Мораль XXI века - Соммэр Дарио Салам. Страница 38

И тогда, чтобы избежать новых кризисов из-за нехватки наличных денег, как это произошло в 1907 году, вместо центрального банка был создан Федеральный резерв. Всё это не помогло избежать Великой депрессии 1929 года, о которой уже говорилось.

С этого времени, когда правительству требуется больше средств, чем оно получает от сбора налогов, оно обращается в Федеральный резерв с просьбой об эмиссии, предположим, 500 миллионов долларов. Если решение одобряется, Конгресс выдает разрешение Департаменту финансов напечатать 500 миллионов долларов в бонах США. Эти боны передаются в Федеральный резерв, который оплачивает расходы на эмиссию запрошенных правительством долларов. Вследствие подобной операции народ оказывается должным Федеральному резерву 500 миллионов долларов и проценты, накапливающиеся до момента, пока долг не будет выплачен.

Вследствие такой практики уже в начале 2013 года народ Соединенных Штатов оказался должен Федеральному резерву свыше 16,6 триллиона долларов, а проценты по ним достигли более 18 миллиардов долларов в месяц. Как сказал Чарльз Линдберг, летчик, национальный герой Америки, принятие закона о Федеральном резерве фактически узаконило существование невидимого мирового правительства. Американские конгрессмены, принявшие такой несправедливый закон, проигнорировали предупреждение Томаса Джефферсона о том, что если когда-нибудь американцы позволят частным банкам контролировать эмиссию денег, то в конце концов их лишат всего и однажды их дети проснутся бездомными на завоеванном их предками континенте.

Доллар, основная валюта международного рынка, выпускается двенадцатью частными банками, которым Федеральный резерв доверил эту функцию. Нити американской денежной системы находятся в руках совета управляющих Федерального резерва. Они же контролируют и международные финансы.

При такой ситуации правительства различных государств мало что могут, а фактически ничего и не делают. Их экономика и валюта колеблются в ритме, определяемом крупнейшими мировыми банками. Конечно, сильное государство, политики которого честны и независимы от экономических интересов международной финансовой верхушки, способно переломить эту злополучную тенденцию. Отдельное национальное государство – это последнее серьезное препятствие, мешающее мировой финансовой власти достичь абсолютного господства [19].

Эдмунд Ротшильд однажды заявил, что нация как структура должна исчезнуть. Если, как предсказывал партнер Ротшильдов и Рокфеллеров банкир Дж. Варбург, родина, нация, государство растворятся в таком международном порядке, то у общества почти не останется возможностей защититься от этой мировой власти.

В целом более активные европейские государства до вступления в Евросоюз были частично защищены от этого влияния. Но сможет ли в будущем Европейский союз, обладающий размытой политической властью и независимым от правительств Центральным банком, созданным по модели Центробанка Германии, гарантировать сохранение этой независимости? Не стало ли евро, европейская валюта, удобным инструментом для облегчения контроля над финансами Старого Света?

Очень сложно перестроить финансовый мир в соответствии с иными, более справедливыми принципами и встать на путь истинной независимости, поскольку налицо противоположная тенденция. Финансовая власть, дающая взаймы то, чего у нее нет, и берущая за это проценты, действует, как фокусник, создавая деньги из ничего. Если вытаскивать деньги из шляпы – их профессия, трудно ли им будет подкупать предпринимателей, политиков, профсоюзных деятелей, целые учреждения и корпорации?

Эти несуществующие деньги наводнили рынок. Мы живем на средства, взятые из будущего через долгосрочные кредиты, для возвращения которых мы должны работать всю свою жизнь. Кроме самого кредита, мы обязаны выплачивать проценты по нему, а также налоги, направляемые государством на оплату процентов по внешнему долгу. В итоге на грядущие поколения возлагается тяжкое бремя оплаты долгов государства.

В этом заключается рабство наших дней: мы рождаемся в долгах и более половины жизни работаем бесплатно, чтобы платить налоги и возвращать кредиты с процентами. Мы так привыкли к этому, что не можем представить мир без кредитов и не догадываемся, что истинный кредит (credit означает «верить») основывается на богатстве человеческих качеств заемщика, а не на надежности банка.

В действительности банки несостоятельны потому, что дают в долг то, чего у них нет. Для выдачи кредитов они сами занимают суммы, до двадцати раз превышающие их капитал. К тому же кредит – не реальные деньги, а лишь платежное обязательство.

Предприниматель производит товары, строит дома на деньги, взятые в кредит. Мы покупаем эти товары у посредника, также использующего кредит для их приобретения. Всё это, с учетом последующих процентов, создает непропорциональную разницу между себестоимостью и розничной ценой, которую оплачивает потребитель.

Из-за существующей финансовой системы все производимые товары приобретают дополнительную стоимость, избежать которой невозможно, поскольку общество помешалось на потребительстве. В одной из предыдущих глав уже шла речь о безудержном стремлении к удовольствиям как об одной из причин, ослабляющих волю. С тем же рвением неудовлетворенный потребитель, представляющий собой социальный стереотип, поглощает всё производимое экономикой.

Когда любой товар, пусть даже самый абсурдный и бесполезный, широко разрекламирован, он сразу же становится желанным и кажется незаменимым для утоления ненасытного чувства мучительного беспокойства. Реклама, воздействующая на подсознание, прекрасно выполняет свою роль, глобальный смысл которой состоит в том, чтобы человек никогда не удовлетворил полностью желание потреблять. Для этого ему всегда предлагают новый объект желания и кредит для покупки.

По словам Конфуция, счастье состоит в том, чтобы желать то, что имеешь. Очевидно, что цель нынешней финансовой системы заключается как раз в противоположном: поддерживать потребительскую лихорадку, и, заманив человека в беспощадный капкан кредита, поработить его до самой смерти. Современное общество живет в сетях финансовой системы. Его гложет та же ненасытная страсть, что терзала мифического Тантала: чем больше он пил, тем сильнее страдал от жажды.

Неудовлетворенный потребитель покупает вещь за вещью. За этим стоит бессознательное желание повысить самооценку способом «иметь», а не способом «быть». Ослепленный желанием, он не может остановиться и, как закоренелый игрок, тратит все свое богатство, не в силах понять, что так он отдает в заклад собственное будущее и будущее семьи. Он также не понимает, что его внутреннюю пустоту никогда не смогут заполнить ни удовольствия, ни потребление материальных благ.

Пока международные финансы не начнут на самом деле служить обществу, а не наоборот, этика останется в забвении.

Зависть

Франсиско де Кеведо считал зависть, неблагодарность, гордость и жадность чумой человечества. Гонсало Фернандес де ла Мора [20], автор книги «Уравнивающая зависть», в своем произведении пишет:

«Зависть – это неприятное ощущение, возникающее при виде чужого счастья, которое кажется более полным, желанным, недоступным и невозможным…

Зависть – это единственный смертный грех, в котором никто не признается, чтобы было удобнее действовать против объекта зависти и чтобы обманывать себя, поскольку в человеке заложено врожденное сознание того, что это чувство – порочное…

Зависть была всегда и везде…

Хотя зависть антиобщественна, ею можно управлять, объединяя завистников против предмета их зависти. Такие объединения возникают не спонтанно, их искусственно создают демагоги, заостряя внимание на более низком положении одних групп по сравнению с другими, объявляя это несправедливым и обещая утопию равенства…