1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 3. Октябрь-декабрь - Коваленин Дмитрий Викторович. Страница 22

— Пустовать-то пустует, — ответил ему риелтор. — Да заселиться можно не раньше февраля.

Оказалось, договор с прежним жильцом истекает лишь в конце января и деньги за аренду продолжают поступать на счет фирмы каждый месяц.

— Все вещи вынесены, свет-газ-вода отключены. Но поскольку все оплачено, контракт досрочно не прерывается.

— То есть квартира оплачена до конца января?

— Именно, — кивнул риелтор. — Жилец заплатил всю оставшуюся сумму и попросил новых людей в квартиру пока не запускать. Ну, а раз платит исправно, нам и пожаловаться не на что…

— Но разве это не подозрительно? Никто не живет, деньги на ветер выкидываются…

— Конечно, я тоже слегка заволновался. Вызвал хозяина квартиры, и мы вместе проверили, что внутри. Не хватало еще обнаружить там какой-нибудь разложившийся труп, ну вы понимаете… Но нет, ничего подобного! Квартира чистая, прибранная, только пустая — хоть в кегли играй! Даже не знаю, что все это может значить…

Итак, Аомамэ здесь больше не живет, это ясно. Но те, кто за ней стоит, стараются изображать, будто она все еще тут проживает. И ради этого оплатили аренду аж на четыре месяца вперед. Стоит признать, эти люди весьма осторожны. И недостатка в деньгах не испытывают.

Ровно через десять дней после обеда в конторе Усикавы на Кодзимати раздался звонок от Нетопыря.

— Господин Усикава? — произнес хрипловатый голос. Как всегда, на фоне гробовой тишины.

— Усикава слушает.

— Можете говорить?

— Могу, — сказал Усикава.

— Защита у «очевидцев» и правда оказалась что надо. Но я был к этому готов. Несмотря ни на что, информацию об Аомамэ удалось добыть благополучно.

— И что, ракеты не летят?

— Пока ничего подобного не наблюдается.

— Ну, слава богу.

— Господин Усикава, — произнес Нетопырь и закашлялся. — Прошу извинить, но вы не могли бы воздержаться от курения?

— Курения? — Усикава ошалело уставился на зажатую в пальцах «Севен старз». Дымок от сигареты плавно утекал к потолку. — Нет, я вообще-то курю, но… ведь мы говорим по телефону. Как же вы догадались?

— Разумеется, запаха я не различаю. Но от звуков вашего дыхания становится трудно дышать. На табак у меня острейшая аллергия.

— Вот как? Этого я не замечал, простите ради бога. В трубке снова откашлялись.

— Да вы и не могли этого замечать. Ничего страшного.

Погасив сигарету в пепельнице, Усикава хлебнул зеленого чая. Затем встал и распахнул окно.

— Сигарету потушил, окно открыл… Хотя не сказал бы, что на улице намного свежее.

— Извините за беспокойство.

Секунд на десять в трубке повисло молчание. Абсолютное безмолвие в кладбищенской тишине.

— Значит, сведения об очевидцах вы собрали?

— Да. Только предупреждаю: материала очень много. Семья Аомамэ — истые верующие, активно миссионерствуют вот уже много лет, и документов об их деятельности накопилось с избытком. Что вам из них пригодится, что нет — прошу решать самостоятельно.

— Да-да, разумеется, — согласился Усикава. На это он и рассчитывал.

— Со спортклубом все прошло достаточно гладко. Открыл дверь, зашел, отыскал что хотел, вышел, запер за собой. Правда, времени было совсем мало; пришлось, что называется, выдирать информацию с корнем, оттого и такие объемы. Но по обоим каналам данные собраны, и я готов их вам предоставить. Как всегда, по факту оплаты.

Усикава записал в блокнот окончательную сумму сделки. Выше предложенной сметы процентов на двадцать. Кроме как согласиться, ничего другого не оставалось.

— На сей раз пересылать все почтой неудобно. Поэтому завтра в это же время мой ассистент передаст вам документацию лично. Прошу подготовить нужную сумму. Как всегда, расписки в получении этих денег я предоставить вам не смогу.

— Понимаю, — сказал Усикава.

— И последнее, о чем я уже говорил, но повторяю на всякий случай. Вся информация, которую можно было собрать по интересующим вас вопросам, добыта. Если же у вас, господин Усикава, вдруг появятся претензии к содержанию самих материалов, за это я никакой ответственности не несу. Технически было сделано все, что в моих силах. Вы платите мне за усилия, а не за их результат. Также я не смогу вернуть вам деньги, если в этих данных вы не найдете, чего искали. Надеюсь, вы и это хорошо понимаете.

— Понимаю, — повторил Усикава.

— Что касается фото госпожи Аомамэ, — продолжал Нетопырь, — его я достать не смог, как ни пытался. На всех документах ее фотографии срезаны подчистую.

— Ясно… — вздохнул Усикава. — Ничего не поделаешь.

— Не исключено, что у нее уже совершенно другое лицо, — добавили в трубке.

— Возможно, — отозвался Усикава. Нетопырь еще немного покашлял.

— До связи, — проговорил он наконец, и связь оборвалась.

Положив трубку, Усикава глубоко вздохнул, закурил очередную сигарету — и медленно выдохнул струю дыма в телефонный аппарат.

На следующий день, опять после обеда, контору Усикавы посетила девица. Совсем юная, на вид не дашь и двадцати. Короткое белое платье, плотно облегающее бедра, такие же белые и элегантные туфли на шпильках, жемчужные серьги. Миниатюрно сложена, чуть выше полутора метров, — но с неожиданно крупными ушами, копною длинных прямых волос и пристальными, глубоко посаженными глазами. Этакая феечка-практикантка. Она разглядывала Усикаву как нечто диковинное, что встречала только однажды и запомнила на всю жизнь. Улыбалась ему светло и приветливо, показывая меж маленьких губ аккуратный ряд белых зубов. Может, конечно, и обычная производственная улыбка. И все же найдется очень мало людей, способных так долго разглядывать Усикаву без содрогания.

— Вся информация, которую вы запрашивали, для вас приготовлена, — защебетала она, раскрыла туго набитую холщовую сумку, тут же опустошила ее, вытащив два толстенных конверта для крупноформатных документов. И, обхватив их обеими руками, — так юные мико  [14] в древних храмах перетаскивали каменные прессы для литографий, — выгрузила перед Усикавой на стол.

Усикава полез в ящик стола, достал заготовленный конверт и передал ей. Она вскрыла конверт, вынула огромную пачку десяток  [15] и тут же, не садясь, начала пересчитывать. Быстро, отточенными движениями: тонкие пальчики так и мелькали. Досчитав, убрала деньги в конверт, спрятала в сумку. И вновь одарила Усикаву лучезарной улыбкой. «Всю жизнь бы на вас любовалась», — будто говорили ее глаза.

«Что общего у этого небесного создания с Нетопырем?» — невольно гадал Усикава. Хотя, казалось бы, ему-то какое дело? Информацию доставляет, деньги получает. Скорее всего, ничего больше от нее и не требуется.

Когда фея покинула кабинет, Усикава долго просидел в ступоре, глядя на закрытую дверь. В воздухе по-прежнему ощущалось ее присутствие. А взамен этого ощущения — Усикава готов был поклясться — она забрала с собой частичку его души. Не ведомая доселе пустота заполнила его изнутри. Что со мной? — поражался он. Что все это значит?

Минут через десять он пришел в себя и вскрыл перемотанные скотчем конверты. В каждом обнаружилось по увесистой пачке перемешанных как попало документов — ксерокопий, распечаток, оригиналов. Все, что не понять, каким чудом удалось собрать в настолько сжатые сроки. Теперь, казалось бы, можно и поработать. Но при виде такой огромной кипы бумаг Усикава лишь бессильно вздохнул: да разве все это можно когда-нибудь изучить до конца? А может, я просто заплатил бешеные деньги за груду нелепой макулатуры? Бессилие это было таким глубоким, что сколько ни погружайся, сколько ни вглядывайся, дна не увидать никогда; глаза различают лишь призрачный сумрак, похожий на преддверие смерти. Виной ли тому ощущение, которое эта девчонка от себя оставила? Или проблема в том, что она с собой забрала?

Наконец Усикаве удалось взять себя в руки. До самого вечера он разгребал бумаги, разбивал их по темам и выписывал в блокнот все, что казалось важным. Лишь уйдя в работу с головой, он сумел наконец избавиться от проклятой беспомощности. Постепенно в конторе стемнело, и, зажигая настольную лампу, он уже был уверен, что заплатил свои деньги не зря.