Кремль 2222. Крылатское - Дашко Дмитрий Николаевич. Страница 35

– И кто поможет определить этот лимит? – спросил я. – Сами почувствуем?

Сержант ухмыльнулся:

– Когда мы что-то почувствуем, будет уже поздно. С нами непременно произойдёт какая-то хрень, и, как я уже говорил, лучше сразу настроиться на то, что она нам не понравится. Однако проблема решаема. Слышали про берёзы-мутанты?

– И слышали, и видели, – сообщил я.

– Хоть чем-то вы меня сегодня порадовали! Я уж думал, что вы из такой глухомани, что всё на пальцах разъяснять придётся, – облегчённо вздохнул кио.

– Ты погоди радоваться, – заметил маркитант. – Берёзку эту мы видели, только при чём тут она и Поле Смерти? Не улавливаю связи.

– Связь простая. Опытные люди всегда берут с собой в дорогу любой обрезок такого деревца, да хоть щепку! Это дерево служит неплохим индикатором действия Поля Смерти, почти как счётчик Гейгера для радиации, только без циферблата. Как только древесина из желтоватой превратится в пульсирующий багровым стержень, всё, ребята, пора «делать ноги»!

– Надеюсь, у тебя с собой есть такая штука? – прищурился я.

– Я же сказал, что опытные люди всегда берут их с собой, – с некоторой обидой подтвердил кио.

– Ясно, вопросов больше не имею, – сказал я и добавил: – Приятно иметь дело с шаристым бойцом.

Студень Поля, должно быть, почувствовал наше приближение. По нему, как по морю, побежали белые барашки.

– Блин, ты точно уверен, что твои пуговицы сработают? – с сомнением в голосе спросил маркитант.

– Сейчас проверим, – с ледяным спокойствием сказал кио. – Я иду первым, вы за мной. Идём цепочкой, на расстоянии вытянутой руки, дистанцию не увеличиваем. Ни в коем случае не разбредаемся по сторонам. Вы меня поняли?

– Поняли, командир, – подтвердил я.

Если бы не Поля Смерти на своих ложноножках, эта земля ничем не отличалась бы от любой другой. Обычный гравий, коего полно на дорогах, правда, нет ни единого деревца, да что там – растительности вообще нет, но мало ли странных мест на свете?

Я задумался и едва не потерял Сержанта, маркитант слегка подтолкнул меня, напоминая, чтобы не зазевался.

Можно ли назвать Поля Смерти живыми? Что это – просто какая-то субстанция или сложный, высокоорганизованный организм со своим мозгом и чувствами? Вряд ли мы когда-то узнаем ответы на эти вопросы.

Главное то, что наш путь лежал через земли, которые эти создания считали своими, а с чужаками они предпочитали разбираться коротко и эффектно.

Почти сразу мы увидели первые трупы: когда-то это были нео, но Поля Смерти постепенно начали превращать их во что-то совершенно необычное, я даже не мог подобрать словесного эпитета для того, что тут творилось. Выглядело это крайне омерзительно, желудок запротестовал от увиденного, и я срочно перевёл взгляд в другую сторону, иначе меня бы вывернуло наизнанку.

Киборг шагал размашисто и легко. Не знаю, действовали ли это заряженные пуговицы, или он неким наитием мог выбрать путь, огибающий любое препятствие, включая невидимое, но пока что мы словно шли по длинному извилистому коридору, и никто не собирался преградить путь. Поля Смерти, всё более смахивающие на студень, не проявляли к нам интереса. Очевидно, пока что система «чужой-свой» не давала сбоя. Нас будто не существовало.

Однако я понимал, что наше продвижение не станет всего лишь увеселительной прогулкой. Что-то должно было случиться, и, конечно, это произошло.

Глава 19

Я слышал, что Поля Смерти могут насылать мороки, но не ожидал, что они могут ещё и поднимать мертвецов. Не стану спорить, может, это было всего лишь видение, галлюцинации в мозгу, призраки в отравленном сознании… Когда имеешь дело с Полями Смерти, ни в чём нельзя быть уверенным. Тут всё происходит по иным законам, которые трудно понять обычному человеку.

Для меня поднявшаяся армия мертвецов была такой же реальной, как и всё остальное.

Кио говорил, что в древности тут положили роту натовской пехоты. За несколько столетий трупы должны были разложиться или превратиться в мумии. Эти же выглядели так, словно их только что направили на боевое задание: преимущественно молодые, упитанные (толстяков хватало – в обычную пехоту гребли всех подряд, это же не морпехи с особыми требованиями к физическим кондициям). Кстати, среди них хватало и женщин, видимо, во время войны они тоже считались мобилизационным ресурсом. Эти «амазонки» мало чем отличались от мужчин, их формы были далеки от соблазнительных, а оружия и всякой снаряги на всех навьючивали одинаково.

Правда, в отличие от тел, одежда натовцев всё же истлела. На восставших бойцах были клочки того, что когда-то было камуфлированными куртками и штанами, с защитных шлемов слезло покрытие, и зияли многочисленные дыры (причём многие с оплавленными краями), кевларовые бронежилеты были порваны в клочья – похоже, это Поле умело сохранять органику, а к остальному не было столь же бережливым.

От бойцов почему-то валил пар, будто они только что выскочили из бани на мороз. Лица, руки, те части тела, которые виднелись через лохмотья, выглядели красными, словно ошпаренными. Должно быть, Поле Смерти помнило, что отряд нашёл свою гибель под реактивными снарядами, и это отразилось в облике поднятой роты мертвецов.

У большинства в руках старинные автоматические винтовки М-16 с примкнутыми ржавыми штыками. Лезвия направлены на нас, рты открыты и перекошены в злобной гримасе. Воображение дорисовывало их отчаянный крик.

Зомби шли убивать. Неизвестно, что гнало их: жестокая воля Полей Смерти или собственные инстинкты мертвецов, но это была жуткая в своей фантасмагоричности картина.

Они возникали из ниоткуда, просто выходили вдруг из-за ближайшего Поля Смерти, выстраивались в подобие строя и целенаправленно шагали на нас.

Никто не знает, как можно убить того, кто уже мёртв. Можно было бы спасовать перед этой задачей, но киборг, шагавший впереди, нашёл решение. Он не стал тратить драгоценные боеприпасы, вряд ли бы пули смогли нанести вред зомби. Сержант выхватил из рук ближайшего мертвеца М-16 и нанёс мощный удар прикладом по обезоруженному противнику. Стоило только мертвецу упасть, как он больше не сумел подняться, его будто приклеило к земле, распластало на ней, как тот ни старался, освободиться ему уже не удалось. Но на этом его муки не закончились. Потом сверху ударил невидимый пресс, тело пехотинца расплющилось, превратилось в блин. И тогда поверженный закричал.

Это был нереальный в своём ужасе и отчаянии крик, в котором переплелись ненависть и такая вселенская тоска, будто бы в душу того, что когда-то было солдатом, вбили ледяной кол и теперь ворочали им из стороны в сторону, чудовищно терзая и без того измученную плоть.

Я вздрогнул. Вопль добрался до меня, я провёл рукой по ушам и обнаружил на них кровь. Этот крик буквально буравил, как сверло. Погибая во второй раз, мертвецы хотели утащить за собой и врагов на тот свет.

– Чего стоите, делайте, как я! – прохрипел кио, которому досталось не меньше нашего, но он не выбросил М-16, а крушил винтовкой уже нового врага.

Я сбил с ног жирную негритянку, должно быть питавшуюся в настоящей жизни одной химической дрянью под названием фастфуд. Она упала на спину, комично задёргав конечностями, как опрокинутое насекомое, винтовка вывалилась из её рук. Я подхватил оружие и как раз вовремя: в спину едва не упёрся штык от тощего ботаника в очках.

Я с лёгкостью парировал его удар, и при жизни этот тип не отличался силой, что с него взять – вряд ли поднимал что-то сильнее ноутбука, перед тем как его забрили в армию, а после смерти и вовсе превратился в доходягу.

Удар, штык прошивает камуфляж, как тряпку (где этот горе-воин потерял бронежилет и почему свой капрал или сержант раньше его не убил?), очкарик шамкает ртом, в котором зубы как на подбор: белоснежные, без малейшего признака налёта. Бью ему в живот, пехотинец оседает на пятую точку и сразу же взрывается бесформенной кляксой. Вот уж приплющило так приплющило.