, — чувство благодарности им несвойственно. — Впрочем, — добавил он, — я посоветуюсь кое с кем, и дам тебе ответ.

— Со старым шаманом? — понимающе кивнул я.

— С ним, — Джек несказанно удивился, — а что, вы разве знакомы?

— Я много где побывал, — многозначительно ответил я, и ушел. Джек остался чесать в затылке.

Шаман дал положительный ответ. Намеченное мероприятие мы решили сохранить в тайне, поэтому собрались рано утром, перед рассветом. Было еще темно, но над горами вдали уже заалела полоска облаков, до рассвета оставалось совсем немного. Подошли индиго, Джек привел всех, кроме самых маленьких. Они отчаянно зевали, да и меня в сон клонило.

— Что, Джек, обломал я вам сон? — решил я пошутить, но шутка не удалась, Джек сверкнул глазами, но ничего не ответил.

— Так, ребята, все в круг! — скомандовал он. Я всегда удивлялся, как Джеку удается поддерживать такую дисциплину, ведь три десятка разновозрастных детей, а слушаются его беспрекословно. Хотя, может быть, им просто интересно с ним, вот и весь секрет?

Индиго сели кружком, запустили пальцы во вспаханную землю, и замолчали. Повисла тишина, но они не просто молчали, я будто услышал отголоски диалога, но без слов. Индиго разговаривали с кем-то еще, причем не каждый индиго по отдельности, а все вместе, как будто были одним разумом, одним организмом. Я почувствовал, как у меня покалывает кончики пальцев, потом подстриженные коротко волосы стали дыбом. Над полем разливалась энергия.

— Что они делают? — шепотом спросил Вайнштейн, он тоже что-то почувствовал.

— Тссс, не мешай, — оборвал я его. На самом деле, он мешал мне смотреть, индиго он помешать бы не смог при всем желании.

Солнце уже вышло из-за гор, в небе над горизонтом горела желтая монетка, а индиго все сидели. От земли поднялся туман, Поселок вдали исчез в дымке. Я поежился, было прохладно, утренняя сырость заползла мне под куртку.

Наконец, индиго разорвали круг, и встали. Без команды, они построились в линию, и, взявшись за руки, пошли по полю к Поселку. Вскоре они исчезли в тумане, были слышны только о чем-то весело переговаривающиеся звонкие детские голоса.

— Идем за ними? — спросил Вайнштейн нетерпеливо.

— Жди, — ответил ему Ли, — имей терпение. — На обычно бесстрастном лице Ли читалось удивление.

Мы стали ждать у края поля. Голоса индиго замолкли вдали, они, наверное, уже шли по улицам Поселка.

— Смотрите, земля шевелится! — изумленно проговорил Вайнштейн. Насколько хватало глаз, вспаханная земля шевелилась, будто живая. Точно волдыри, появились бугорки, а потом, из каждого бугорка проклюнулся зеленый росток, и, прямо на глазах утолщаясь, потянулся вверх. Мы смотрели на чудо, как завороженные. Позабыв наш язык, Ли что-то бормотал на своем себе под нос. Солнце катилось ввысь, и под его лучами туман таял в воздухе. Мы увидели, что все поле зеленеет ростками.

— Идем к теплицам! — возбужденно крикнул Вайнштейн, и побежал к Поселку. Мы поспешили за ним. Теплицы были в черте Поселка, за забором, мы миновали изумленного сторожа на входе, который, кажется, даже не заметил, что мы прошли, настолько его поразила увиденная картина, и забежали внутрь.

В теплицах все цвело. Раскинув широкие листья, на грядках распускались желтые цветы огурцов, торчали кусты кабачков, тянулись зеленые стебли лука. У теплиц расцветали кусты шиповника, мертвая, убитая морозами акация, которую у нас все не доходили руки спилить, зеленела свежей листвой.

Мы покинули теплицы, и пошли по Поселку. Индиго прошли по Поселку и отправились восвояси, мы их не догнали. Кругом все зеленело, с непривычки изумрудная зелень резала глаз. Расцветали деревья, клочки земли покрылись травой, в воздухе пряно пахло какими-то цветами. Добило меня то, что в Форте, в углу, куда я несколько дней назад кинул огрызок моченого яблока, тянулся к небу ствол дерева. Из огрызка выросла яблоня.

— Охренеть! — тихо матерился возле меня Вайнштейн. Я вполне разделял его чувства. Прибежал Зиан, возбужденно залопотал что-то на своем, дергая меня за рукав.

— Чего он хочет, Ли? — спросил я.

— Хочет идти к индиго, благодарить, — ответил Ли, глаза у него были как плошки, даром что косые, — говорит, что это чудо.

Во дворе Форта собралась толпа. Новость вмиг облетела весь Поселок, и, несмотря на ранний час, люди выскакивали из домов, и бежали в поле, к теплицам, смотреть. А посмотрев, бежали к Форту, требовать объяснений, на лицах у всех смесь изумления с детским восторгом. Я взял матюгальник, и вышел на крыльцо.

— Я знаю, что вы не верите своим глазам, — произнес я, — я и сам не верю. Все, что я вам мгу сказать, что за это чудо надо благодарить индиго. Они увидели, что у нас ничего не получается, и решили помочь. Как они это сделали, я не знаю.

— Идем к индиго! Надо отблагодарить! — понеслось над толпой.

— Не надо никуда ходить! Вы их напугаете! Я сам передам нашу благодарность, — мне еле удалось отговорить собравшихся от похода.

Чудо помогло. Недовольство действиями Комитета исчезло, мы опять стали самые лучшие и любимые. Через месяц мы сняли первый после Песца урожай, и Зиан обещал, что к осени будет и второй, в теплицах. Все росло, как на дрожжах, я никогда раньше такого цветения не видел. Растения рвались к небу, расцветая на глазах. Наш Поселок утопал в зелени, резко контрастируя с полуживыми землями вокруг. Окрыленные успехом, мы ремонтировали дома, расчищали улицы, и очень скоро Поселок стал краше, чем был до Песца. На нефтезаводе запустили какой-то генератор, не знаю, какой, в подробности я не вдавался, и в Поселок стала поступать электроэнергия, улицы были ярко освещены, в окнах домов мерцали экраны телевизоров, народ смотрел кино.