Османская Турция. Быт, религия, культура - Льюис Рафаэла. Страница 21

Разница между представителями богатых семей и семей скромного достатка состояла главным образом в возможностях, но не в традициях. В богатых семьях, например, на рынок ходили рабы, в то время как в семьях, живущих на доходы от своего ремесла, этим занимался сам глава семьи. Но в обоих случаях закупками продовольствия на рынке никогда не занималась женщина, за исключением какой-нибудь мелочи, которую она покупала у уличного торговца близ своего дома. Богачи и бедняки соблюдали одни и те же обычаи, были подвержены предрассудкам: все они отмечали одинаковые семейные торжества и праздники, восхищались природой, презирали немусульман, были одинаково гостеприимны, боялись бездетности и гордились сыновьями. Празднование семейных и государственных праздников различалось по степени пышности и богатства, однако все семьи старались сделать максимум возможного для этого. Равным образом между членами семей и слугами складывались весьма близкие отношения. Было это причиной или следствием уважительного отношения друг к другу, сказать трудно. Но очевидно, что, когда хозяин и работник, а еще чаще хозяйка и служанка вели задушевный и свободный разговор, когда слуги становились в значительной степени частью семьи, богатые не могли не быть в курсе мыслей и стремлений бедных.

Течение семейной жизни регулировалось часами молитвы, к которой призывал муэдзин, поэтому необходимость в часах отпадала. На некоторых стенах государственных учреждений устанавливались солнечные часы, в мечетях и медресе имелись водяные часы для определения времени молитвы; в соборной мечети Баязета они служили для сверки времени во всем Стамбуле. Продолжительность работы регулировалась светлым временем суток, поскольку искусственное освещение обходилось дорого и было малоэффективным. Таким образом, короткие зимние дни оставляли мало времени для общественно полезного труда. Домашняя молитва на рассвете, вечером и ночью совершалась на небольшом молитвенном коврике, разостланном на полу в направлении Мекки. В середине дня и после полудня молились либо на работе, где каждый мусульманин расстилал принесенный с собой коврик и производил на нем ракяты, либо в ближайшей мечети. На пятничную полуденную молитву в соборную мечеть обычно ходили всей семьей.

Поднимаясь утром после сна, чистили зубы, проводили влажной рукой по лицу и голове, мыли руки. Мужчины надевали шаровары, рубашку и доломан, оборачивали талию широким поясом, куда клали табак. Носовой платок, деньги и прочие необходимые мелкие вещи хранили за пазухой над кушаком – это был своеобразный карман. Сверху надевали кафтан, который у богатых людей отличался особым великолепием. Вместе с шароварами полагалось носить мягкие кожаные носки, на которые надевали кожаные тапки на мягкой подошве. Отправляясь на улицу, поверх тапок надевали массивные башмаки из толстой желтой кожи, а для верховой езды – черные сапоги из толстой кожи с широкими раструбами. Тюрбан – длинное полотно муслина или другой ткани, обернутое вокруг фетровой шапки, – отличал людей с положением. Бедняки носили просто шаровары, рубаху и пояс, на голове – мягкую шапочку или чалму в виде куска ткани, обернутого вокруг головы. Хотя ношение бороды не считалось обязательным, все улемы, учителя и чиновники ходили с бородой – это прибавляло достоинства. Головы обычно брили наголо.

Женщины низших сословий носили шаровары до лодыжек и халат. Выходя на улицу, надевали тапки, на них туфли, дома обычно ходили босиком. Платья женщин высших и средних сословий могли быть тщательно отделаны. Они тоже носили шаровары и сверху – прекрасный газовый халат с вышивкой, высоким воротником и рукавами по локоть, а на халат надевали наглухо застегнутый жакет с длинными рукавами, ниже пальцев руки, и облегающий фигуру халат длиной до лодыжки, перехваченный поясом. В холодную погоду как верхнюю одежду женщины носили свободное парчовое платье, отороченное мехом, и шапочку с кисточкой. На мягкие кожаные носки надевали украшенные вышивкой тапки без каблуков с загнутыми вверх носами, даже туфли, в которых ходили по улице, были богато украшены.

Мужчины помимо колец носили немного драгоценностей, но женщины надевали их столько, сколько могли себе позволить: кольца, серьги, подвески, ожерелья, браслеты, драгоценные камни на головных уборах, нити жемчуга, украшающие головные платки, которыми покрывались женские фетровые головные уборы. Монисты из золотых монет, украшавшие головы женщин, их золотые серьги и браслеты свидетельствовали о степени достатка их семей.

Цепь знаменательных семейных событий – рождение ребенка, обрезание, брак и смерть – перемежались с другими поводами, заслуживающими быть отмеченными: первый день учебы в школе, принятие в полноправные члены ремесленного цеха, возвращение родственника-паломника из Мекки – все это сопровождалось торжественными праздничными церемониями, составлявшими значительную часть семейной жизни.

Естественно полагать, что рождение ребенка становилось праздником прежде всего на женской половине дома. Больше всего желали мальчика, и в период беременности женщины прибегали к многочисленным суеверным трюкам, чтобы гарантировать рождение сына. Впрочем, дети пользовались всеобщей любовью, и рождение здорового младенца становилось поводом для бурной радости. До родов нанимали на 6–7 месяцев повитуху, пользовавшуюся большим почетом в мусульманском сообществе, к появлению на свет ребенка тщательно готовились. Пеленки, прекрасные хлопчатобумажные комбинезоны для младенцев, голубые шали и чепчики, амулеты против сглаза складывали в одном месте под чтение молитвы, посыпали семенами кунжута в качестве дополнительной меры предосторожности против сглаза, связывали в узел и подвешивали на стену со стороны Мекки вместе с мешочком с Кораном над ним.

С приближением родов в дом вносили специальный стульчик, становившийся сигналом для других женщин о необходимости идти на помощь, а для мужчин – удалиться из дома. Во время потуг роженица сидела на подковообразном стульчике, держась за подлокотники, в то время как повитуха повторяла: «Аллах акбар» («Аллах велик») и формулу принятия мусульманской веры. Все присутствовавшие повторяли то же. Новорожденного обмывали, обрезали пуповину, после чего ему давали имя. В пупок младенца помещали три семени кунжута, затем его свивали и пеленали. Амулет в виде голубой бусинки на красном шнурке прикрепляли к запеленутому младенцу на плечо – он оберегал ребенка от опасностей спереди и сзади. Мать укладывали на матрасы, покрытые шалями особого качества и стегаными одеялами, по краям постели помещали подушечки. Над постелью подвешивали Коран, под кровать подкладывали лук на вертеле, обвешанный дольками чеснока и голубыми бусинками. Рядом с постелью помещали метлу и прочие вещи, оберегающие от сглаза, поскольку и мать и младенец в первые дни были особо уязвимы. Рядом с постелью ставили также бутылку шербета, повязанную сверху лоскутом красной газовой ткани, если младенец – девочка, или завязанную на горлышке бутылки, если мальчик. Подобные бутылки посылали друзьям и родственникам как уведомление о рождении ребенка. Затем в дом роженицы начинали прибывать гости с подарками, обернутыми в вышитые платки: большие и малые, простые и с вышивкой – использовались в качестве упаковки подарков и для их переноски, а кроме того, и для того, чтобы передать свои поздравления, выраженные определенной формулой (она адресовалась также возлюбленному, вернувшемуся на родную землю после долгого отсутствия): «Да будут ясными твои очи». Затем глава семьи давал младенцу фамилию. Он поднимал новорожденного на руках лицом к Мекке и произносил ему в правое ухо призыв к молитве и формулу принятия мусульманской веры, а в левое ухо читал некоторые стихи Корана, а также трижды произносил имя, которым нарекли ребенка, оно соответствовало имени какого-нибудь выдающегося исторического деятеля или полулегендарного героя.

Женщины из бедных семей, особенно в сельской местности, вскоре после родов возвращались к своим домашним обязанностям, другие оставались лежать в постели 3–6 дней, с торжественным видом принимая посетителей и разодетые как невесты. Нередко так происходило в буквальном смысле, поскольку в менее состоятельных семьях самым лучшим платьем девушки было подвенечное; после свадьбы его прятали в сундук и доставали оттуда в особых случаях. На седьмой день иногда проводили семейное торжество под пение стихов Корана или под другую музыку. Тогда родственники со стороны роженицы обычно преподносили в дар колыбель. Колыбели иногда были инкрустированы серебром и перламутром, нередко передавались по наследству. Затем постель, приготовленную специально для матери, убирали, и жизнь входила в обычную колею. Однако на 40-й день после рождения ребенка проводилась еще одна церемония, на этот раз в бане. Мать в богатом убранстве и сопровождении повитухи и подруг шла в отделение для мытья и обходила вокруг фонтана в так называемой прохладительной комнате. В серебряной курильнице жгли древесину алоэ и играли на музыкальных инструментах. Все присутствовавшие подходили к виновнице торжества с поздравлениями. Когда мать и ее сопровождение завершали ритуал поздравлений и покидали помещение для мытья, повитуха брала младенца из корзины в углу, освобождала его от свивальника, заворачивала младенца в шаль и относила его в комнату для мытья для церемонии сороковин: в чаше разбивали утиное яйцо, и после того как младенца обмывали при помощи тряпочки, смоченной в жидком мыле, содержимое яйца размазывали по всему его телу, чтобы он плавал так же хорошо, как утка. Затем повитуха наполняла водой золоченую ванночку, сопровождая это чтением стихов Корана и Фатихи (начальной главы Корана). Младенца обмывали водой, затем насухо вытирали и снова запеленывали. На сороковины тоже преподносили небольшие подарки: серебряные колокольчики или обереги, представлявшие собой тексты охранительных молитв в мешочках с вышивкой, посеребренные или простые волчьи зубы либо голубые бусы с семью дырочками.