В ожидании счастья - Бялобжеская Анастасия. Страница 65

— Тарик.

— Как-как?

— Та-рик.

— А, африканское имя. Мне нравится. И легкое. А сколько ему лет?

— Семнадцать.

— Переходный возраст.

— Что поделаешь.

— Мои, к счастью, давно выросли и разъехались.

— Мой тоже, вероятно, уедет в июне.

— В колледж?

— Что-то вроде.

— И где вы только отыскали „что-то вроде" колледжа?

Глория не могла ответить. Она из всех сил старалась не смотреть на него, ей это не удавалось. Глядела прямо ему в глаза. Как будто он ее загипнотизировал, потому что она даже не слышала его. Его губы двигались, а она думала: если ему пятьдесят, то он отлично выглядит. Пятьдесят — это ведь немного. И кожа у него гладкая, как у тридцатипятилетнего. Судя по всему, он сам о себе заботится или это делает кто-то другой. И он живет теперь через улицу, прямо напротив их с Тариком дома.

— Извините, — услышала она собственный голос. — Что вы сказали?

Он улыбнулся.

— Кажется, спросил, где же вы отыскали „что-то вроде" колледжа?

— Сын играет на саксофоне и может сейчас поехать в турне с организацией „Все вместе". Не знаю, стоит ли ему это делать.

— Пусть едет. А что думает его отец?

— Его отец живет где-то в Калифорнии.

Почему она так разоткровенничалась с совершенно незнакомым человеком?

— Так вы в разводе?

— Да. — Она не хотела, чтобы он плохо о ней подумал.

— Тогда вот что, Глория. Если вам что-то понадобится сделать по дому, не стесняйтесь, заходите. Я на все руки мастер, — гордо сказал он и засмеялся. — Я с удовольствием помогу. Честное слово.

— Вы так добры… О, а я до сих пор не знаю, как ваше имя.

— Марвин, Марвин Кинг.

— Очень рада нашему знакомству, Марвин, — сказала она и наконец вручила ему пирог. — Добро пожаловать к нам. А сейчас я подогрею обед и пришлю с Тариком.

— Спасибо вам, Глория, — кивнул он. — Надеюсь, скоро увидимся.

— Я тоже надеюсь, — задохнулась Глория и пошла домой.

Она постаралась идти прямо. Что-то подсказывало ей, что он смотрит ей вслед, она обернулась, чтобы проверить, и верно, он стоял на пороге и махал ей рукой. Она тоже помахала, смеющаяся от счастья, потому что еще ни один мужчина не смотрел ей вслед, ни один не предлагал помочь ей по дому, ни один не заставлял ее чувствовать такое головокружение. Глории это понравилось. Настолько, что ее колени подгибались с каждым шагом. Сердце трепыхалось, как будто к нему приделали крылья. Это состояние тоже было ей неведомо. Перед ней открывались новые горизонты. Глория и не знала, что испытывать тягу к другому человеку, может быть так приятно. Она прикрыла глаза и взмолилась, чтобы не упасть и дойти до своих дверей, и, к ее изумлению, на этот раз Бог услышал ее.

БЛИЖЕ К СЕРДЦУ

Я так рада, что Рассел снова со мной! Пока, правда, не на все сто… Пока. Почти все его вещи еще там, в его другом доме, и трудновато получить их назад, потому что та поменяла замок. Она быстро узнала, что он у меня, у нее хватило нахальства позвонить сюда и спустить на меня всех собак.

— Слушай, ты, безмозглая сучка, — начала она.

Сначала мне захотелось бросить трубку, Да так, чтобы у нее долго отзывалось в ушах, но любопытство взяло верх, и я стала слушать, не вступая, естественно, в „разговор".

— Как ты могла пустить этого сукина сына обратно в свой дом, не говоря уже о постели! Ты же знала, что он тебя бросил и прибежал ко мне! Скажу тебе одну вещь: ты, видно, просто здорово накачалась, когда впустила его, он же не стоит и двух центов, и ты должна это знать лучше, чем кто бы то ни была Ничего хорошего с ним не жди, ты же сама себя в неприятности впутываешь! Кстати, а сколько тебе лет? Ты, наверное, сдвинулась, помешалась на нем — иначе непонятно, зачем тебе снова все эти адские муки, ведь он же обыкновенный смазливый потаскун, который не может контролировать свой собственный член. И знаешь, можешь забрать себе это ничтожество! Оставь его себе, мне его задница не нужна. Хочешь услышать еще кое-что? Советую помолиться, чтобы он не наградил тебя лишаем или еще какой-нибудь дрянью, как меня. Так что береги себя. — И она швырнула трубку.

Лишай? Берет на испуг, но меня так просто не проведешь. У Рассела не было никакого лишая — если бы был, я бы заметила. Я была в ярости. Да кто ты такая, чтобы звонить мне домой и молоть всякую чушь! Хорошо бы знать, кто она по гороскопу, по крайней мере было бы ясно, с какой стихией имеешь дело. Наверно, Овен, они только и думают о том, как бы отомстить. С чего бы это Расселу болеть этой заразой? Женщина готова на все, чтобы удержать мужчину. Не пойму, зачем сразу набрасываться на другую женщину вместо того, чтобы разобраться с ним самим.

Однако я не собиралась позволять ей считать, что можно в любое время поднять трубку, набрать мой номер и выпустить на меня пар. Я совсем не хотела, чтобы она звонила сюда Расселу, и поэтому сразу поменяла номер. Расселу я рассказала о звонке лишь спустя несколько дней. Так я была зла.

— Что она сказала? — спросил он.

— Нахамила мне.

— Я понял, но сказала-то что?

— А в чем дело? Я что-то могла от нее узнать?

— Ничего, ты знаешь все.

— Она сказала, что заразилась от тебя лишаем.

— Что?! И ты поверила в эти бредни?

— Это правда?

— Я что, похож на заразного?

— Дело не в том, похож ты или нет. У тебя есть эта дрянь или нет?

— У меня нет никакого чертова лишая, а если есть, то, значит, от нее, — заявил он и включил телевизор, сделав вид, что увлечен футбольным матчем.

Той же ночью я проверила себя с ног до головы. Кожа гладкая, как всегда. И у Рассела тоже.

Могу поспорить, что Бернадин, Глория и Саванна говорят сейчас черт знает что за моей спиной, но мне наплевать. Ни одна из них не любила уже миллион лет, и, конечно, они не могут представить себя на моем месте.

Рассел, долго выбирая выражения, попросил меня дать ему еще один шанс. Он сказал, что сделал в жизни самую большую ошибку, когда бросил меня, да еще так. Можно было, конечно, поправить его, сказав: „Не ты бросил меня, это я тебя выставила вон, вспомнил?" Ну да ладно. У всех мужчин обычно плохая память.

Впрочем, это не важно. Важно, что когда он первый раз пришел сюда, у нас был длинный разговор. Он сказал, что женился на Каролин по какому-то глупому капризу, и сейчас жалеет, что вообще встретил ее. Сказал, что она не давала ему и шагу сделать — нельзя было просто так выйти из дома, каждый раз надо было говорить, куда, зачем и до какого часа. Вообразила себя главой семьи, указывала ему, что надо делать, как делать, и в конце концов стала действовать ему на нервы. А после того, как появился ребенок (что, как выяснилось, было чистой правдой, у них родился мальчик), она сильно изменилась: обленилась, растолстела и перестала готовить. В доме все время беспорядок, и Рассел больше просто не смог выносить всего этого.

Черт возьми, наверное, я ревнивая, потому что само ее имя вызывало у меня дрожь, и я попросила Рассела никогда больше не произносить его вслух. Поэтому, когда он теперь иногда упоминает о ней, то говорит только „она". И это просто здорово.

Наконец-то Рассел признал, что был круглым дураком, обращаясь со мной плохо, и попросил простить его. Не хотелось сразу говорить „да", но он выглядел таким несчастным и таким искренним, что не сдаться я не могла. Самую лучшую любовь испытываешь, когда мужчина тебя умоляет. Потом он сказал: „Ты разрешишь побыть с тобой немного?" Я ответила, что не уверена, сработает ли это. Тогда он произнес следующее: „Я пока не уверен, что готов вернуться, для этого сначала надо немного побыть здесь. Не могла бы ты дать мне эту возможность?" Говоря, он касался при этом таких мест на моем теле, что я согласилась бы на что угодно.

Позже я подумывала о том, чтобы спросить его, что же у них там все-таки произошло. Но, говоря по правде, меня это мало волновало. К чему все эти подробности? Главное, что из ста мест, куда он мог бы пойти, он выбрал именно мой дом, меня, только здесь он чувствовал себя хорошо.