Тени утренней росы - Воронцова Татьяна. Страница 28

Рефлекторным движением я поднесла руку к сердцу, как театральная актриса. Опомнилась и засунула руки в карманы.

— Ты еще спрашиваешь. Я волновалась, если хочешь знать. Их было трое, а ты один.

Он осмотрел свои пальцы, мокрые от тающего льда. Вода стекала с них прямо на дощатый пол террасы. Наверное, пакет оказался надорванным.

— У нас есть еще лед?

Я принесла из холодильника еще один целлофановый пакет, наполненный кубиками льда.

— Волноваться не стоило. Что они могли сделать? Всего лишь туристы… Сама подумай, Элена. Это же смешно.

— Если не ошибаюсь, сейчас тебе больно, а не смешно.

Прислонившись спиной к опорному столбу, Нейл поставил на перила ногу, согнутую в колене, а на колено пристроил кисть руки. Осторожно ощупал больное место.

— Томас Эдвард Лоуренс, знаменитый английский разведчик в Аравии времен Первой мировой войны, писал о себе: «С мальчишеского возраста меня мучили наваждения и тайный страх перед испытанием болью. Не излечился ли я теперь?» Благодаря этому человеку карта мира стала такой, какой мы видим ее сегодня. Но излечился он или нет, никто так и не узнал.

— Тебя тоже мучили подобные страхи? — спросила я, подходя к нему с бокалом вина.

— Раньше. — Он помедлил, прислушиваясь к собственным мыслям. — Но не сейчас.

Через несколько дней мы вернулись к этому эпизоду, и я спросила:

— Что ты имел в виду, когда сказал Тому, что найдешь его?

Нейл нахмурился, разглядывая незаконченный рисунок. Он пробовал изобразить меня в виде Елены Троянской.

— Я так сказал? В самом деле? Но я видела, что это притворство.

— Забудь об этом, — посоветовал Нейл.

— И рада бы, да не могу. Подобные ситуации удручают меня своей примитивностью. Мне кажется, с человеком после шестнадцати такое случаться не должно.

— Ну да… — нехотя признал он. — Они примитивны. В той же степени, в какой примитивен сам человек. Ты задумывалась о том, что в человеке в общем-то довольно много от животного? Он ест как животное, испражняется как животное, ну и, наконец, грызется и кусается как животное. Из-за чего? Из-за самки, из-за территории, из-за лучшего куска, но главным образом из-за собственного «эго». В человеческой стае это называется «статус». Борьба за статус. Этот подзаголовок вмещает столько всего, что перечислять нет смысла.

Он принялся яростно штриховать складки моей туники.

— Наш приятель Том — просто самодовольный болван. Он не хорош и не плох. Он обычный человек. У себя в Алабаме или Нью-Мексико он, скорее всего, и мухи не обидит. Не удивлюсь, если ко всему прочему он еще и стопроцентный гетеросексуал. А здесь… здесь ему захотелось сбросить на время груз своей прежней личности и примерить костюмчик отвязного гея, которого не шокирует никакой экстрим. Впрочем, я могу ошибаться. Может, они с дружками просто решили меня припугнуть. В воспитательных целях. Чтобы я не шлялся по пляжу, изображая из себя иллюстрацию к трактату Крафт-Эбинга[32]->-> и смущая умы отдыхающих.

— Ладно. А почему они вдруг разбежались?

— Просто не знали, что делать дальше.

— Только и всего?

— По-твоему, этого мало? Ну что тут скажешь?

— А кто такой Ронан, который собирается приехать к тебе?

Прежде чем ответить, Нейл долго молчал.

— Это… парень Этайн. Ее жених.

— Жених твоей кузины?

— Она не только кузина.

— Еще любовница.

— Не только любовница. Она мать моего ребенка.

Пути Господни неисповедимы.

— Зачем же он едет к тебе? Причаститься твоей любовью? Стать полноправным членом семьи?

— Примерно так. — Нейл взглянул на мое вытянувшееся лицо и рассмеялся. — Все это безнравственно, не так ли? Нравственность, мораль… А потом Господь Бог подставляет тебе зеркало, и ты понимаешь, что всю жизнь занимался ерундой. И на то, чтобы все исправить, остается не так уж много времени. Вот тогда, Элена, и только тогда, ты перестаешь слушать голос совести и начинаешь слушать только голос сердца. — Нейл пожал плечами. — Пусть приезжает, если ему это нужно. — И добавил после паузы: — Хочешь посмотреть на него? Нет-нет, не знакомиться, просто посмотреть. Когда я буду встречать его в аэропорту.

И я кивнула:

— Хочу.

11

Я проснулась и, пошарив рукой по кровати, обнаружила, что рядом никого нет. Спросонок мелькнула бредовая мысль: он встал среди ночи и свинтил втихаря домой. Потом я услышала шум воды в ванной и успокоилась, чтобы почти сразу разволноваться вновь. Чем там можно заниматься целый час, а то и больше? Что-то подсказывало мне, что постель с его стороны опустела уже давно.

Подождав еще несколько минут, я встала, накинула халат и прошлепала через коридор в ванную. Дверь была приоткрыта. Нейл сидел на полу в джинсах, без рубахи и прижимал к лицу мокрое полотенце.

— Что случилось? — Я присела на корточки, провела задрожавшей рукой по его волосам. — Голова?..

Он кивнул. Опустил руку с полотенцем, и я увидела в его глазах такую муку, что у меня перехватило дыхание. Знакомые ясные глаза превратились в черные дыры.

— Тебе нужно в постель. Вставай, я тебе помогу.

Приподнимаясь, он цеплялся дрожащими руками за борт ванной, за раковину, за меня. Все его тело одеревенело, кожа приобрела мертвенный оттенок. Да что с ним такое? Неужели простая мигрень?

Потихоньку, по стеночке мы добрались до спальни. Я уложила его прямо в джинсах, накрыла до подбородка одеялом.

Он дрожал. Я слышала, как постукивают зубы.

— Подожди минутку, ладно? — Я поцеловала его ледяные губы. — Сейчас я принесу тебе чай и таблетку.

Он закрыл глаза и отвернулся к стене.

Когда я вернулась, он уже обливался потом. Ну и ну! Я помогла ему приподняться, поднесла ко рту чашку теплого зеленого чая и таблетку спазмалгона. Все это он безропотно проглотил, и я примостилась на краю кровати, лаская и баюкая его, как маленького ребенка, в ожидании момента, когда наступит облегчение.

Облегчение наступило, но не в полной мере. Нейл уже мог шевелиться, говорить, однако по виду его было ясно, что все это дается ему с большим трудом. Я лежала с ним рядом, прижимаясь к его горячему телу, и с горечью сознавала, что вот в такую, да и вообще в любую трудную минуту, от меня нет никакого проку. Вот Ритка — та всегда знала, что делать. Позвонить, сбегать, разыскать, немедленно применить. Заболеть в ее доме значило оказаться пленником, как минимум, на неделю. Да, конечно, уже на второй день ее неустанные заботы начинали жутко доставать, но ведь польза-то была! А я за всю свою жизнь научилась только вытаскивать занозы, заклеивать пластырем царапины и глотать спазмалгон.

Мне удалось ненадолго задремать. Нейлу, кажется, тоже. Но вскоре кошмар повторился. Лихорадочно горящие ввалившиеся глаза, мокрое полотенце на лбу…

— Принести еще чаю? Или таблетку? — Я готова была рыдать от отчаяния. — Чем тебе помочь, Нейл?

— Вызови такси, — прохрипел он шепотом. — Мне нужно домой.

— Так серьезно?

Он молча кивнул. Мертвенная бледность, испарина, озноб.

— Нейл, — спросила я очень тихо, — ты принимаешь наркотики?

Он покачал головой.

— У тебя диабет?

Опять не то. Ладно, по крайней мере, кома ему не грозит.

— А что? Что с тобой? Мне нужно знать.

— Зачем?

— Чтобы помочь тебе.

— Помочь мне может только укол.

— Но послушай! — воскликнула я, нервно хватаясь за трубку телефона. — Если тебе время от времени требуются какие-то уколы, почему же ты не носишь с собой все необходимое?

— Я ношу с собой, — ответил он, немного помолчав. — То, что обычно помогает. Но сейчас… сейчас нужно кое-что другое.

Раз за разом я набирала ненавистный номер, но все без толку. Что-то со связью. Или они отключили телефон. Или у них сегодня выходной. Или номер изменился. В общем, дозвониться категорически не удавалось.

— Какого черта? Мы теряем время. Ни один таксист не поедет ночью из Адели в Хора-Сфакион. — Кружа по комнате, я торопливо одевалась. — Вставай, Нейл. Я отвезу тебя. Ты сможешь дойти до машины?