Сто лет и чемодан денег в придачу - Чевкина Екатерина Максимовна. Страница 56

— Раз уж ты стал адъютантом, то теперь машину поведешь, — сказал Аллан.

— Интересно, — сказал Герберт. — Я не водил машину с тех пор, как швейцарская полиция навсегда запретила мне садиться за руль.

— По-моему, всем будет лучше и спокойней, если ты не станешь в это углубляться, — сказал Аллан.

— Я право и лево путаю, — сказал Герберт.

— Повторяю: по-моему, всем будет лучше и спокойней, если ты не станешь в это углубляться, — сказал Аллан.

Поездка продолжилась, причем Герберт вел машину значительно лучше, чем Аллан ожидал. К тому же благодаря пропуску удалось без проблем попасть в город и далее во дворец премьер-министра. Там их принял ближайший человек ближайшего к премьеру человека и сказал, что ближайший к премьеру человек не имеет возможности их принять раньше чем через три дня. В ожидании этого пусть товарищи поживут в гостевых апартаментах. Ужин, кстати, подается в восемь, если товарищам это удобно.

— Видишь, видишь! — сказал Аллан Герберту.

Ким Ир Сен родился в апреле 1912 года в семье христиан на окраине Пхеньяна. Семья, как и остальные корейские семьи в то время, страдала от японского гнета. Много лет подряд японцы хозяйничали в стране как им заблагорассудится. Они забирали сотни тысяч кореянок для удовлетворения сексуальных запросов солдат императорской армии. Корейских мужчин принудительно отправляли в армию сражаться за императора, который, помимо прочего, заставлял их менять имена на японские и вообще старался как мог, чтобы корейский язык и культура как можно скорее прекратили существование.

Отец Ким Ир Сена был тихий аптекарь, но выступал против таких порядков довольно громко и однажды, когда японцы не на шутку рассердились, решил от греха перебраться со всей семьей на север, в китайскую Маньчжурию. Но и там пожить в мире и покое удалось лишь до 1931 года, пока японские войска не добрались и туда. К тому времени папа Ким Ир Сена уже умер, но мама одобрила решение сына присоединиться к китайским партизанам, чтобы выгнать японцев из Маньчжурии — а в дальнейшем и из Кореи.

Ким Ир Сен сделал карьеру в рядах китайских партизан-коммунистов, прослыв там умелым и храбрым бойцом. Был поставлен даже командовать целой дивизией и так, говорят, отчаянно дрался с японцами, что из дивизии выжил только он сам да еще несколько человек. Это было в 1941 году, во время Второй мировой войны, и Ким Ир Сену пришлось бежать за границу — в СССР.

Но карьера продолжилась и там. Вскоре он уже капитан Красной Армии и в этом качестве участвует в боевых действиях против японцев до самого 1945 года. По окончании войны Японии пришлось уйти из Кореи. Ким Ир Сен вернулся из своего изгнания национальным героем. Оставалось только формально провозгласить государство — в том, что народ хочет видеть своим великим вождем именно Ким Ир Сена, сомнений не было.

Но победители, СССР и США, успели к этому времени поделить Корею на сферы своих интересов. США, решив, что глава всей Кореи с членским билетом компартии в кармане не лучший вариант, привезли собственного кандидата, корейского эмигранта, и поставили его править югом. Ким Ир Сену оставалось довольствоваться севером, но его это совершенно не устраивало, и он начал Корейскую войну. Если он сумел прогнать японцев, то прогонит и американцев вместе с их ооновскими приспешниками.

Прежде Ким Ир Сен воевал на стороне Китая и СССР. А теперь он сражался за себя. За время своих драматических скитаний он усвоил, в частности, что ни на кого не следует полагаться, кроме как на самого себя.

Из этого правила Ким Ир Сен был готов сделать единственное исключение, и это исключение он только что сделал своим ближайшим человеком.

Тот, кто желал переговорить с премьер-министром Ким Ир Сеном, должен был сперва хлопотать о встрече с его сыном.

Ким Чен Иром.

Одиннадцати лет.

— И смотри, чтобы твои посетители ждали приема не меньше семидесяти двух часов. Это поднимает авторитет, сынок, — объяснил Ким Ир Сен.

— По-моему, я понял, папа, — соврал Ким Чен Ир, после чего взял словарь и нашел в нем слово, которое не понял.

Провести три дня в ожидании Аллану с Герберту ничего не стоило — еда во дворце премьер-министра была вкусная, а постели мягкие. Да и американские бомбардировщики редко приближались к Пхеньяну, находя более доступные цели.

Наконец срок настал. За Алланом пришел ближайший человек ближайшего человека премьер-министра и проводил по дворцовым коридорам в кабинет ближайшего человека. Аллан был уже готов к тому, что ближайшему человеку не так уж много лет.

— Я сын премьер-министра, Ким Чен Ир, — сказал Ким Чен Ир. — И папин ближайший человек.

Ким Чен Ир протянул маршалу руку — и хотя она целиком утонула в немаленьком кулаке Аллана, рукопожатие оказалось весьма твердым.

— А я маршал Кирилл Афанасьевич Мерецков, — сказал Аллан. — Я благодарен юному товарищу Киму, что он нашел возможность меня принять. Позволит ли мне юный товарищ Ким изложить мое поручение?

Ким Чен Ир позволил, и Аллан стал врать дальше.

Маршал, как понял юный товарищ Ким, привез послание премьер-министру из Москвы, от самого товарища Сталина. Поскольку есть подозрение, что США — эти гиены капитализма — смогли проникнуть в советскую систему связи (маршал не станет вдаваться в подробности, с позволения юного товарища Кима), товарищ Сталин решил, что послание следует доставить с нарочным. И эта почетная миссия выпала маршалу и его адъютанту (которого маршал из соображений секретности оставил в апартаментах).

Ким Чен Ир посмотрел на маршала недоверчиво и отвечал как по-писаному, что его работа состоит в том, чтобы защищать отца любой ценой. Работа подразумевает, что ни на кого нельзя полагаться, этому его папа научил. Поэтому Ким Чен Ир не собирается пускать маршала к папе, пока не проверит все то, что рассказал маршал. Проще говоря, Ким Чен Ир намерен позвонить в Москву и спросить, правда ли маршал был послан товарищем Сталиным или нет.

Такое развитие событий в планы Аллана совершенно не входило. Но ему ничего не оставалось, как продолжать сидеть где сидел и попытаться предотвратить разговор со Сталиным.

— Конечно, не дело простого маршала возражать, но позволю себе, однако, поделиться таким соображением: возможно, вряд ли стоит использовать телефон, чтобы удостовериться, что не следует пользоваться телефоном.

Юный товарищ Ким призадумался о только что услышанном от маршала Аллана. Но отцовы слова по-прежнему звучали в его голове: «Ни на кого не следует полагаться, сынок!» Наконец мальчик нашел решение. Сталину он, конечно, позвонит, но будет использовать кодовые слова. Юный товарищ Ким встречался с дядей Сталиным несколько раз, и дядя Сталин всегда называл его «маленьким революционером».

— Так что я позвоню товарищу Сталину, представлюсь как «маленький революционер» и спрошу, не направлял ли товарищ Сталин кого-нибудь навестить моего папу. Думаю, американцы, если они подслушивают, услышат не так и много. Как считает маршал?

Маршал считал, что он хитрая шельма, этот парень. Сколько ему? Лет десять? Аллан и сам рано повзрослел. В возрасте Ким Чен Ира он уже доставлял заказчикам динамит из фленского отделения акционерного общества «Нитроглицерин». Кроме того, маршал считал, что дело, похоже, пахнет керосином, — но решил пока не делиться этими соображениями. Все равно будет так, как будет, ну и так далее.

— Я уверен, что юный товарищ Ким — очень умный мальчик и далеко пойдет, — сказал Аллан, предоставив остальное на усмотрение судьбы.

— Да, считается, что я унаследую папину работу после папы, так что тут товарищ маршал прав. Но выпейте чаю, а я пока поговорю с дядей Сталиным.

Юный товарищ Ким отошел к коричневому письменному столу в углу кабинета, пока Аллан наливал себе чай и раздумывал, не выпрыгнуть ли ему в окно. Но тут же отказался от этой идеи. Во-первых, они находились на четвертом этаже дворца премьер-министра, а во-вторых, Аллан не мог оставить друга. Герберт прыгнул бы более чем охотно (если бы набрался смелости), но его ведь рядом не было.