Святая Жанна - Голышева Елена Михайловна. Страница 19

Жанна (с надеждой). Да, мои голоса обещали, что меня не сожгут.

Кошон. Женщина, ты совсем рехнулась! Разве ты не видишь, что твои голоса тебя обманули?

Жанна. Это невозможно.

Кошон. Невозможно? Они привели тебя прямо к отлучению и костру, – он ждет тебя.

Ладвеню (настойчиво). Разве твои голоса сдержали хотя бы одно обещание с тех пор, как ты попала в плен под Компьеном? Дьявол предал тебя. А церковь открывает тебе свои объятия.

Жанна (в отчаяньи). Правда, правда: мои голоса меня обманули. Дьявол надо мной надсмеялся; нет во мне больше веры. Я старалась быть мужественной. Но только глупец сам пойдет в огонь. Господь от меня этого не потребует: ведь он одарил меня здравым смыслом.

Ладвеню. Да будет благословен Господь – он спас тебя в твой одиннадцатый час! (Спешит к свободному месту за столом писцов, хватает лист бумаги и принимается торопливо писать.)

Кошон. Аминь!

Жанна. Чего вы от меня хотите?

Кошон. Ты должна подписать торжественное отреченье от ереси.

Жанна. Подписать? Я не умею писать.

Кошон. Но ты подписывала немало писем.

Капеллан (прислушиваясь к разговору с нарастающим беспокойством). Ваше преосвященство, что это значит? Вы позволите этой женщине ускользнуть от нас?

Инквизитор. Закон есть закон, капеллан де Стогамбер. А вы знаете закон.

Капеллан (вскакивая от места, красный от ярости). Я знал, что нельзя доверять французам. (Общий шум. Он старается его перекричать.) Я знаю, что сделает граф Уорик, когда услышит, как вы его предали. Восемьсот солдат стоят у ворот – они позаботятся о том, чтобы сжечь эту проклятую ведьму, несмотря на все ваши уловки.

Заседатели (одновременно с ним). Что такое? Что он сказал? Он обвиняет нас в измене? Возмутительно! Нельзя доверять французам?! Слыхали?! Кто он такой? Он спятил! Он пьян!

Инквизитор (поднимаясь). Тише! Господа, прошу вас, потише. Капеллан, вспомните о вашем священном сане, о том, где вы. Приказываю вам сесть.

Капеллан (упрямо скрестив руки, с подергивающимся лицом). Я не желаю садиться.

Кошон (Инквизитору). Этот человек не первый раз обзывает меня предателем.

Капеллан. А ты и есть предатель. Все вы предатели. Вы чуть не на коленях молите эту проклятую ведьму отречься от ереси.

Инквизитор (садясь, невозмутимо). Если вы не желаете сесть, вам придется стоять, вот и все.

Капеллан. Я не желаю стоять. (Бросается на стул.)

Ладвеню (поднимаясь с листом бумаги в руке). Ваше преосвященство, вот отреченье, которое должна подписать Дева.

Кошон. Прочтите ей его.

Жанна. Не утруждайтесь. Я подпишу и так.

Инквизитор. Женщина, ты должна знать, к чему прикладываешь руку. Читайте, брат Мартин. А вы помолчите.

Ладвеню (читает, не торопясь). «Я, презренная грешница, Жанна, по прозвищу Дева, признаю, что тяжко провинилась по следующим статьям. Я уверяла, что получаю откровение от Бога, ангелов и блаженных святых, и нечестиво отвергала советы церкви, которая предупреждала меня, что меня искушает нечистая сила. Я впала в богопротивное кощунство, нося неподобающее платье наперекор церковным канонам. Я остригла волосы наподобие мужчины и, нарушив долг женщины, подняла меч, подстрекая людей убивать друг друга, богохульно приписывая грехи свои Всемогущему Господу. Признаю, что согрешила, призывая к мятежу, поклоняясь идолам, отказывая в повиновении властям, предаваясь гордыне и ереси. От всех этих грехов я ныне отрекаюсь, смиренно воздавая благодарность вам, ученые богословы, наставившие меня на путь истины и благодати Господней. Я никогда более не возвращусь к заблуждениям своим и останусь под сенью святой церкви, в послушании святейшему отцу нашему римскому папе. Во всем этом клянусь именем Бога всемогущего и Священным Писанием, в чем и подписываюсь».

Инквизитор. Ты поняла, Жанна?

Жанна (не слушая). Чего ж тут не понять?

Инквизитор. И все это правда?

Жанна. Кто его знает? Если бы это не было правдой, на рыночной площади не разложили бы костра.

Ладвеню (беря со стола перо и книгу, спешит к ней, чтобы она не успела снова себя оговорить). Позволь, дитя мое, я буду водить твоей рукой. Бери перо. (Она берет перо, и они вместе пишут, пользуясь книгой как столом.) Ж. А. Н. Н. А. Так. Теперь сама поставь свой знак.

Жанна (ставит свой знак и возвращает перо; ее мучает внутренняя борьба: дух ее восстает против рассудка и тела). Вот!

Ладвеню (кладя на стол перо и с поклоном вручая отреченье Кошону). Благослови Господь, заблудшая овца вернулась к своему стаду; Пастырь наш радуется ей больше, чем девяноста девяти праведникам. (Возвращается на свое место.)

Инквизитор (принимая бумагу от Кошона). Объявляем, что тебе больше не грозит отлучение от церкви.

Жанна. Спасибо.

Инквизитор. Но поскольку ты тяжко согрешила против Господа и святой церкви, мы дадим тебе возможность покаяться и оградим тебя от новых искушений. Для блага души твоей приговариваем тебя к пожизненному заключению: до скончания земных дней ты будешь вкушать хлеб горести и пить из чаши скорби.

Жанна (поднимаясь в изумлении и страшном гневе). Пожизненное заключение! Значит, меня не отпустят на свободу?

Ладвеню (удивленно и слегка обиженно). Освободить тебя, дитя мое, после всего, что ты натворила! Как ты могла это подумать?

Жанна (бросается к столу, хватает отречение и рвет его в клочья). Зажигайте костер. Лучше умереть, чем жить, как крыса в норе!

Ладвеню. Жанна! Жанна!

Жанна. Голоса мои были правы, говоря, что вы глупцы (все глубоко оскорблены), что я не должна верить вашим красивым словам, вашему милосердию. Вы обещали мне жизнь; и вы солгали. (Возмущенные возгласы.) Вы думаете, жить – это значит не быть покойником? Меня не страшит жизнь на хлебе и воде; когда я требовала большего? Вода сладка, если она из чистого источника. Но вы хотите отнять у меня светлое небо, поля и цветы; вы хотите заковать мои ноги в цепи, чтобы я никогда больше не могла скакать на коне и взбираться на горы; вы хотите, чтобы я дышала смрадной тьмой. Я могу расстаться с боевым конем; влачить жизнь, одетая в юбку, и, как другие женщины, глазеть на знамена и трубы, на рыцарей и солдат, которые едут мимо меня на войну, если мне только дано будет слышать шелест ветра в ветвях, песнь жаворонка в сияющем солнечном небе, блеяние ягнят в морозное утро и колокольный звон, несущий на крыльях ветра ангельские голоса. Вот без этого я не в силах жить. А если вы хотите все это отнять у меня, я знаю: дело ваше – дело дьявола! А мое дело – дело божеское.

Заседатели (в великом смятении). Кощунство! Кощунство! В нее вселился дьявол. Она говорит, что мы – орудие дьявола! Чудовищно!

Д’Эстивэ (покрывая общий шум). Она закоренелая еретичка и недостойна нашего милосердия. Я требую ее отлучения.

Капеллан (палачу). Зажигай костер. В огонь ее, в огонь!

Палач и его подручные поспешно уходят во двор.

Ладвеню. Нечестивая, если дело твое – дело божеское, почему Бог не освободит тебя?

Жанна. Я – дитя Его, а вы – недостойны, чтобы я жила среди вас. Вот мое последнее слово.

Ее хватают солдаты.

Кошон (поднимаясь). Погодите.

Все замирают. Мертвое молчание. Кошон поворачивается к Инквизитору и смотрит на него вопросительно.

Инквизитор кивает головой. Стоя, они торжественно один за другим произносят слова отлучения.

Кошон. Объявляем тебя закоренелой еретичкой.