Красная сирена - Дантек Морис. Страница 26

Километрах в двадцати от границы Хьюго раз­вернул карту Витали и сразу нашел местную доро­гу, проложенную вдоль русла Рейна.

Теперь он ехал по лесистой местности. Ско­рость – шестьдесят – семьдесят километров в час, не больше. Он убрал ногу с педали газа.

Точно следуя карте и письменным указаниям Витали, Хьюго через полчаса вновь выехал на ав­тостраду.

Все эти маневры нужны были для того, чтобы не отмечаться на пунктах оплаты пошлины.

Хьюго посмотрел в зеркало бокового вида. По­граничный пост медленно исчезал на горизонте, превращаясь в оранжевое с голубым световое пят­но. Он даже не заметил, как выехал из Германии.

«Добро пожаловать в Европу», – подумал он.

«Приветствуем вас в стране автобанов!» – по­правил он себя и увеличил скорость до допустимо­го предела.

Машина пожирала километры, а Хьюго пытал­ся в очередной раз оценить ситуацию.

Если мать этой девочки действительно пре­ступница и в ее распоряжении по меньшей мере две машины вооруженных головорезов, то, скорее всего, в погоню за ними отправлены и другие люди, причем много.

А если к этому добавить еще и легавых, полу­чается перебор!

В конце концов Хьюго вынужден был согла­ситься с формальным приказом Витали. Распоря­жение касалось того, что он повсюду таскал за собой в двойном дне огромного чемоданчика с инст­рументами фирмы «Факом».

Он тогда попытался объяснить Витали, что это всего лишь сувенир, к тому же разобранный и раз­ряженный. Ответное выражение лица Витали ока­залось красноречивее всяких слов.

В Сараеве снайперы часто работали по трое. Хьюго никогда не хотел работать в бригаде, но, как и обучавший их боснийский офицер, был изумлен тем обстоятельством, что мог с четырехсот метров подст­релить движущуюся цель из оружия с оптическим прицелом. Выпущенная из штурмового карабина «АР-18» пуля калибра 5, 5 наносила действительно впечатляющие разрушения. А если уж трое стреля­ют очередями, можете быть уверены в смертельном исходе. Для боев, в которых он участвовал, «АР-18» был идеальным оружием. Второй стрелок из его бри­гады пользовался немецкой винтовкой и стрелял в основном по мишеням, находившимся на более дале­ких расстояниях. В каждой группе третий человек был вооружен автоматом-пулеметом типа «узи» или «Калашникова» и защищал товарищей в ближнем бою. Впрочем, «АР-18» неоднократно доказывал свою эффективность, когда приходилось с тридцати метров расстреливать противника, решившего раз и навсегда покончить с вами!

Вид разобранного оружия, когда его части ле­жали на белой тряпке посреди стола, щемил его сердце.

Витали разрешил Хьюго спрятать девятимил­лиметровый «ругер» в тайнике под сиденьем.

Ружье, объяснял он, сразу обнаружат скане­ром на таможне, современные системы с ускорите­лями частиц просвечивают контейнеры с фото­пленкой, не вредя их качеству. Если, по той или иной причине, на таможне захотят проверить со­держимое багажника или чемоданчика, тебя сразу арестуют, девочку допросят, отправят к родите­лям, машину конфискуют, а оружие наведет на след организации.

Зато пистолет можно спрятать в салоне – вряд ли машину будут сканировать или тщательно до­сматривать, если в багажнике ничего не найдут.

Хьюго вынужден был смириться и с тоской на­блюдать, как дорогое его сердцу воспоминание исчезает вместе с сумкой. Витали отвечал за их бе­зопасность. Все должно было выглядеть макси­мально легальным – даже амфетамины, выписан­ные врачом Организации.

Перед самым отъездом Витали отвел Хьюго в сторону.

– Если уж ты так прикипел к этой штуке, мы это устроим, – прошептал он.

У них был в Португалии «законсервирован­ный» почтовый ящик, которым пока никто не поль­зовался. Витали оставит там карабин или другое оружие аналогичного типа, после чего эту точку закроют навсегда. Хьюго сможет воспользоваться ею лишь в самом крайнем случае.

В Португалии. В Эворе. Все лучше, чем ничего.

Отсутствие хорошо знакомого тяжелого пред­мета под правой подмышкой и мысленное воспоминание о разобранном карабине, лежащем на столе в кухне за многие тысячи километров отсюда, нер­вировало Хьюго.

Ему потребовался длительный сеанс самогип­ноза, чтобы отрегулировать дыхание и привести в порядок мысли, но в конце концов напряжение от­пустило.

Его обволакивали шум двигателя и свист ветра, врывавшегося в салон через приоткрытое окно. Вне­запно он осознал, что кассета давно закончилась.

Съезжая со скоростной трассы перед француз­ской границей, он внезапно понял, что в чем-то глав­ном они с этой замаскированной девочкой едины. Больше часа ни один из них не нарушал молчания.

Да, оба они ценят тишину, оба стараются не разрушить гармонию утекающего времени, на­слаждаясь ощущением движения, во всей полноте проявляющимся на дороге.

Тороп внимательно следил за тем, чтобы не превышать допустимую на этой второстепенной дороге скорость. Было бы глупо с его стороны драз­нить черта (читай – дорожную полицию или, что еще хуже, таможенный вертолет, карауливший нарушителей даже в Европе «без границ»).

Ты – богатый музыкальный продюсер, едешь во Францию с дочерью. В Германии в среду нача­лись школьные каникулы, и вы едете на Лазурный Берег или в Страну Басков, в Биаритц.

Проехав еще несколько километров, он вер­нулся к их «легенде».

Нет, не стоит упоминать Испанию…

Ты – богатый музыкальный продюсер, едешь в отпуск с дочерью на юг Франции. Информацию вы­давай, но не уточняй.

«Запомните главное: давая одну информацию, вы скрываете другую – более важную».

Спасибо, Ари.

Он поставил новую кассету, выбрав альбом Принца, «Знак времен». Алисе вроде нравился этот маленький волшебник из Миннеаполиса.

Хьюго выбрал короткий путь. Спуститься по Роне до Прованса, отклониться к побережью, в сто­рону Нима и Монпелье, проехать через Перпиньян, въехать в Испанию через Барселону, проскво­зить Тарагону и Валенсию, Убеду, Кордову и Севилью, попасть в Фару и оказаться на южном побережье Португалии.

Он положил на этот маршрут тридцать часов. Максимум – полтора дня. Без сна. Без остановок, разве что на перекус и туалет.

Алиса пусть спит на заднем сиденье, умывать­ся она сможет и в туалетах на заправках.

Основную часть пути они проедут по скорост­ным шоссе, объезжая крупные города по проселоч­ным дорогам. В памятной записке Витали одна фраза была подчеркнута: в часы пик объезжать согласно указаниям.

Совершенство, что тут скажешь…

Перед ними разворачивалась бесконечная лен­та дороги, и Хьюго сосредоточился на езде.

Вчера, рассказывая ему свою историю, Алиса объяснила, что хочет найти в Португалии отца.

Форсмажорные обстоятельства и невероятное по­вествование о преступлениях одно ужаснее друго­го не позволили ему запомнить эту деталь. «Черт, – подумал он вдруг, – но почему она не позвонила ему по телефону?»

Или позвонила?

Неужели тут что-то еще?

Он откашлялся.

Ему придется нарушить молчание, а он толком не знает, как это сделать.

Наконец, решительно выдохнув, он ринулся в бой.

– Не хочешь позвонить в Португалию?

В ответ – изящная мелодия Принца.

Алиса все-таки уснула.

11

Начинался новый день, когда Петер Спаак предло­жил Аните прерваться и отправиться домой поспать. Уже трое суток она была на ногах, и это было совершенно неразумно, учитывая особый ха­рактер расследования.

Анита вынуждена была согласиться. Петер прав – она с трудом различает слова на разбросан­ных по столу страницах отчета.

Сразу после возвращения из Швейцарии они весь день пытались выйти на Маркенса и Кеелера, а потом всю ночь читали и перечитывали «худо­сочные» папки дела. Все, кто был в магазине, слов­но испарились. Не удалось отыскать никаких сле­дов ни раненого лысого, ни блондина, ни белой машины.

Так, теперь Сунья Чатарджампа. Девушка уш­ла от Кристенсенов и вернулась домой, в свою ма­ленькую квартирку. Никто не видел, чтобы она вы­ходила. Соседка подтвердила, что Сунья часто по многу дней сидела взаперти, особенно во время школьных каникул, и беспрерывно занималась.