Османская Турция. Быт, религия, культура - Льюис Рафаэла. Страница 23

Однако мальчики, решившие стать учеными, стремились получить высшее образование в различных медресе, качество преподавания в которых зависело от щедрости финансирующего фонда. При всех государственных мечетях имелись медресе, в одном Стамбуле таких учебных заведений насчитывалось, видимо, до 85. Продолжительность обучения зависела от того, как далеко хотел продвинуться ученик в карьере богослова. Преподававшиеся предметы в основном относились к теологии; рациональным дисциплинам, таким, как астрономия, математика или естествознание, уделялось немного времени. Большое внимание уделялось медицине в силу ее гуманистического значения, но улемы противились всем новым идеям, и их консерватизм, наряду с неприязнью к печатному слову, как новации, противоречащей религии, делали распространение новой и полезной информации фактически невозможным. Рабы в дворцовой школе, видимо, ориентировались в светских дисциплинах гораздо лучше, чем студенты высших медресе.

Девочки редко получали образование, их учили дома шитью и вышиванию, или они помогали матерям по дому либо в сельскохозяйственных работах. Очень немногие из них умели читать и писать, хотя знали молитвы наизусть и усваивали многое из традиционных ремесел, о чем заботились взрослые женщины.

Важнейшим событием в жизни мальчика являлся обряд обрезания, о котором в Коране не упоминается, но который считался обязательным для мусульман мужского пола. Обряд носил исключительно светский характер и не предусматривал каких-либо особых молитв. Некоторые младенцы проходили обряд обрезания на сороковой день после рождения, но большинство – в возрасте между пятью и двенадцатью годами, и чаще всего в возрасте 7–8 лет. В семьях, где имелось два или более мальчика приблизительно одинакового возраста, их подвергали обрезанию в удобное время вместе, часто к обряду и сопровождавшим его торжествам привлекали ребят из бедных семей, достигших подходящего возраста. За несколько дней до знаменательного события мальчики надевали тюбетейки из голубого сатина и ленты поверх шелковых рубашек, чтобы даже посторонние на улицах знали о приближении обряда обрезания и желали ребятам всего наилучшего. В это время также принимались всевозможные меры против влияния дурного глаза. В некоторых восточных провинциях известны случаи, когда мальчики надевали женские платья и украшения, покрывали свои лица платками, чтобы силы зла приняли их за существ женского пола, не заслуживающих какого-либо внимания. Однако большинство мальчиков находили это трусостью и считали, что это время, когда следовало продемонстрировать свою смелость, – ведь они скоро перейдут в разряд настоящих мужчин.

В один из дней приходил специалист по обрезанию и готовил для обряда комнату. Мальчик надевал новую шелковую рубаху и жесткую тюбетейку, украшенную блестками. Он становился на стол, раздвинув ноги. Один мужчина крепко держал его за лодыжки, другой связывал его руки за спиной. Обрезание быстро производилось при помощи острого лезвия, а рана прижигалась древесной золой. Когда требовалось оперировать нескольких мальчиков, в комнату впускали по двое-трое. Мальчиков призывали состязаться друг с другом в стойкости. Из своих укрытий выбегали акробаты и клоуны, чтобы отвлечь внимание детей, снаружи дома ходил взад и вперед барабанщик, громко стуча, как в знак того, что момент обрезания наступил, так и для того, чтобы заглушить крики оперируемых. Мальчиков укладывали по двое-трое в одну постель. Пространство между простынями посыпали мелкими черными семенами для защиты от дурного глаза. Тюбетейками покрывали пораженные места, чтобы их не касалось постельное белье. К обрезанным приходили гости, поздравляя их с возмужалостью и принося подарки. В этом случае дом украшали, его хозяин выставлял самое обильное и изысканное угощение и устраивал самые дорогие развлечения, какие мог себе позволить. Женщины дома и гостьи наблюдали за празднеством из-за занавески. С этого времени мальчик окончательно исключался из гарема и становился одним из представителей мужского состава семьи. Его воспитание и будущее полностью переходило в ведение отца семейства. Совершением обряда гордилась вся семья.

Обрезание сына султана служило поводом для всеобщего празднества.

С течением времени отец приходил к заключению, что мальчику пора жениться, и тут возрождалась роль матери, поскольку выбор невесты входил в ее функции. Мать сына, достигшего брачного возраста, естественно, приобретала большое влияние. Если она заранее не сделала выбор невесты, то начинала наводить справки через знакомых. Порой мать могла узнать о возможной невесте через посредниц и навещала, случалось, даже незнакомый дом без всякого оповещения с двумя-тре-мя подругами с просьбой показать ей дочь хозяина. Гостей принимали с радушием, и, пока хозяйка дома их развлекала, девушка быстро одевалась для смотрин. По завершении своих приготовлений ей следовало внести самый дорогой в доме кофейник и потчевать гостей кофе со скромно опущенной головой. Смотрины тянулись долго, иногда сопровождались большими нервными переживаниями девушки, которая была обязана присутствовать до тех пор, пока главная гостья не возвращала свою чашку для кофе в знак того, что девушке можно удалиться. Иногда в смотринах участвовало несколько девушек, дожидаясь окончательного выбора. Порой смотрины проводились в бане. Если мать молодого человека наметила в определенный день посетить со своим сопровождением баню, то изъявляла желание, чтобы присутствовала и интересующая ее девушка, которая появлялась там в соответствующее время со своей матерью и подругами. Группа женщин, представлявшая интересы молодого человека, не делала секрета из своих намерений, и порой громко произносимые лестные или нелестные оценки с трудом позволяли сохранить девушке естественное поведение и продемонстрировать свои преимущества, одновременно делая вид, что не имеешь никакого понятия о цели своего прихода.

Если девушка понравилась, мать молодого человека делала брачное предложение от имени сына. Мать девушки спрашивала о работе молодого человека, его перспективах. В тот же вечер обе женщины совещались со своими мужьями и передавали дальнейший ход дела в их руки. Если семья молодого человека незнакома отцу девушки, он немедленно начинал наводить справки у своих друзей. В этот период времени добрые мысли расценивались как приметы счастья, а недобрые предчувствия нередко задерживали приготовления к свадьбе на долгий срок. Если отец девушки узнавал о женихе нечто неприятное, то члены семьи сообщали, что предзнаменования для свадьбы дурные и затею следует оставить. На этом дело тактично завершалось. В случаях с простыми семьями все происходило проще. Мать молодого человека, возможно по рекомендации родственницы, делала свой выбор невесты и рассказывала о девушке сыну. Отцы предполагаемой брачной пары или ближайшие родственники мужского пола обговаривали между собой детали приготовления к свадьбе. Семья девушки редко выдвигала возражения, за исключением случаев, когда кандидатура была абсолютно неприемлема.

С другой стороны, матери девушек начинали готовиться к свадьбам своих дочерей, как только те появлялись на свет. По достижении 12 лет или примерно в этом возрасте девочки закрывали лица чадрой и считались на выданье. Начинались визиты в дома свах, интриги, преувеличенные оценки богатства и красоты потенциальных невест и женихов, матери активизировали усилия по сбору приданого, которым они занимались вместе с дочерьми уже несколько лет. Фактически одним из самых приятных занятий в доме, где выросла девушка брачного возраста, был сбор для нее одежды, белья, семейных драгоценностей, которые укладывали в вышитую скатерть, увязывали в один тюк и хранили до свадьбы, когда собранное приданое распаковывали и демонстрировали как показатель богатства и хорошего вкуса.

Девушек выдавали замуж без их согласия, не спрашивали согласия на брак и у молодых людей. Иногда семьи, желавшие породниться, обещали поженить своих детей, когда те еще были младенцами. В семьях ремесленников отец обычно предпочитал иметь зятя, занятого в той же сфере ремесла, что и он сам. При всех обстоятельствах совместимость двух семей играла решающую роль в выборе брачной пары. За исключением некоторых крестьянских или беднейших городских семей, среди которых правила приличия не соблюдались слишком строго, жених обычно не видел лица невесты, не заговаривал с ней, пока семьи не договорятся о порядке проведения свадебной церемонии.