По следам кочевников. Монголия глазами этнографа - Бочарникова Е. А.. Страница 12

Часть горняков еще живет в юртах, но рядом уже возводятся большие жилые дома, куда скоро все они переберутся. Наши новые знакомые рассказывают нам, что средний заработок шахтера составляет 800 000 тугриков в месяц. Среди горняков много казахов из Западной Монголии, но работают здесь также торгоуты, дархаты, урянхайцы, дербеты. Почти все горняки, включая инженеров, в прошлом кочевники-скотоводы или их сыновья.

Вернувшись на поверхность земли, мы заходим в юрту одного из шахтеров. Середину ее занимает большой очаг, за которым стоит низенький столик с ящичками. Справа от входа затянутая занавеской этажерка, сундук и кровать, слева — еще один сундук и другая кровать; перед кроватями — стулья; четыре больших сундука громоздятся у задней стены юрты, а на них расставлены фотографии, различные предметы домашнего обихода и безделушки. С хозяйкой юрты Кара познакомился еще в Будапеште, куда она приезжала с какой-то делегацией. При прощании хозяева юрты дарят нам книги.

Бродя среди заводских корпусов, я снова убеждаюсь, что войлок здесь — самая лучшая тепловая изоляция, и привязанность монголов к войлочным юртам отнюдь нельзя считать только признаком отсталости. Жилые дома здесь строят, закладывая войлок между балками; мне приходилось даже видеть деревянные дома, обитые изнутри войлоком. Это лучшая защита от пронизывающих ветров, и горняки предпочитают зимой такие обитые войлоком дома.

Лишь поздно вечером возвращаемся в Улан-Батор.

Последующие дни работаем до обеда в музеях и библиотеках, а затем продолжаем знакомиться с городом.

Посещаем кооперативную артель, занимающуюся изготовлением юрт. Хотя кооператив невелик, но оснащен машинами; во дворе сложены различные детали юрт. Делаю зарисовки и фотоснимки монгольских юрт новейшего типа. Ведь позже, в поездках по степям, мне вряд ли представится возможность осматривать юрты в разобранном виде и изучать их составные части. Узнав, что я интересуюсь монгольскими юртами, мне подарили стандарты некоторых деталей; артели изготовляют юрты по государственным стандартам.

Вечера заполнены составлением списков необходимого в пути снаряжения. В этом нам большую помощь своими советами оказывают монгольские друзья. Список наконец готов, и нам осталось только распрощаться с новыми знакомыми и с находившимися в Улан-Баторе иностранными монголистами: немцами, индийцами, финнами и др. Особенно приятные воспоминания остались у нас о встречах и беседах с проф. Шубертом из Лейпцига, приехавшим для длительной работы в Монголии. Полночи ушло на письма родным, кто знает, когда нам встретится в пути почтовый ящик! Завтра, 14 мая, трогаемся в путь.

4. В долине Орхона

В половине двенадцатого — стук в дверь. На наше громкое: «Болно!» («Можно!») — входит Вандуй. Нас ждут в ресторане. С удовольствием отказался бы от торжественного обеда, по опыту зная, что, пускаясь в путь, лучше не переполнять желудок. Позже я убедился, как ничтожен был мой опыт путешественника. Когда мы сошли вниз, посетителей «Алтая» несколько поразил наш дорожный наряд — сапоги и многочисленные пуловеры. За столом уже ждали члены Комитета наук. Напутственные тосты, наши застенчивые ответы. Заботы о багаже возвращают нас к действительности.

Выхожу, чтобы осмотреть машину, которая на протяжении шести педель будет нашим верным спутником. К гостинице подъезжает большой грузовик ГАЗ, крытый брезентом. В кузове, наполненном всякой всячиной, стоят две деревянные скамейки. Чего только тут нет! Железная печка-времянка, большая и маленькая бочки, складная юрта, огромный ящик, мешки всевозможных размеров. По требованию Ринчэна приносят две огромные дохи. Провожающие наперебой дают нам полезные советы, Предупреждают, чтобы мы не наступали на порог юрты, не обращали острия ножа в сторону хозяина, чтобы Кати занимала место в правой, восточной стороне юрты, которая считается женской половиной, и т. д. и т. п. Весь тон прощальных речей лишний раз подтверждает, что мы едем не на увеселительную прогулку. Час отъезда пробил. Теорию мы преодолели, теперь от нас потребуется напряжение физических сил. Последние рукопожатия, и мы размещаемся в грузовике: Кати рядом с шофером, трое мужчин — Дюрка, Вандуй и я — в кузове. Но тут в грузовик залезает еще какой-то незнакомец; спрашивать, кто он, невежливо, и мы можем только строить догадай. Пройдет неделя, прежде чем мы наконец узнаем, кто же наш таинственный спутник. Расстилаю на скамейке доху, провожающие кричат: «Сайн яварай!» («В добрый путь!»), и грузовик трогается.

К горлу подкатывается комок, прощаться всегда тяжело, особенно когда отправляешься в неизвестность. Что ждет нас впереди? Сумеем ли мы осуществить задуманное? Какие новые, волнующие переживания нам предстоит испытать?

Последние городские строения остались позади, грузовик катит по степному бездорожью. Направо и налево простираются небольшие холмы с пологими, покрытыми травой склонами. Ветер усиливается, небо хмурое. Вскоре убеждаемся, что сидеть в грузовике нельзя. Машина подпрыгивает на каждой кочке. Вместе с ней подпрыгиваем и мы, а затем шлепаемся на жесткую скамью. Откидываем брезент и встаем на ноги: колени пружинят куда лучше рессор. Если бы я знал, что предстоит вот так стоя покрыть большую часть пути в 6 тысяч километров, вряд ли мое настроение было бы таким приподнятым. Степной ветер пригоршнями бросает мне в лицо песок — и я вдруг понял, почему у монголов узкий разрез глаз.