В погоне за миражами - Дансер Лэйси. Страница 12

— И тогда ты стал охотником?

— Да.

Куин ответ взгляд и сделал знак официанту принести счет.

— Ты и сейчас охотник? — негромко спросила она, понимая теперь, как ему уда лось настолько легко справиться с двоюродным братом Крошки.

Он снова повернулся к ней.

— Нет. Я обнаружил, что потерял вкус такой жизни.

— И что ты делаешь?

— Решаю загадки.

— Какие именно?

Куин подождал, пока не отошел официант, которому он дал свою золотую кредитную карточку.

— По больше части — старые. Кусочки истории, записанные на неизвестных языках народами, чьи обычаи и языковые обороты отличались от современных.

— И никакого правительственного шпионажа?

— Очень редко.

— Но все-таки бывает?

Он кивнул:

— Очень мало. Сейчас в этой области хорошо работают компьютеры. — Он встал и взял ее за руку. — А ты ожидала нечто более колоритного? — пробормотал он так тихо, чтобы его услышала только она одна.

— Я привыкаю ничего не ожидать в отношении тебя, — иронично призналась она. — И каждый раз ошибаюсь.

— Это непривычно для тебя, а ты любишь, чтобы все было привычно и безопасно.

Куин принял от официанта свою карточку и чек об оплате, размашисто расписался внизу чека и увел Каприс из ресторана.

— Мне необходимо, чтобы все было привычно и безопасно, — честно поправила его Каприс. — Я слишком много времени жила впроголодь, не зная, что меня ждет завтра — вплоть до того, будет ли у меня все тот же дом и постель. Я не помню ни одного года в детстве, когда у меня были те же игрушки, что и в прошлом году. Мы всегда едва успевали улизнуть от кредиторов или какого-нибудь мужчины, который считал, что мать ему что-то должна. Когда меня удочерили Лоррейн и Джеффри, я надеялась, что смогу забыть об этом. Я получила все, что считала важным, но как бы много я ни имела, я не потеряла потребности пересчитывать все, что мне принадлежит, цепляться, копить, нуждаться в вещах больше, чем в людях. — Она неловко пожала плечами. — Наверное, я не очень приятный человек.

Он остановился около машины и повернул Каприс лицом к себе. Ему было больно видеть в ее глазах печаль, но он не показать этой боли. Он сосредоточился на ее чувствах, на том, что было нужно ей.

— А ты действительно хотела бы быть настолько скучной?

Каприс невесело улыбнулась:

— Скучно это или нет, но мне хотелось бы, чтобы я могла гордиться своей системой ценностей, не чувствовать, что я коплю деньги только ради того, чтобы копить, не считать себя эгоисткой.

— Ну так изменись, — бросил он ей вызов. — Оставь прошлое позади. Закрой за ним дверь.

Она облокотилась на машину, наблюдая за падающими на его лицо бликами света.

— Взмахнуть волшебной палочкой и преобразиться. Мгновенно стать приятной. — На этот раз ее улыбка была ироничной и ирония была адресована ей самой. — Если бы я была на это способна, мать всю оставшуюся жизнь благодарила бы Аллаха. — Она подняла руку и прикоснулась к его щеке и сильному подбородку. — Ты очень необычный человек, Рэндал Куинлен. У тебя странные идеи — совершенно логичные, но такие, на какие у большинства не хватает ни мужества, ни сил.

Он накрыл ее пальцы ладонью, прижав их к своей щеке. Каприс этого не заметила, но она впервые прикоснулась к нему, не выражая страсть или желание. Ее взгляд был нежным — тоже впервые, и голос звучал мягче, чем прежде.

— По-моему, ты себя недооцениваешь. Ты можешь сделать все — если только будешь верить, что это возможно.

Он еще не кончил говорить, а Каприс ухе отрицательно качала головой.

— На работе — может быть. В личной жизни — сомневаюсь.

— Сомнения — это не то же, что отрицание. — Он пододвинул ее руку к губам. У ее кожи был пряный вкус, настолько похожий на аромат ее тела, что он почувствовал его воздействие сразу на двух уровнях. Он принял это, но сосредоточился на ее мыслях. — Ты думала, что это невозможно. Ты даже убегала от этого, — нежно напомнил он ей,

Каприс задрожала: она не могла отрицать этой истины, пусть даже ей и хотелось бы это сделать.

— Это не одно и то же. Урок слишком давний и слишком твердо усвоен.

— Ну, и кто теперь прибегает к благоразумным доводам?

Он притянул ее к себе за руку, которую продолжал удерживать. Обнял за талию, так что их бедра соприкасались. Это был интимный жест, и, несмотря на разделявшую их одежду, он не мог не возбудить страсти. Куин глубоко втянул воздух, вбирая ее в себя так, как можно было сделать на людях. Ее прикосновение запечатлелось на его коже, аромат тела въелся в его чувства. Ее тепло было подобно мягкому одеялу.

— Я себя благоразумной не чувствую, — прошептала она, приникая к его сильному телу, больше не боясь притяжения, удерживавшего ее теперь не менее надежно, чем те цепи, о которых он рассказывал.

— Нет. Ты мягкая и бесконечно желанная. — Куин провел указательным пальцем по ее губам. — И очень сладкая.

Каприс легко поцеловала кончик его пальца, продолжая смотреть прямо ему в глаза. Она видела, как в них запылало желание, и испытала чисто женскую гордость и радость властью, которую приобрела над ним. Это было неожиданным и очень показательным. В его объятиях она чувствовала себя настоящей женщиной — такой, какой и не надеялась стать.

— Ты слишком много говоришь.

— Только потому, что иначе нас арестуют, — пробормотал он, наклоняя голову, чтобы принять предложенный, ею поцелуй. Ее рот был таким, каким он его запомнил — обольстительно сладким и жарким. Она брала — но и давала. Он почувствовал, как ее пальцы впились в его пиджак, словно она хотела оставить метку на своем мужчине. Страсть разорвала сдерживавшие ее цепи. Куин поймал ее руки, сжал их и притянул к своей груди. Чтобы справиться с собой, ему сначала надо было справиться с ней.

— Нам нельзя загореться здесь, — хрипло вьдохнул он, поднимая голову, чтобы заглянуть ей в глаза. Страсть, которую он увидел в их глубинах, была под стать его собственной жажде.

— Ты примешь меня сегодня? Доверишься мне? Подаришь себя?

— Не надо было тебе задавать этот вопрос! Все было бы гораздо проще, если бы ты просто дал всему случиться.

— Не проще. — Он обхватил пальцами ее подбородок, проследив его упрямые контуры. — Мы с тобой непростые люди. И я не хочу, чтобы ты пришла ко мне, подгоняемая бездумным желанием. Мне нужно не только твое тело — каким бы чувственным оно ни было.

— Полюби мой ум? — попробовала пошутить она.

Если бы она позволила себе отнестись к его словам серьезно, к ней вернулся бы страх и потребность бежать.

— Перестань! — приказал он, неожиданно гневно.

— Я не могу иначе! Неужели ты не видишь?

Мольба вырвалась у нее так неожиданно, что она не успела заставить себя замолчать.

Куин отмел ее оправдания и сразу же ухватил суть происходящего:

— Вижу, ты опять бежишь.

— Я хочу тебя. От этого я не бегу.

— Это точно, — согласился он, выпуска ее подбородок и протягивая руку вниз, туда, где сливались их тела. — Выходит, ты все-таки выбрала игру. Проверку для дальнейшего. «Хорош в постели — может, я и разрешу ему узнать меня. А, с другой стороны, может, и не разрешу». — Его глаза горели гневом и досадой. — Кажется, правила именно такие? — Когда он начинал выходить из себя, его акцент становился заметнее. Его необузданное наследие, неприрученность, по-прежнему клокотавшая в его жилах, поднялись, затопив ту цивилизованность, которую он на себя набрасывал. — Дикий жеребец для чистокровной кобылицы?

Руки, прижимавшие ее к себе, сжались сильнее.

На секунду Каприс застыла, а потом гордо вскинула голову, не менее разгневанная, чем он. Она ведь тоже росла не в тепличных условиях! И знала, как вести бой.

— Будь у меня столько силы, сколько у тебя, ты бы уже сейчас извинялся за сказанное! — прошипела она, отстраняясь настолько, насколько он ей позволил. Она не пыталась вырываться. Не было смысла начинать сражение, в котором не было шансов на победу. — На таких условиях я не ложусь ни с одним мужчиной, сколько бы наслаждений он ни сулил!